Право Света, право Тьмы - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/63
- Следующая
– О, разумеется, – ядовито усмехнулся могущественный чернокнижник. – В маленьких городках представители власти так болезненно тщеславны… Присаживайтесь, господин мэр.
Торчков сел на стул и мысленно выругал себя – надо было успеть сесть до того, как этот самодовольный наглец произнесет свое барственное «присаживайтесь». А теперь получается, что он, Изяслав Радомирович, как дрессированная собачка, будет выполнять команды столичного фокусника в плаще цвета бычачьей требухи. Чтобы поставить на место магического нахала и незамедлительно показать ему, qui est qui[2] в местных властных структурах, мэр подпустил в глаза неземного лазоревого сияния, в речь добавил харизматического обаяния и властности (еще с митинга остались) и, исполнясь праведной суровости, поинтересовался:
– Мэтр Танадель, какова цель вашего незаконного вторжения на подведомственную мне территорию города Щедрый?
– Поинтеллигентней нужен вам тон, господин мэр, поинтеллигентней, – вальяжно ответил наглец в крокодиловых ботфортах. – Я ведь не то, что ваши чародеишки средней руки, я ведь если на что-то сильно обижусь…
Мэр в ответ на это щелчком пальцев подозвал официанта (другого, не того, которого Танадель облил кофе; облитого уже увезла реанимация, так-то) и сказал исключительно спокойным тоном:
– Один кофе по-тибетски. Сахар не класть. И еще изюм в коньяке, пожалуйста.
Официант кивнул и унесся прочь, изредка бросая на колдуна Танаделя исполненные животного ужаса взгляды.
Изяслав Радомирович не часто позволял себе lе repos insouciant[3] в ресторанах, казино, барах и тому подобных заведениях. Грешно ему, слуге народа, тешить чрево дорогими ресторанными изысками да просаживать деньги в рулетку. Однако в кофейне «Терафим» господин мэр изредка бывал – любил выпить кофе по-тибетски, чтоб мысли в голове стали ясными, четкими и одна другой мудрее. А изюм в коньяке был давним излюбленным лакомством мэра – об этом в кофейне знали и всегда старались угодить. Уже через минуту перед Изяславом Радомировичем стояла хрустальная вазочка с изюмом и чашка кофе, крепкого и мудрого, как пещеры тибетских отшельников. Мэр пригубил кофе, сказал размеренно-сурово:
– Мэтр Танадель, вы не ответили на мой вопрос.
– А почему я должен перед вами отчитываться? – Колдун принялся поглаживать свои красивые манжеты левой, унизанной перстнями, рукой. В перстни были вправлены ониксы и изумруды. – Разве у вас засекреченный город?
Мэр еще отпил кофе и на всякий случай активировал амулет мгновенной защиты – очень уж ему не понравились манипуляции Танаделя с манжетами. От таких манипуляций, как правило, хорошего ждать не приходится.
– Разумеется, наш город не засекречен, – снисходительно сказал мэр. – Но это не означает, что в нем может безнаказанно хозяйничать всякий…
– Проходимец?
– Пришелец. У нас есть утвержденные городским советом правила регистрации вновь прибывших в город колдунов, магов и чародеев. Всякий новоприбывший в город Щедрый колдун обязан зарегистрироваться в специальном управлении при муниципальном отделе внутренних дел, сообщить о своем уровне и специализации, а также дать подписку о неприменении на территории города Щедрого агрессивных типов магии. И, разумеется, назвать цель своего визита в город. Вы же всего этого не сделали. Вы пренебрегли законами нашего города, мэтр Танадель. И тем самым оказались вне этих законов.
– О, это меня не пугает! – холодно усмехнулся старик и подышал на изумруд одного из перстней. Дыхание имело слегка красноватый оттенок.
– Да, вы крепкий орешек, – протянул мэр. – Видимо, нигде и никогда не встречали сопротивления? И потому столь беспощадно упокоили наших народных дружинников, попытавшихся вас остановить?
– Я всего лишь окончательно развоплотил парочку умертвий. Это не преступление. Хватит ходячим трупам топтать землю.
– Во-первых, их было трое. А во-вторых, эти, как вы изволили выразиться, ходячие трупы были нашими уважаемыми дружинниками, почетными гражданами города, занимавшими соответствующие должности с положенным окладом!
– Я сочувствую городу, в котором мертвецам приходится работать народными дружинниками, – иронично заметил Танадель.
– Вы совершили преступление, – тихо прошипел мэр, допив кофе. – И вам придется отвечать.
– За убийство мертвецов?! – скривился в ухмылке Танадель. – А разве в Уголовном кодексе Российской Федерации есть соответствующая этому преступлению статья?
– Дело не в мертвецах. И не в Уголовном кодексе. Он написан, как вы знаете, не для нас, а для людей. Ваше преступление в том, что вы применили запрещенное заклятие. Лишающее Слово. Заклятие Умраз. А Трибунал Семи Великих Матерей-Ведьм постановил…
– Э, батенька, оставьте! Где Трибунал и где я! К тому же у вас в провинции новости очень сильно запаздывают. Нет больше никакого Трибунала. Некая русская девица устроила там что-то вроде путча… Так что не осталось ни кодексов, ни запрещений. А все ваши претензии ко мне заключаются в том, что сами-то вы Лишающее Слово и хотели бы произнести, да боитесь. У вас-то, господин мэр, какой уровень? Не нулевой ли?
Мэр стиснул пальцы и задействовал сразу все свои оккультные костыли. Делу это никак не помогло, но Изяслав Радомирович хотя бы выглядеть стал гораздо внушительнее и даже заговорил на французском языке, чего в жизни обыденной за ним отродясь не водилось:
– Comment vous osez me parler par un tel ton? Le gredin! L'imposteur! Le parvenu vaniteux![4]
Танадель усмехнулся, поглядел ледяными глазами мэру прямо в душу (а мэр надеялся, что таковая у него все же была) и сказал с аристократической ленцой Парни и Делиля:
– Se calmer, monsieur le maire. Le calme et le respect de moi est ce que vous sauvera[5], – и еще, наклонившись к Торчкову, прибавил таинственным, выхолаживающим сердце шепотом: – Cela vous sauvera et votre ville. Vous m'avez compris?[6]
– Oui[7], – мрачно ответил мэр. И добавил уже по-русски: – Тем не менее, я должен знать, с какой целью вы прибыли в город. Est tel l'ordre[8].
– Плохи ваши осведомители, господин мэр, – сказал Танадель с наклеенной на лицо усмешкой. – Неужели они не поставили вас в известность? Сомневаюсь… Наверняка уж и полное досье на меня раздобыли.
– Раздобыли, – подтвердил мэр. – И о вашей странной выходке в церкви тоже сообщили. Что осведомители, о ней весь город судачит! Но я отказываюсь поверить, мэтр Танадель, что вы явились в наш мирный провинциальный городок лишь для того, чтобы…
– Именно, – величаво кивнул Танадель.
– Чтобы вызвать на поединок какого-то никому не известного захудалого протоиерея?! Не понимаю! Не понимаю! – Мэр комически воздел руки. – Объясните же мне, мэтр Танадель, каковы мотивы этого странного, безрассудного поступка. – Изяслав Радомирович решил подбавить в голос этакой доверительности, этакой политкорректной корпоративности: мол, мы – нелюди одного круга, одним Ремеслом живем, к чему нам какие-то наивные тайны!
Но игра в доверительность не вышла. Танадель только и сказал:
– Я делаю это, ибо я так желаю. И точка.
Изяслав Радомирович от расстройства не стал даже кушать свой любимый изюм в коньяке. Покачал скептически головой:
– Устраиваете тайны? Напрасно-с. Мои сотрудники не зря потребляют прану. Они выяснили, что ваша приемная дочь Марина Этуш-Лихоборова пребывает в состоянии, так сказать, перманентной интеллектуальной вражды с Юрием Тишиным, сыном Емельяна Тишина, протоиерея, которого вы вызвали на дуэль. Но стоит ли из-за каких-то отвлеченных научных споров детей (пусть и подросших детей) затевать поединки между отцами?! Это неразумно! Тем более что Марина Кузьминична вам неродная дочь!
2
Кто есть кто (фр.).
3
Отдых (фр.).
4
Как вы смеете говорить со мной таким тоном! Негодяй! Самозванец! Тщеславный выскочка! (Фр.)
5
Успокойтесь, господинмэр. Спокойствие и уважение ко мне – вот что вас спасет (фр).
6
Спасет вас и ваш город. Вы меня поняли? (Фр.).
7
Да (фр.)
8
Таков порядок (фр.).
- Предыдущая
- 22/63
- Следующая