Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете - Уайльд Оскар - Страница 35

• Предыдущая
• 35/37
• Следующая

По рассказу Винсента О’Салливана

Уайльду предложили составить список ста лучших книг.

— Это едва ли возможно, — ответил он. — Я написал только пять.

Лорд Бальфур спросил Уайльда, к какой церкви он принадлежит.

— Пожалуй, ни к какой. Я ирландский протестант, — ответил Уайльд.

(Ирландцы в своем громадном большинстве католики.)

Уайльд спросил своего друга Колсона Кернахана, каковы его религиозные убеждения. Тот ответил со всей серьезностью, а Уайльд не смог удержаться от смеха:

— Ты так явно, так несомненно искренен, и все это до такой степени похоже на правду, что… я не могу поверить ни единому твоему слову.

По воспоминаниям Кернахана

Как-то на улице к Уайльду подошел нищий и стал просить денег: дескать, у него нет ни работы, ни куска хлеба.

— Работа! — воскликнул Уайльд. — Неужели ты хочешь работать? Хлеб! Неужели ты хочешь есть хлеб?

Выдержав паузу, он положил руку на плечо нищего и продолжал:

— Вот если бы ты подошел ко мне и сказал, что у тебя есть работа, но ты не можешь спать на работе, и что у тебя есть кусок хлеба, но ты не можешь есть все хлеб да хлеб, — я бы дал тебе полкроны.

Он еще раз выдержал паузу и закончил:

— А так я даю тебе два шиллинга.

По воспоминаниям Ричарда Де Гальена

Журналист, грубо нападавший на Уайльда в печати, однажды встретил драматурга на улице и попытался начать разговор. Уайльд внимательно посмотрел на него и сказал:

— Прошу меня извинить: я хорошо помню ваше имя, но не могу вспомнить ваше лицо.

Уайльд как-то сказал знаменитому актеру Герберту Бирбому Три:

— Я всегда считал вас лучшим критиком моих пьес.

— Но я никогда не критиковал ваших пьес! — возразил актер.

— Именно поэтому, — объяснил Уайльд.

Некий лондонский антрепренер купил права на французскую комедию «Его жена». В разговоре с Уайльдом он похвастался:

— Вы знаете, что «Его жена» продержалась у меня целых три года?

— В самом деле? — спросил Уайльд. — В таком случае, не пора ли вам жениться на ней?

(Эта история, рассказанная в мемуарах английского комика Сеймура Хикса, по всей вероятности, есть не что иное, как актерская байка.)

Один английский поэт пожаловался Уайльду:

— Против моей книги устроили заговор молчания! Что бы вы сделали на моем месте?

— Я бы присоединился к нему, — ответил Уайльд.

История, появившаяся в ряде английских газет в 1894 г.

После премьеры одной из своих комедий Уайльд заметил:

— Пьеса имела большой успех, но публика провалилась с треском.

(Согласно книге американского антрепренера Дэниэла Фромана «Бис!».)

Более достоверная версия той же истории:

Накануне премьеры комедии «Как важно быть серьезным» газетный репортер спросил Уайльда, будет ли, по его мнению, пьеса иметь успех. Уайльд ответил:

— Мой дорогой, вы неверно ставите вопрос. Эта пьеса сама по себе успех. Вопрос только в том, не провалится ли на первом представлении публика.

После премьеры комедии «Как важно быть серьезным» Уайльд сказал режиссеру:

— Это было очаровательно, совершенно очаровательно. И знаете что? Временами это напоминало мне пьесу, которую я сам написал когда-то. Она называлась «Как важно быть серьезным».

На судебном процессе Уайльда обвинитель, зачитав стихотворный фрагмент из его рассказа, спросил:

— Это, я полагаю, написано вами?

Уайльд подождал, пока в зале не установится полная тишина, и тихо ответил:

— Нет-нет, мистер Карсон, это Шекспир.

Обвинитель побагровел, пролистал страницы и зачитал еще несколько строк.

— Это, я полагаю, тоже написано Шекспиром, мистер Уайльд?

— В вашем чтении от него почти ничего не осталось, — ответил Уайльд.

На судебном процессе Уайльда спросили, считает ли он некий рассказ предосудительного содержания безнравственным.

— Нет, хуже: он плохо написан, — ответил Уайльд.

На суде Уайльда спросили, верно ли, что он питал обожание к Алфреду Дугласу («соблазнение» которого было истинной причиной процесса).

— Я никогда не питал обожания ни к кому, кроме себя самого, — ответил Уайльд.

Вилли Уайльд, журналист, старший брат Оскара, славился привычкой залезать в долги, любовью к спиртному и крайним неряшеством. В нем видели едва ли не карикатуру на младшего брата. В 1895 году, когда судебный процесс был в разгаре, Оскар говорил друзьям:

— Мой бедный брат пишет, что он защищает меня перед всем Лондоном. Мой бедный дорогой брат — он мог бы скомпрометировать даже паровую машину.

В конце 1897 года готовилось к выходу первое издание «Баллады Редингской тюрьмы». Уайльд, само имя которого было в Англии под запретом, писал Роберту Россу:

«Думаю, лучше было бы напечатать ее после Рождества: я едва ли сойду за рождественский подарок».

Летом 1900 года Уайльд беседовал в Париже с писательницей Анной де Бремон.

— Почему вы больше ничего не пишете? — спросила она.

Уайльд ответил:

— Я писал, когда я еще не знал, что такое жизнь. Теперь, когда я постиг ее смысл, я уже не могу писать.

За несколько месяцев до смерти Уайльд сказал Алфреду Дугласу:

— Я не доживу до следующего столетия. Если новое столетие начнется, а я еще буду жив, англичане этого точно не вынесут.

За месяц до смерти Уайльд, глядя на безвкусные обои своего гостиничного номера, сказал:

— Это меня убивает. Либо эти обои уйдут, либо я.

Незадолго до смерти Уайльд рассказывал, что ему приснился ужасный сон — будто он сидит за одним столом с мертвецами. Реджинальд Тёрнер (друг Уайльда, журналист и писатель) заметил:

— Милый мой Оскар, ты наверняка был душой общества.

Узнав, сколько будет стоить операция, смертельно больной Уайльд заметил:

— По-видимому, мне придется умереть не по средствам.

(Или: Доктор, вы вынуждаете меня умереть не по средствам!)

По другой версии, Уайльд, согласившись на смертном одре выпить бокал шампанского, сказал:

— Я умираю, как жил, — не по средствам.

Единственный прижизненный сборник афоризмов Уайльда («Оскариана», 1895) был составлен его женой при участии лондонского издателя Артура Хэмфри. После смерти Уайльда Хэмфри опубликовал вторую «оскариану» под заглавием «Себастьян Мельмот» — под этим именем Уайльд жил во Франции после выхода из тюрьмы. Не менее 30 изречений, помещенных здесь в качестве уайльдовских, на самом деле взяты из романа Роберта Хиченза «Зеленая гвоздика» (1894). С этого времени они нередко публикуются под именем Уайльда, в том числе и у нас. Еще более охотно пользуются фразами из «Зеленой гвоздики» авторы биографических романов и фильмов об Уайльде.

Насколько это оправданно?

• Предыдущая
• 35/37
• Следующая