Дневник леди Евы (СИ) - Белова Юлия Юрьевна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/75
• Следующая

Приготовления были почти закончены, когда снова вмешался случай. Однажды вечером, когда после приема больных молодая женщина возвращалась в донжон, ее внимание привлек возникший на пороге входа в жилое крыло отец Джозеф. Он появился тихо, почти крадучись, и, оглядевшись вокруг, не произнеся ни слова, сделал приглашающий жест. Глэдис обернулась. Во дворе было мало народу, в основном, мастера и слуги заканчивали работу и все уже находились или в помещениях, или под навесами. Никто не обращал внимания на то, что происходило во дворе. Заинтригованная, молодая женщина направилась к жилому крылу. В общем-то, это не было чем-то незаурядным, она продолжала заглядывать в часовню время от времени.

Отец Джозеф казался крайне взволнованным. Он буквально втащил Глэдис за рукав в часовню, а затем в исповедальню.

— Простите мне такую настойчивость, — лихорадочно зашептал он, — но боюсь, у меня есть причины так поступать! Не говорите ничего, у нас мало времени! В случае, если сюда кто-нибудь придет, я возьму на душу грех (да простит мне Господь!) и скажу, что Вы приходили на исповедь. Но речь не о том. Глэдис! Я не всегда одобрял то, что Вы делаете, но сердце мое говорило, что избавлять от страданий тех несчастных, что живут в замке и его окрестностях — дело благое. И я дал слово Господу, что Вы спасете тела, а я, грешный, буду спасать их души в меру скромных сил своих! А теперь настал черед спасти Вас! Я не могу открыть Вам всего, у меня нет на это права, но поверьте — Вам и Вашему сыну грозит опасность! Вы должны покинуть этот замок! Слышите? Как можно скорее! Когда отошлют Вашу служанку, знайте — беда уже близка! А теперь идите! И торопитесь! Никто не должен знать, что Вы предупреждены! Я буду молиться за Вас!

— И я буду молиться за Вас, святой отец! — прошептала в ответ молодая женщина, — Награди Вас Бог!

Глэдис вышла из исповедальни на негнущихся ногах, но с чувством горячей благодарности к священнику.

— Отпускаю тебе твои грехи, дитя мое! — на всякий случай сказал ей вслед отец Джозеф.

До донжона она добралась как будто в полусне. Огромным усилием воли она сдерживалась, чтобы не выдать себя и не сорваться на панический бег. Джей спокойно сидел на кровати и играл с деревянным единорогом. Мэг казалась озабоченной.

— Что случилось, Мэг, — спросила Глэдис, как ни в чем не бывало.

— Да вот, миледи, — расстроено ответила служанка, — придется мне уехать на несколько дней. Дочку мою с зятем и внуками выселяют с их земли. Сменился деревенский староста, и требует с них арендную плату и бумагу на право аренды. А они платили, вот только что платили! И что он к ним привязался? Сэр Арнольд сказал, что распорядился насчет такой бумаги, завтра мне ее дадут, да я бы, с Вашего позволения, сразу и уехала. Они далеко живут, у самой границы владений сэра Арнольда. Ведь Вы отпустите меня, миледи? Правда отпустите?

— Конечно, Мэг, поезжай, — ответила Глэдис возможно спокойно, но сердце ее ушло в пятки. Как сказал отец Джозеф? «Когда отошлют Вашу служанку, знайте — беда уже близка!» Значит, завтра, после отъезда Мэг, должно что-то случиться. Или отвлекут ее саму и убьют Джея, или уничтожат их обоих разом, выдав за несчастный случай. Неизвестно, сколько ещё осталось времени в запасе, значит, надо что-то предпринять в течение ближайших полусуток, до отъезда служанки.

— Как ты хочешь уехать, Мэг, — спросила Глэдис у женщины.

— Сначала пешком до Дэйла, а там найму повозку, — отозвалась та. Глэдис лихорадочно думала. У нее созревал план. Достаточно ли будет корзины?

Принесли ужин. Тушеные овощи в горшочках, хлеб, сыр и молоко в кувшине. Молоко было совсем ни к чему. Глэдис, проходя мимо подноса, как бы невзначай толкнула кувшин. Прямо на кровать хлынула белая река.

— Вот досада! — воскликнула Мэг, — теперь на кухню идти!

— Не надо на кухню, — сказала молодая женщина, — просто сходи вниз, к колодцу, и принеси воды. Попьем сегодня воду, это будет всем нам полезно. И прихвати из кладовой корзину побольше, уложим в нее твои вещи, путь до Дэйла неблизкий.

Мэг стала было возражать, но Глэдис настаивала, и служанка ушла, недовольно ворча. Молодая женщина подошла к рабочему столу и взяла один из пузырьков. Немного содержимого вылила в ужин Джея, остальное — в горшочек, предназначенный Мэг.

Когда служанка вернулась, Джейсон уже с удовольствием ел. Глэдис к ужину почти не притронулась. «Надо поесть, миледи», — уговаривала Мэг, — «Я ненадолго, только отдам им бумагу, и сразу обратно, мигом обернусь, уж три денечка за ребеночком посмотрите!». Ее забота была трогательной. Глэдис жаль было расставаться с этой доброй женщиной, которая была для нее не столько служанкой, сколько другом. Молодой женщине было немного совестно за то, что должно было произойти позже, и она тайком спрятала часть хлеба и сыра, сделав вид, что поела.

После ужина ребенок сразу стал зевать и тереть глазки, и мать уложила его. Мэг ещё ходила, складывала в корзину вещи, но скоро начала жаловаться на усталость, легла на свой соломенный матрас и уснула. Глэдис не спала. Июньские ночи коротки. Как только небо стало слегка светлеть, она встала. Мэг и мальчик спали так крепко, что даже не слышно было дыхания. Молодая женщина аккуратно выложила на кровать из корзины вещи Мэг, положила на дно кусок холста, а на него — спящего Джея. Сверху она пристроила свой холщовый мешок с вещами, следя, чтобы он прикрывал мальчика, но позволял ему спокойно дышать, и накрыла корзину куском полотна. Малыш не проснулся от всего этого. Снотворное из маковых зерен, которое он съел вместе с ужином, убаюкало его, по расчетам Глэдис, примерно до полудня. Мэг проснется, конечно, раньше, но они с Джеем будут, как надеялась молодая женщина, уже далеко.

Она села и, засветив одну свечу, написала записку Мэг. Женщина была неграмотна, но Глэдис надеялась, что найдется человек, который ее прочитает. «Милая Мэг», — писала Глэдис, — «Прости, что пришлось усыпить тебя и воспользоваться твоей корзиной и плащом. Я делаю это для твоей собственной безопасности. Мне необходимо уйти вместе с ребенком, потому что я боюсь, что случится что-то страшное. Пока мы в замке, этот страх будет со мной всегда. Никто не должен знать, куда я ушла, даже ты. Я сама не знаю, куда отправлюсь, надеюсь только, что где бы я ни была, мой сын будет в большей безопасности там, чем здесь. Спасибо тебе за все. Глэдис»

Потом она надела на шею сумку с лекарствами и привязала ее к себе широким длинным поясом. Мэг была полновата, поэтому, когда молодая женщина надела сверху кот и ее плащ, получилось довольно правдоподобно. Взяв в руки корзину, Глэдис поняла, что ноша получилась очень тяжелая. Нельзя было показать это возле ворот. Она опасалась вопросов стражников, а за ворота необходимо выйти очень рано, как только будет опущен мост.

Ее вдруг затрясло. «Спокойно», — сказала она себе, — «Что может случиться? Тебя убьют — так что? Вернешься домой. Если убьют Джея, будет гораздо хуже, но его и так убьют, если мы останемся здесь!» Подбодрив себя таким образом, она пристроила поудобнее корзину, надвинула поглубже капюшон плаща и зашагала вниз по лестнице.

Было очень рано, примерно, пятый час, но дверь на внешнюю лестницу была открыта. Служанка мела площадку перед большим залом. Подняв голову, она крикнула: «Доброе утро, Мэг!», видимо, узнав плащ. Глэдис только кивнула в ответ, опасаясь, что голос ее выдаст. Девушка фыркнула и вернулась к работе. Во дворе почти никого не было, только в пекарне и на кухне загорались первые огоньки. Глэдис посмотрела вперед, и ее окатило горячей волной радости: внутренние ворота были открыты, и мост уже опущен. Она как можно более неторопливо пересекла двор. Корзина оттягивала руки, а напряженная спина все время ждала окрика. Все так же не спеша она пошла от внутренних ворот ко внешним. Здесь было гораздо темнее, чем во дворе. Ремесленники только начали просыпаться, кое-где мелькали огоньки свечей, в кузнице уже разжигали горн, где-то кричали петухи.

• Предыдущая
• 21/75
• Следующая