Алтарь - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/73
• Следующая

«Пора!» — решил жрец и отер лицо, словно собирая невидимость в ладонь и стряхивая ее на пол. Сухощавая фигура, прикрытая темной тканью, начала проявляться, сверху вниз, от лица к плечам, пока служитель богини смерти не предстал перед местным правителем целиком.

Номарх поднял на него тяжелый взгляд. Не проявив особого удивления, осушил кубок и грохнул им о стол:

— А ты еще кто такой, и почто без спросу в дом чужой явился?

— Я послан к тебе верховной богиней этого мира, смертный, дабы ее милостью привести тебя к высотам власти над всеми землями! — гордо объявил Изекиль. — Власть и сила ее безграничны, и, служа велениям ее, ты сможешь одолеть любого врага и перешагнуть любые беды.

— Ты явился не по месту, шаман, — спокойно сообщил номарх. — Все мы, сколоты — потомки Сварога, внуки Дажбога.[20] Иных богов мы не ищем и не признаем. Ступай отсюда.

— Ты не понял меня, дикарь, — придвинулся ближе Изекиль. — Я предлагаю тебе покровительство истинной богини, а не каких-то там идолов. Могущественнейшей богини!

— Ты чего, глухой? — удивился Словен. — У нас есть вера отцов наших и дедов, покровительство предков наших. В их родах мы родились, в их родах и умрем, но родных богов, что веками народы наши берегут, не отринем.

— Ты не понял! — резко выдохнул Изекиль, взмахивая руками, и оба они рухнули в огненную бездну. Для северного дикаря он выбрал не просто бездонную пропасть, а именно пламя, огромный бескрайний костер, в который тот мог падать всю свою жизнь, пока не признает силу жреца великой богини.

— Великий… Сварог… — Номарх потерял равновесие, но как-то извернулся, рванул нож с пояса. — Предков… не предам…

Изекиль понял, что сейчас его попытаются ударить прочным бронзовым клинком, и немедленно рассыпал свое тело, растек его огромной огненной рожей. Полыхающие веки распахнулись в десять локтей, огненный нос возделся, как скала, пламенные губы скривились в торжествующей улыбке и громогласно произнесли:

— Признаешь ли ты власть над собой всесильной Аментет, хозяйки Небесного храма, повелительницы Дуата!

— Мы дети Сварога, и иных предков не признаем, демон!

— Ты ищешь смерти, номарх? — расширил на полнеба свое лицо Изекиль и приблизил его к дикарю. — Тебе даруют власть над миром! А ты ищешь кары. Выбирай — могущество или смерть?!

— Лучше смерть, чем предательство, — взмахнул ножом Словен, попытавшись дотянуться до невероятного врага. — Стража!!!

— Ш-ш-шардан… — выругался жрец, сообразив, что, выдернув правителя дикарей в мир магии, тело свое он оставил в комнате безо всякой защиты, и резко метнулся назад.

Огненная пропасть исчезла — Словен, с ножом в вытянутой руке оказался на стуле, а служитель Небесного храма по-прежнему стоял перед ним, рядом с неубранным столом. В дверь вбежали человек пять дворни с мечами и топорами. Изекиль ощутил, как в бока уткнулись острые клинки, и замер. Одно движение — и его изрубят в куски.

— Что делать с ним, князь? — спросил один из стражников, прибежавший со щитом и копьем.

Словен рывком поднялся, спрятал нож, схватил лежащий на ящике в углу меч, выдернул из ножен, подступил ближе и прижал лезвие к горлу незваного гостя:

— Ну что теперь скажешь, шаман?

Изекиль встретился с ним взглядом. Да, конечно, дикаря можно уничтожить: рвануться вперед, впиться в губы, выдергивая из тела жизнь и души. Можно перебить и этих несчастных, что так уверены в своих силах. Подумаешь, бронза — десяток ран он переживет. Однако на шум прибегут еще и еще смертные. Всем сразу глаза не отведешь, всех одновременно не выпьешь и даже не убьешь. Кто-то может оказаться излишне ловким и отрубить руку или ногу, а то и голову — удастся ли потом исцелить тело? К тому же он пришел сюда не для того, чтобы истребить этих смертных. Он пришел покорить дикарей, сделать их своими слугами и воинами. Не стоит начинать знакомство со смерти — братья, дети, отцы убитых вряд ли станут надежными телохранителями.

Жрец сглотнул и, несмотря на прижатый к горлу меч, поклонился:

— Прости меня, князь. Я пришел рассказать тебе о своей вере и о своей богине. Я не знаю иной повелительницы, которой мог бы поклоняться, и был уверен, что ты разделишь мое восхищение перед ней. Я прошу милости, князь. Я прошу разрешения остаться и рассказывать твоим подданным о своей вере, помогать им именем своей богини, лечить их и оберегать ее именем.

— Больше так не поступай, шаман. — Словен сильнее прижал меч к его горлу. — Никогда так не делай…

Неожиданно он отступил, опустил оружие:

— Отпустите его, братья. А ты слушай меня, шаман. Мы пришли сюда с миром и не ищем ссор с вашими богами. Пойди в наше святилище у Земного дуба, расскажи волхвам о своей богине, покажи им то же, что и мне, и, может быть, они позволят тебе поставить своего идола рядом с нашими. Я дозволяю тебе жить в городе своем и окрестных землях, рассказывать о своей богине и помогать ее именем. И если кто-то пожелает приносить ей дары — не будет им за то никакой кары. Но берегись пугать мужей из моих родов и отговаривать их от веры отцов. Гнев их окажется страшным, и защиты от него ты у меня не ищи.

— Благодарю, князь, — не поленился еще раз поклониться Изекиль, старательно выговаривая непривычное звание дикарского правителя. — Ты не пожалеешь о своей милости…

Именно так, согнувшись, он и вышел из трапезной, только за дверьми расправив плечи.

«Смертные наивны и самоуверенны, — усмехнулся он. — Нет, я не стану истреблять их или искать другие города. Я сделаю своими рабами именно этих людишек. Уже через год они станут целовать мне ноги да носить каждое найденное зернышко на алтарь Небесного храма. А потом я сделаю рабами их соседей. А потом соседей их соседей. И так до тех пор, пока все смертные не забудут имена каких бы то ни было богов, кроме всесильной Аментет».

Пустынник притормозил перед входом в арку, огляделся по сторонам, достал свой хрустальный шар с небольшим отростком внизу — добыть себе нормальный он все еще не удосужился, — сосредоточился, глядя в глянцевую поверхность и представляя себе Викторию. Ведьма, что находилась совсем рядом, проявилась перед ним почти сразу — в новеньких джинсах и махровом бадлоне, тщательно подчеркивающем плоскоту ее груди и выпирающие наружу кости. В ушах девицы болтались серьги из золотых цепочек, собранных в пучки, с шеи свисало массивное ожерелье, на запястьях красовались широкие браслеты.

Колдун вздохнул. Хотя, с другой стороны — чего еще он ожидал? Нищенка дорвалась до денег. Интересно, ей удалось спустить все за один день? Пустынник наклонился к шару и тихо позвал:

— Госпожа-а… Госпожа-а… Это я, твой раб…

Ведьма закрутилась — видимо, в поисках шара, — и маг тут же накинул на себя маску краснолицого демона. Ведь, как только она найдет наиболее известный колдовской атрибут, контакт станет полностью обоюдным и Виктория увидит его так же, как и он ее.

— Госпожа, Козерог открыл врата Венериной геммы, и я опять могу лицезреть тебя.

— Это ты, демон? — Голос ведьмы стал громким и чистым. Значит, она нашла свою игрушку.

— Это я, госпожа. Сейчас я должен открыть тебе тайну творения основных магических ритуалов, дать тебе силы для борьбы и первые уроки магии.

— В другой раз, раб, — небрежно отмахнулась ведьма. — Я занята. У меня тут еще столько всего неразобрано. Гуляй пока. Хотя нет. Знаешь, сотвори-ка мне пива!

«Ах ты зараза! — чуть не подавился от такой наглости Пустынник. — Она занята! Халявные деньги просаживает!»

— Твоя жизнь в опасности! — завопил он в чуть не в самый шар. — Твоя жизнь в опасности, госпожа! Все колдуны знают о моем побеге и охотятся за мной и моей хозяйкой. Ты должна научиться защищаться от них — или тебя сварят в кипящем масле! А меня опять запрут в чулан на двести лет и заставят каждый день пороть по двести грешников.

• Предыдущая
• 52/73
• Следующая