Все ведьмы делают это! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 60

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая

— Алло...

— Да, да, говорите, пожалуйста! «Еж-радио» вас слушает!

— Я хотела бы передать большой привет моей дорогой подруге, замечательной ведьме Викке, и попросить, чтобы для нее прозвучала хорошая песня.

... Я беззвучно смеюсь в микрофон. Я в эфире, на рабочем месте, и мне нельзя демонстрировать, как я счастлива, услышав голос Инари Такобо. Вместо этого я просто нахожу нужный диск и ставлю песню:

Когда простым драконьим взглядом

Ты озираешь все вокруг,

Мне ничего уже не надо —

На свете лучше не было подруг!

Час колдовства и час полета

Мы делим на двоих с тобой!

У нас с тобой ведь есть работа —

Раскрасить купол неба голубой!

Зачем словами мучить душу,

Раз мы в полете так близки.

И нашей дружбы не нарушат

Ни ведьмаки, ни просто мужики!

Ведь мы с тобой на все готовы:

И на банкет, и даже в бой.

Давай взлетим мы в небо снова —

Собой украсим купол голубой!

... Из взорвавшегося офиса корпорации «Новый путь» мы с Инари вылетели благополучно. Точнее, вылетела она. Я в дракона превратиться не успела, и, когда Инари отчаянно закричала: «Вспомни хоть какое-нибудь животное и превращайся!!!», мне на ум почему-то пришла наша домашняя зверушка — хомячиха Фуфуня. Как Инари ухитрилась меня не раздавить в пасти во время нашего путешествия — ума не приложу. Вот что значит настоящая женская дружба!

Куда нам было лететь посреди ночи, как не в квартиру Инари? Там мы вновь обрели человеческий облик, Инари наскоро приготовила какие-то колобки из риса и сладкие лепешки, заварила чай... Я было подрядилась ей помогать, но она деликатно дала мне понять, что раз я гость, то должна сидеть и отдыхать, тем более что только полчаса назад мы пережили воистину сногсшибательные приключения...

Мы пили чай и думали, как нам быть дальше. В смысле, как обезопасить мир от бубонной чумы, роль которой сейчас играет моя тетушка. Кстати, я рассказала Инари о том, что родилась ведьмой именно благодаря теткиному черному проклятию, что тетка всю свою жизнь ненавидела меня и мою маму, и лишь совместными усилиями мамы и Баронета тетку удалось лишить всех магических способностей.

— Однако, — заметила Инари, — некоторые чародейные способности у нее все-таки появились.

— Наверное, эти тэнгу с нею поделились... Недаром она перед ними так землю роет...

— Роет землю? — удивилась Инари.

— Ну, старается очень. Вон как стремится заполучить твоего босса. Но у нее ничего не выйдет. Господин Синдзен в надежном месте.

— Где?

— Прости, сестричка, но даже тебе я этого сказать не могу. Не потому что не доверяю, а потому что дала слово молчать. А слово ведьмы должно быть нерушимо. Сама понимаешь.

— Понимаю, — взгляд Инари стал каким-то строгим. — Тогда дай мне слово ведьмы, что...

— Что?

— Ты не бросишь своего супруга и не станешь мстить ему за измену!

Она молитвенно сложила ладони и прямо-таки пронзила меня взглядом.

— Инари, ты ставишь меня в неловкое положение такой просьбой... Это что же, я ему даже приличного скандальчика по поводу адюльтера закатить не смогу? А если я решу завести любовника — это что, тоже будет расцениваться как месть?! Никакой личной жизни, одна магия?! А ведь стоило бы его, спиногрыза этакого, бросить! Он мне уже два года как цветы перестал дарить! Все, мол, финансы у тебя, пойди, купи! Нет, подруга, ты скажи: это нормально, чтобы женщина сама себе цветы покупала?! Вот на кой пес тогда нужен муж, если цветы — сама, подарки — сама, а вместо ресторана — пиццу себе домой заказываешь!

— Вика, но ты же его любишь!

— Люблю, — подтвердила я, проглотив рисовый колобок. — И детей люблю. И маму. И Баронета. И тебя. И хомячка... Хомячка своего просто обожаю! Ой, ты в чай случайно коньяку не наплескала? Что-то у меня настроение чересчур легкомысленное.

— С чаем все нормально. Вика, я тебя прошу как подруга...

Я посерьезнела. Даже вздохнула и прослезилась.

— Хорошо. Даю слово истинной ведьмы, что не испорчу семейную жизнь этому прохвосту! Кстати, который час, а?

— Скоро утро, — Инари подошла к окну, за которым все было матово-белым от выпавшего снега. — О Амиду! Я снова вижу снег...

Она подошла ко мне, коснулась плеча ладонью:

— Благодарю тебя, сестра.

Я смутилась.

— Ведьмы не любят, когда их благодарят, — шутливо проворчала я. — Инари, мне нужно к своим. Я ведь и не повидала их толком, как из дракона вылупилась. Они меня ждут. Наверное.

— Ждут, — ободряюще улыбнулась Инари. — Еще как ждут.

И я поехала домой по предрассветной, в розоватой морозной дымке Москве.

Я думала, что мои домашние нормальные люди. И как все нормальные люди, они в пять часов утра крепко спят.

Я ошиблась.

Едва я отмыкающим заклятием (ключа-то у меня нет!) открыла дверь и тихо проскользнула в прихожую, раздался негромкий, но внушительный мамин голос:

— Ну, наконец-то. Явилась!

— Доброе утро, мамочка! — я извлекла из своего арсенала самую обезоруживающую и нежную улыбку и, сбросив шубку и сапоги, двинулась в освещенную заходящей луной кухню. — Доброе утро... всем.

Все мое прекрасное семейство (исключая, правда, Баронета. Где он, кстати? Надо выяснить!) сидело, нет, восседало за кухонным столом и как-то странно глядело на меня.

— Дети, — обратилась я к своим прекрасным дочерям. — А что это вы не спите?

— Тебя ждем, — капризно поджав губки, ответила Машка. А Дашка кивнула и отвернулась.

— Ну так идите ко мне, поцелуйте маму!

— Ага. Разбежалась.

— Целуй ее. Рептилия.

Я придержала нижнюю челюсть, чтобы она не отпала. Посмотрела на мужа, понимая, что от такого приема, ото всего, что я испытала и узнала за последние несколько часов, моя душа просто начнет биться в истерике.

— Авдей, объясни мне, что происходит? — сдерживая себя из последних сил, чтоб не разреветься, спросила я.

— По-моему, это называется «семейный кризис», — весьма холодно ответствовал супруг, которого я поклялась беречь и не оставлять.

— Я... не понимаю.

— А тут и понимать нечего! — встряла мама, и голос у нее был, как у прокурора на суде. — Ты нам здесь больше не нужна. Мы без тебя прекрасно обходимся. Убирайся!

— Но это мой дом! Мои дети!

— Ничего подобного! Пошла прочь, ведьма!

Истерика все-таки дошла до критической точки. Глядя на равнодушно-ледяные лица любимых людей, я разрыдалась в голос и бросилась прочь из кухни. Зацепилась ногой за отогнувшийся уголок линолеума в коридоре и грохнулась посреди прихожей так, что с антресолей посыпались старые зонты...

— Святая Вальпурга, да за что же мне это!!! — проорала я в полный голос, понимая, что ко всем прочим несчастьям у меня еще и нога вывихнута...

— О господи, Вика! Что с тобой?! — из спальни (не из кухни!) выскочил заспанный Авдей в одних пижамных штанах. Бросился ко мне:

— Солнышко, ты упала? Тебе плохо!

— Не подходи! — провыла я. — Я тебе больше не нужна! Я всем вам больше не нужна! Я рептилия! Я тварь! Я ведьма!!!

Авдей поднял меня на руки, закричал перепуганно:

— Татьяна Алексеевна, Вика вернулась, и ей плохо!

— Она уже знает! — продолжала выть я. — Она меня уже выгнала!

— У тебя бред, родная, что ты говоришь! — Из гостиной, на ходу запахивая халат, вылетела мама. Всплеснула руками: — Доченька, что с тобой?! Авдей, неси ее в гостиную, надо дать ей успокоительное. Она вся трясется!

— Да! — закричала я, пытаясь вырваться из объятий Авдея, но он держал крепко. — Почему вы меня так ненавидите?

— Родная, успокойся, не кричи, детей разбудишь...

— Разбужу?! Дети сидят на кухне! И все вы — тоже!

И тут я умолкла, понимая, что в этой фразе есть некоторая странность.

Мама быстро прошла на кухню, включила там свет и вернулась со словами:

— Доченька... Там никого нет.

• Предыдущая
• 60/70
• Следующая