Контрольная с чужими - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/70
• Следующая

Все трое присели.

– Руки не забудьте вымыть, как следует, а то сами заискритесь.

– Дьявольщина. Я на мундир накапал, на свежестираный. Снова стирать? Так-то краску и не видно совсем…

– Пошутил я.

Когда-то давно Семка случайно – у него вечно неприятности оборачивались случайными полезными обретениями, – нашел способ окружать предметы подобием защитного щита. Это не давало рыбе или другим продуктам вонять на всю округу и намокать. Настя попросила и ее научить такой полезной вещи. Когда тренировались, выяснилось, что у нее получается прятать не только запах, но и скрывать предметы, делать их невидимыми, если они не были толстыми. Вот она и придумала: если заранее и втайне от всех нарисовать что-то новогоднее, спрятать его и открыть в нужный момент, то выйдет эффектно. Ну и какие ни на есть краски можно было изготовить из тех разноцветных потеков на стенах Дальнего грота, который теперь нередко стали называть Целовальным.

Оставалась одна проблема. Рисовать она очень любила, но не умела совершенно, а ничего более подходящего не придумывалось. Пришлось искать помощника. Она ненавязчиво стала расспрашивать, кто из ребят умеет рисовать, но такого не нашла. Спросила у отца про его подчиненных.

– Ха! У нас все Шагалы и Растроповичи! – ответил папа.

– Растропович музыкантом был.

– Не может быть! Шутка. Кузьмин здорово рисует, это-то мне давно известно. За Шатуном такой грешок водится, видел, пока он с ногой прохлаждался, как он зарисовки делал. Бери обоих, а то их стороной обходят, наверное, старыми для вашего брата, не говоря о сестре, кажутся.

Оба члена группы спецназа согласились с удовольствием, а Шатун пообещал еще и сюрприз устроить. Но на все уговоры объяснить, что за сюрприз, лишь намекнул про фейерверк.

А вот улучить время, чтобы столовая была пуста и они были свободны, никак не удавалось. А Шатун заявил, что если завтра-послезавтра они не исполнят задуманное, сюрприз не состоится. Пришлось снова обращаться к отцу, без него ну никак не получалось. И вот, наконец, они остались одни и нарисовали что задумали. Но Анастасии эта мазня сильно не понравилась. Нет, отказываться от затеи она не собиралась, просто стала придумывать, как превратить это в шутку. Может, Чиха привлечь? Сказать, что это он нарисовал? Но Шатун и Фома могут обидеться.

– Да уж, – произнес майор Кузьмин. – Наш Чих наверняка лучше нарисовал бы.

Настя рассмеялась.

– Но неловко на него авторство сваливать, – вздохнул майор.

– Настя, кажется, подсохло, – сказал Шатун, подойдя к стене и трогая краску в самом густом месте, – можно все маскировать. Удачно вышло.

Настя, не возражая, принялась превращать видимое в невидимое, и тут грот тряхнуло так, что миски повалились с плоского камня, служившего полкой для посуды.

Снаружи донесся гул и нечто вроде тяжкого вздоха великана.

Кузьмин рванулся наружу и воткнулся в щит.

– Шатун, чтоб тебя!

– Убрал уже, побежали!

Они втроем бросились в Спальный грот, где должно было находиться большинство населения пещеры. Там все и располагались, прервав занятия по рукопашному бою.

– Все целы? – спросил Кузьмин и, не дожидаясь ответа – и так видно, что все целы – рванулся к выходу проверить пост. Все кинулись следом.

У выхода на Карниз было совершенно темно, хотя именно в этом месте Антон Олегович установил постоянные, точнее говоря, очень долго горящие огоньки и имелось электрическое освещение от крохотного ветряка. Сквозняка хватало, чтобы вертеть его крылья. Но сейчас была тьма кромешная, даже мониторы, на которые выводилось изображение с камер и всякие телеметрические данные, не светились.

Настя на бегу швырнула вперед пригоршню огоньков. Сама она еще издали увидела сидевших на полу Лиса и Джона, исполнявших обязанности дежурных. Оба держались за головы.

– Лисицын, ты как?

– Нормально.

– Кагава?

Джон в ответ сказал что-то по-японски.

– Фома, подвинься.

Левченко бесцеремонно оттолкнул и майора, и Настю, сел перед пострадавшими.

Настя перевела взгляд вперед, и он уткнулся вместо пронизанной дождем темноты за выходом на Карниз в стену из огромных валунов.

– Легкая контузия, – сказал Левченко громко. – Жить будут. С выходом у нас что?

– Завален намертво, – отозвался кто-то за спиной.

– Вот и причина контузии, – едва ли не обрадовался такому ответу Айболит. – Ударная волна, вызванная обвалом. Кто скажет, насколько крепко нас завалило?

– Метров пять сплошного камня, – ответила Настя.

– Жгут, возьми Серену и Барсука, – приказал подошедший отец. – Проверьте состояние резервного выхода. Алена, проверь дымоход.

– Если чисто – я сама увижу, но если завалено, точнее оценят Настя или Семка.

– Бери обоих. Войцек, пострадавших отвези в лазарет.

– Да я сам дойду, товарищ полковник, – попробовал возразить Лисицын.

– Отставить! Прокатишься разок. Резервный наряд, принять пост.

– Есть, – тут же откликнулся Ручей. – Саша Русаков, ты где?

– Здесь я. На месте.

– Товарищ полковник, старший лейтенант Бережной и курсант Русаков пост приняли.

– Степан, – обратился Ковалев к своему заместителю, – займись восстановлением электроники.

– Уже.

– Остальным разойтись, продолжать занятия и исполнение обязанностей. Барсук, командуй.

– Есть. В две шеренги становись. Направо. Шагом марш. Чих, тебя это тоже касается.

Обстановка прояснилась четверть часа спустя. Основной выход был завален слоем камня, вернее, смесью огромных монолитов, больших камней и мелкой щебенки. Толщина его в нижней части доходила до семи метров, на уровне верхней части выхода – пяти метров, и все это придавлено тысячами тонн породы, нагромоздившейся сверху.

С резервным выходом дело обстояло много лучше, но лишь на фоне основного. Там случилось несколько обрушений потолка коридора, образовались непротяженные в метр-два каменные пробки. Причиной обвалов явилось сотрясение от основного камнепада снаружи.

В гротах и коридорах пещеры во многих местах насыпалась каменная крошка, но в самых важных местах Серена и отозванный временно с дежурства Русаков превратили ее в такой же песок, которым был усыпан пол Спального грота и многие другие места. Самой большой неприятностью следовало считать падение в Дальнем гроте наиболее крупной и живописной сталактитовой сосульки.

– Дымоход в полном порядке, – последней доложила Алена.

– Да ему вообще ничего не может сделаться, – хмыкнул Семка. – Он специально проплавлен в самых прочных породах.

– К тому же небольшого диаметра, что увеличивает его прочность, – добавил Серегин.

– Опять-снова намекаете на искусственное происхождение? Не время для разговоров на эти темы, пусть вы меня и почти убедили, – отец повернулся к заму. – У тебя как дела, майор?

– Повылетали предохранители, их уже заменили. А так все в порядке, оборудование уже функционирует в рабочем режиме. Внешнюю камеру мы скорее всего потеряли, ну да у нас запас имеется.

– Сможешь быстро сделать расчет, сколько времени нам понадобится для расчистки основного выхода? Или правильнее начать с запасного?

– Через час доложу.

– Левченко?

– Больные уже здоровы. Но пусть поспят согласно предписанию лечащего врача.

– Что ты о себе в третьем лице заговорил?

– Я не о себе, я о Семене Анатольевиче. Я докладывал о том, как он меня излечил, вот и в этот раз…

– Ох, Семен Анатольевич, не перестаешь ты нас удивлять.

– А можно еще раз удивить? – спросил Семка.

– Валяй, если это в том же духе, что с пострадавшими…

– Примерно. Я берусь расчистить вход до утра. И помогу Инезе расчистить запасной, то есть резервный выход.

– Вот так один и расчистишь?

– Да почему один? Во-первых, меня будет много. Очень много. Во-вторых, мне будет нужен хотя бы один помощник. В-третьих, меня будет нужно все время поить киселем.

Семка тяжко вздохнул.

• Предыдущая
• 41/70
• Следующая