Семиречье. Трилогия (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 70

— Только про одного знаю, что в Полянию собирался. Более я о нем ничего не слышал.

— Что значит— времена Большой Тишины? — спросила Белава.

— Времена, когда нет больших сотрясений силы. Нет великих дел, как с Великим Огнем было. Черная Пустошь первый всполох за пятьсот лет. Человеческие войны не в счет. — ответил ей колдун.

— А Святомир правда первым чародеем был? — вернулась вдруг девушка к прошедшему разговору.

— Нет, — рассмеялся Бермята. — Легенды на то и легенды, чтобы красивые сказки рождались. Была волшба до Святомира. Сила от начала времен есть. Святомир первый смог собрать в себе разные дары и научился ими управлять. По крови это его потомкам и передается. А уж Великие Духи его научили или нет, сейчас не узнаешь. Все-таки легенды не сказки, они имеют в себе и правду. Отдохните пока, я зеркало подготовлю. Давно не доставал его, вспомнить бы, куда положил.

И старик подошел к северной стене домика, любовно провел по ней рукой, и она разошлась, открывая взору чародеев вторую комнату, которая просто не могла втиснуться в этот маленький домишко. Белава ощутила силу нового для нее заклинания и потянулась к нему, тут же чуть не захлебнувшись в невероятной мощи древнего колдуна. Тот неожиданно звонко засмеялся, совсем молодым смехом, и подмигнул, отдав девушке ровно столько силы, сколько она могла принять. Белава прикрыла глаза, привыкая и изучая новое для нее колдовство, потом открыла глаза и увидела, что дом гораздо больше, чем казался на первый взгляд. Более того, здесь имелся второй этаж. Она разглядывала мудреное плетение бермятиного заклинания, свернувшего пространство до размеров карамельной избушки.

— Нравится? — спросил старик.

— Да! — восхищенно выдохнула юная чародейка.

— Бери, дарю, — усмехнулся колдун, и Белава начала распутывать светящееся плетение.

Дарей встал и потянулся. Он двинулся к двери и направился в сад, где блаженно вдохнул запах спелых яблок. Через некоторое время к нему присоединилась ученица. Она утирала пот, руки чуть подрагивали.

— Ну и силен старик, — сказала она.

— Распутала? — поинтересовался чародей.

— Да, — она кивнула и устала опустилась на небольшую скамью.

Белава прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Яблочный аромат окутал ее. Девушка потянула носом и улыбнулась. Вспомнился дом, свой сад…

… Налитые спелостью яблоки клонят ветви к земле. Маленькой Белаве надо только встать на цыпочки, чтобы сорвать яблоко, манящее красным цветом. Девочка с аппетитным хрустом надкусывает спелый плод, сок брызгает в разные стороны, попадая на носик малышки, и она забавно морщит его. До ребенка доносится веселый голос матушки, и Белава идет на него.

У самого забора стоит матушка, а рядом с ней та женщина, что назвала себя их прабабушкой. Они чему-то смеются. Потом матушка замолкает и некоторое время водит пальцем по стволу вишни, растущей тут.

— Ну, как, бабушка? — говорит она. — Увидела что в моих девочках?

— Пустые они, — говорит бабушка, и на лице матушки появляется удивление и разочарование.

— Все трое? — спрашивает она.

— Все трое, — отвечает женщина, а потом добавляет. — Только по разному пустые. Любава с Огневой совсем обычные девочки. А вот Белава как пустой сосуд.

— Не понимаю, — матушка внимательно смотрит на женщину.

— Что ж тут непонятного? Самый редкий дар у нее, как у Остромира, дядьки моего. Теперь понимаешь?

Матушка сдавленно ахает и медленно оседает, скользя по стволу вишни. Она поднимает глаза на бабушку.

— Это ведь значит…

— Да, грядет что-то. Ты Белаву чародею отдай вскоре, объясни что к чему, а девчонка сама начнет силу черпать. Пусть к сроку готова будет…

Белава открыла глаза и уставилась на ветви яблони, склонившиеся к земле под тяжестью плодов.

— Не время вроде еще для яблок, — сказала она.

— Не забывай, кто хозяин этого сада, — усмехнулся чародей.

Девушка кивнула, продолжая глядеть на пламенеющие плоды. Тогда тоже поспели яблоки, подумала она. Тогда так же дурманил похожий аромат, тогда матушка возненавидела все чародейское, потому что бабушка увидала в Белаве ее настоящий родовой дар.

— Хвалена увидела мой дар, — сказала она учителя. — Мой настоящий дар. Я вспомнила.

Дарей повернул к ней голову и задумчиво посмотрел на ученицу.

— Она сказала об этом матушке? — спросил он.

— Да, и матушка испугалась, — ответила Белава.

— Тогда понятно, почему она так настойчиво пыталась изгнать всякий дух чародейства из вашего дома.

Они снова замолчали. Где-то за невысоким забором заржала лошадь. Девушка пошла посмотреть, что там происходит. Ее злата, будто жеребенок, носилась по полю и ржала, задрав голову к небу. Пятнистый пес бегал за ней, подпрыгивая и радостно повизгивая. Белава улыбнулась, глядя на них. Это место навевало беззаботность своим покоем и благодатью. Девушка прикрыла глаза и представила, как бы здорово было брести в этой высокой траве, держась за руку с любимым мужчиной, беззаботно смеяться и смотреть в такие милые сердцу серые глаза… Она вздрогнула, и настроение начало портиться. У жениха-то ее глаза карие, а они никак не хотели представляться. «Помолвка еще не свадьба», — прошептал кто-то у над ее ухом. Девушка резко обернулась, но там, естественно, никого не было. Она снова посмотрела на резвящуюся кобылу, вздохнула и пошла обратно к учителю.

Бермята позвал их, когда солнце стало клониться к закату. Чародей и его ученица прошли в дом, с любопытством разглядывая перемены в обстановке. Старый колдун поставил на стол большое зеркало, очень похожее на альвийское, такое же кристально чистое. Перед зеркалом стояло три свечи, и их колеблющиеся огоньки окрашивали отражение таинственным светом. Белава завороженно следила за этими желтоватыми всполохами. Бермята подозвал их поближе. Потом взял сухую ветку можжевельника, поджег ее от свечи и начал водить по зеркальной глади, приговаривая еле слышные слова. Можжевеловый дымок заклубился, закрутился в спираль, полностью закрыв зеркало. Колдун громко вскрикнул:

— Яви! — и в центре воронки стало разрастаться окошко.

Теперь зеркало не отражало того, что окружало чародеев, в резной раме появилось Семиречье, такое маленькое, что угадать можно было только озеро Богатейку. Маленькое темное пятнышко, от которого ниточками— лучиками бежали все семь рек. По всей поверхности звездочками сияли разноцветные точки. Бермята вгляделся в отражение.

— Это все колдуны, чародеи, знахари. — указал на сияющие точки. — В Белом Граде много сил земли, воздуха и света. Это царская чародейская дружина. Видите? Зеленым светом показывается сила земли, голубым воздуха, белые— свет. Вона подальше красные…

— Огонь, — сказала Белава, и Дарей ее одернул.

— Верно мыслишь, девонька. Синие— это вода, темные— серыми пятнами обозначены.

— А кто это так переливается? — спросила Белава, указав на радужный огонек.

— Это ты, — засмеялся Бермята. — В тебе разные силы, потому и переливается светлячок.

— А чародеи жизни как показываются? — спросил Дарей.

— Почти так же, как и Белава. Только сияет больше цветом той силы, которой в нем сейчас больше. Вот, смотрите.

Колдун указал на три точки.

— Первый сейчас возле Змеиных гор. Больше белым сияет, он силой света последней напитался. А вот на Большой реке синий огонек полыхнул, как раз взял силу из воды. А третий у Огненной расщелины, тоже на Змеиных горах, только выше, голубым огонечком поблескивает.

— Воздухом пользовался, — закончил Дарей.

— Всего в Семиречье сейчас три чародея жизненной силы… Должно больше быть.

Бермята заводил руками, изображение послушно сдвинулось с места, открывая другие земли. Колдун внимательно следил за отражением, потом вернул вид Семиречья, глянул и замер.

— Что это? — Бермята указал пальцем.

— Что? — Дарей и Белава посмотрели в указанном направлении.

Из зеркального отражения исчезли две точки, два чародея жизни пропали из виду в мгновение ока.