Однажды в России, или Z cesku – z laskou - Жидков Иван - Страница 36
- Предыдущая
- 36/51
- Следующая
То был единственный раз, когда наша команда, предпочитающая в первую очередь радовать зрителя игрой, заставлять людей сходить с ума от азарта, наступила на горло собственной песне. Не дай мы тогда результат, не заморозь «Локо» в середине поля, не дай ему атаковать с той степенью отчаяния, которая зачастую в футболе позволяет совершать подвиги, 2003-й год не стал бы самым светлым годом «Зенита» в российской истории. Да, выступление, конечно, в любом случае было бы признано успешным, в крайнем случае, удовлетворительным. Но не более того.
Перед той игрой мы по-хорошему волновались. Без той профи-уверенности, с которой выходили на матч в Ростове, а с предвкушением того, что до большого шага осталось вытерпеть, выстрадать 90 минут. Стараюсь никогда не характеризовать футбол такими словами, но любое правило поддерживается исключениями.
Схему с одним нападающим не люблю с тех пор, как Карел Брюкнер, нынешний тренер сборной Чехии, в оломоуцкой «Сигмы» меня учил: «никогда не надо играть в одного форварда. Связываешь себя по рукам и ногам, снимаешь пресс с защитников соперника». Это потом, на чемпионате мира в Германии в 2006-м году Карел словно забудет самого себя и будет упорно ставить далеко выдвинутого вперед форварда. А тогда его слова сильно повлияли на мое видение футбола – два нападающих на острие были для меня идеальным сочетанием всегда, которое обеспечивало игру, приближенную к моим любимым английским традициям.
О традициях, впрочем, пришлось довольно быстро забыть, учитывая то, что «Локо», как я уже говорил, нам нужно было минимум одно очко. Какое-то время я колебался, но в итоге принял-таки решение оставить впереди одного Кержакова, и по максимуму насытить среднюю линию, чтобы лишить «Локомотив» преимущества в центре поля, которого, как правило, он добивался в матче с любыми соперниками.
К концу октября Питер уже вовсю сковал холод, пошел снег. Но те самые серебряные 90 минут пролетели незаметно, хотя и не раз сердце выскакивало из груди, когда игроки «Локо» все-таки добирались до наших ворот. Когда судя смотрел на секундомер, а на табло горел нужный нам счет 0:0 кругом стоял такой гвалт, что мы с помощниками едва могли понимать друг друга.
Свистка я не услышал – меня едва не сбил с ног Боровичка, поднявший меня на руки и кричавший что-то нечленораздельное от радости. Вдруг откуда не возьмись выбежала маленькая старушка, наша старая болельщица Софья, которая видела еще довоенный «Зенит». Она беззаветно любила «Зенит», постоянно дарила ребятам какие-то скромные, но трогательные подарочки к праздниками, по большому счету, считалась нашим талисманам. Даже наши самые, так скажем, брутальные ребята, вроде Игоря Денисова, общались с ней едва ли не с нежностью и невероятной обходительностью. Она встречала нас с теплыми словами в коридоре, у раздевалок как после побед, так и после обидных поражений, и никто не позволял себе пройти мимо нее. Потом, в 2006-м году через неделю после моего отъезда из Питера после отставки, бабушки Софьи не стало и я до сих пор, уже живя в Чехии, не могу поверить в это, хотя, казалось бы, возраст у нее был приличный…
После той ничьей нас любили уже все. И те, кто поливал грязью, и те, что относились сдержанно. Даже тот господин из газеты, который в начале зимы задавал мне каверзные вопросы на моей первой пресс-конференции, нашел в себе силы подойти и, все так же широко улыбаясь, совершил что-то вроде признания собственной неправоты. С видимой теплотой поздравлял с «серебром» и Виталий Мутко. Осенью, глядя на успешные результаты «Зенита», он поборол в себе разные побочные чувства и вновь приблизился к команде. Справлялся о делах, говорил с ребятами (впрочем, с определенной долей осторожности), даже поздравлял меня. Я его воспринимал спокойно, и даже дружелюбно. Если бы не события лета, можно было бы подумать, что у нас с Виталием просто идиллические отношения. Для меня, в принципе, в этом не было ничего странного – я так привык. Подумаешь, повздорил с кем-то на профессиональной почве. Это вполне нормальное явление, когда люди вместе занимаются ответственной работой, несостыковки – вполне обычное дело. Редко найдутся люди, с которыми я не здороваюсь или отворачиваюсь при встрече. Такой способ общения мне кажется малодушным, даже низким. Признаешь свою слабость, и все. Мне и тогда казалось, что «Зенит» убедил президента своей игрой, новой ипостасью, что действия по усилению команды были верными, при этом неспортивный человек, чиновник, вполне имеет право на ошибку, чтобы не слишком загружать свои мысли по поводу прошлого. Увы, я ошибался. Русские люди стали за три с половиной года мне родными и близкими. Но одно свойство у «русских во власти» все-таки есть. Потом я сопоставил наши две страны и понял, что это качество объединяет бывших служителей партии: они очень злопамятны. Нейтральных позиций не существует, ты либо друг, либо враг. Об этом вспомнилось, кстати, и в тот момент, когда я из «Зенита» уходил. О том, как проходило расставание с клубом мы еще поговорим, но в данный момент задаюсь вопросом: почему при прощании со мной мне никто в «Зените» не предложил приехать в Питер просто так, в гости, на матч. Почему, когда спустя два месяца после увольнения мне захотелось съездить на футбол «Зенит» – ЦСКА мне пришлось идти на стадион едва ли не инкогнито, решать вопросы, связанные с попаданием на «Петровский» каким-то секретным способом? Это ненормально, даже для Чехии, где тоже, поверьте, есть место зависти и интригам. Тем не менее, все бывшие тренеры, к примеру, «Спарты» получают пропуска на игры клуба на весь год безо всяких проблем, это – само собой разумеющийся факт. Хотя не все из моих коллег расставались со «Спартой» полюбовно.
Тогда, в 2003-м, повторяю, я считал, что все трения с Мутко останутся в прошлом. Да и он вел себя весьма миролюбиво и даже помог нашей команде завоевать медали, защитил от судейской анархии, радовался победам и потом, в зале Спортивного комплекса в момент празднования серебряных медалей казался нам лучшим другом. Увы, жизнь показала, что та «бархатная» революция (которую я даже скорее назвал бы реформой, обычным делом для развития любого европейского клуба) слишком глубоко засела ему в память, чтобы остаться со мной друзьями. По большому счету, странно. Окончательно уходя из «Зенита» в конце года Мутко знал, что будет продолжать свое дело в политике, работать в Совете Федерации с неплохими перспективами на будущее. Впоследствии он добьется своего и станет президентом Российского футбольного Союза. Но с той поры мы уже с Виталием практически никогда не пересекались и, рискну предположить, если он и продолжал любить «Зенит», то уже без моего в нем участия…
Весной 2004-го года мы с журналисткой и моей будущей женой Татьяной Копыловой навестили Виталия Леонтьевича в Совете Федерации и сделали с ним большое интервью. Мутко явно радовался возможности снова вернуться к красивыми речам и публичности и, казалось, был искренне рад гостям, один из которых, впрочем, у него прочно ассоциировался с неприятными переживаниями 2003-го. В то же время чувствовалось, что Виталий Леонтьевич крайне неуютно ощущает себя в своем маленьком кабинетике, и с трудом подавляет желание рассказать о более ярких и перспективных вещах, чем о заседаниях Совета Федерации. В конце беседы я не удержался и задал-таки вопрос: «Не жалеете ли вы, что так и не пошли с Петржелой до конца, не обеспечили ему поддержку тогда, летом?». Умиротворенный и свойский Виталий Леонтьевич сразу же завелся и заговорил тем тоном, к которому работники ФК «Зенит» так привыкли за долгие годы.
– Да ты знаешь, твой Петржела еще покажет себя! Пусть пока упивается славой. Я тебе честно вот скажу: хреновый он человек, понятно? Вот увидишь…».
Осенью того года «Зенит» и Петржела уверенно осваивали Кубок УЕФА. В следующем евросезоне питерский клуб достиг еще больших высот, оказавшись выше всех российских команд в рейтинге европейских клубов. И только когда пришел 2006-й год стало понятно, что досада и обида, так отчетливо звучавшие в голосе Мутко тогда, в Совете Федерации, не умерли, а тихо-тихо затаились…
- Предыдущая
- 36/51
- Следующая
