От ведьмы слышу! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 42
- Предыдущая
- 42/77
- Следующая
Пылая праведным гневом, я бросилась в библиотеку, вскарабкалась на стремянку и достала припрятанный томик поэзии вампиров. Муж озадаченно следил за моими манипуляциями и только поддерживал лесенку, чтобы я ненароком с нее не слетела.
– Вот он! – издала я торжествующий хищный вопль. – Людвиг Честнейший. «Избранные стихотворения»!
В глаза, как шрапнель, ударили строчки:
Все притворяешься, что живешь...
Я выдрала страницу со стихами:
– Ведьмам не к лицу притворство! – и добавила вне себя от гнева: – Да будет тому, кто это написал, то же, что и строкам написанным!
Листок папиросной бумаги разлетелся на мелкие невесомые клочки.
... Я. конечно, не уверена, что такая имитативная магия уничтожит Людвига Честнейшего. Но неприятности вроде ломоты в клыках или парализации конечностей стопроцентно доставит.
А ведь он угрожал всерьез.
И если в полночь я не отправлю им требуемое согласие на сотрудничество (или, может, им по факсу сразу голову африканца отправить? Или его эти... как их называют... охломахаи?), они начнут против меня войну.
Где-то далеко в сознании затрубили трубы марш-атаки.
Наплевать, наплевать,
Не впервой мне воевать!
Хотя и возраст у меня для таких дел неподходящий, и вообще...
– Как ты думаешь, Авдей, – неожиданно спросила я, глядя на мужа с высоты стремянки. – Пока не зайдет солнце, наши дочери и колдун могут быть в безопасности?
Муж снял меня со стремянки и мрачно изрек:
– Не уверен.
– Почему?
– Потому что вампир Роман Кадушкин не боялся солнечных лучей. Где гарантия, что он такой один?
– Логично. Но паниковать пока не будем. У меня есть время до полуночи. Они ждут факса. А вот когда они его не дождутся, будем вводить военное положение.
... А восемнадцатилетний нгуни Сото, не подозревающий, какие опасности угрожают его чернокудрой голове, прихватив за талии визжащих и безудержно хохочущих девиц Белинских, второй час подряд катался с ними на американских горках.
(Как известно, южно-африканские колдуны отличаются неистощимым темпераментом, потрясающей выносливостью, великолепным чувством юмора и неослабевающей любовью к простым народным развлечениям вроде охоты на слонов, заплыва наперегонки с аллигаторами, прыжков через костер и катания на американских горках. – Автор.(
До американских горок был тир, где красавец афро перестрелял из антикварного вида винтовки всех фанерных утят, медвежат и чеченских боевиков, тем самым выиграв себе звание ворошиловского стрелка, а своим прелестным спутницам – здоровенных кукол с фарфоровыми личиками в платьях-кринолинах.
После того как девочки вдоволь навизжались и накатались на горках, так, что уже в головах свистели птички, а в глазах плыли разноцветные круги, общим голосованием было решено придать развлечениям менее экстремальный характер. А именно – отправиться под уютный полосатый навес летнего кафе и наслаждаться ледяной кока-колой.
– Хорошо! – сказала Дарья. «Птички» у нее из головы потихоньку вылетали, и голова снова обретала способность мыслить и анализировать окружающие впечатления.
– Клево... – томно простонала Машка. У нее в голове
«птички», по всей вероятности, решили свить гнездо простору больше.
Истинный нгуни осторожно отхлебнул пахнущую туалетным мылом пенистую пурпурную жидкость и тут же невежливо сплюнул:
– Г'яд-ость! Лучше пить вода из болота Уруахуруру, чем это...
– Вот чудной. Это же кола-лайт!
– Я запомню. Я есть теперь знать, чем отравлять саранча на посевах...
Девчонки расхохотались. Вообще им было почему-то беспричинно весело, и каждый новый жест, шаг или слово лишь пополняли банк их безоблачно-счастливого настроения. Говорят, от веселья до горьких слез отделяет всего минута. И кажется, что минута эта роковым образом истекала.
– Тогда пей квас, – предложила колдуну Марья. – Исконно русский напиток.
– Национальная гордость, – добавила Дарья.
Но с «национальной гордостью» в кафе было туговато. В качестве заменителя Сото купил бутылочку «Очаковского» и уже было принялся дегустировать, как в рукав его ослепительной рубашки вцепились толстые, заросшие волосами и татуировками пальцы:
– Ах ты, свинья черномазая! Ты что это наше пиво жрешь!
Владелец пальцев и свежепроизнесенной реплики выглядел как типичный плохой парень, который появляется на вашем пути с тем, чтобы внести в вашу жизнь разнообразие в виде регулярных посещений отделения челюстно-лицевой хирургии.
Девочки за столиком испуганно взвизгнули.
Колдун улыбнулся.
Улыбка у него была – ни в сказке сказать, ни пером...
– Мужик, ты чё, в натуре?! Я пошутил! Пошутил я! Шуток не понимаешь, да?! – завизжал плохой парень, когда неведомая сила скрючила его в три погибели и уложила на пыльную травку ближнего газона. – Ты чё делаешь, гад?!
«Гад», не меняя выражения лица, склонился над поверженным противником и тихо произнес несколько слов. После чего спокойно присоединился к своим прелестным и несколько бледным от пережитого испуга дамам. А матерый детинушка, отлежавшись на траве, дунул от злополучной кафешки со всею возможною поспешностью.
– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Марья, сверкая глазами. Ей традиционно нравились парни-победители.
Сото загадочно улыбнулся уголками пухлого рта.
– Я пообещал превратить его в... как это по-русски... Котлета!
– Вот что значит колдун! – гордо отметила новообращенная ведьма Даша, интересующаяся с недавнего времени вопросами практического применения своего нового Ремесла.
«Вот что значит настоящий парень!» – краснея, подумала Маша и представила, что Сото (а не бледный и неказистый бедняга Роман Кадушкин, любовь к которому постепенно сошла на нет, как синька с вьетнамских джинсов), прекрасный, мускулистый и мужественный Сото, носит ее на руках... И вообще...
Что «вообще», Маша додумать не успела, потому что на газончик прямо перед столиками кафе вырулил из ниоткуда до боли знакомый белый «мерседес» с открытым верхом.
– Даша! Моя прэкрасная пэри, как хорошо, что я тэбя опять нашел! – произнес голос с непередаваемым баритональным очарованием.
– Ой, мамочки! – Дашка прижала к щекам ладошки. – Ираклий!
В самом деле, наследный князь гордой фамилии Чавчавадзе, в неизменно белом, но по случаю жары теннисном костюме, шел, лучезарно улыбаясь, к столику, за которым прохлаждалась наша компания.
При виде князя Сото напрягся и посмотрел на Машу, требуя разъяснений.
При виде чернокожего красавца Ираклий напрягся и посмотрел на Дашу, требуя объяснений.
Девушки мгновенно поняли, что вся инициатива знакомства и дальнейшего мирного сосуществования – в их хрупких наманикюренных пальчиках.
– Ираклий, – канарейкой пропела Даша. – Познакомься: это наш друг из далекой Африки...
– Сото, – воробышком чирикнула Маша, – познакомься: это наш друг из недалекой, ой, то есть близкой Грузии...
(Вот так, из-за какой-то незначительной оговорки легкомысленной и недалекой, то есть не обезображенной интеллектом девицы и начинаются кошмарные вещи вроде Троянской войны и прочих межнациональных конфликтов!)
– Ираклий Чавчавадзе. Князь, – надменно процедил сквозь белоснежные зубы Дашин потенциальный жених.
– Алуихиоло Мнгангуи Сото Охавало Второй. Колдун, – столь же высокомерно отрекомендовался «друг из далекой Африки».
– Колдун?! – Спесь с князя слетела, как шелуха с семечек. – Правда?!
– А то, – сказали гордые девочки. – Мы с кем попало не знакомимся.
Через двадцать минут межнациональные барьеры, препятствующие достойному общению и полному взаимопониманию, были благополучно сломлены. Ираклий, как всегда, затребовал шампанского «за знакомство», но, коль и шампанское в кафе отсутствовало, а вставать с насиженного места никому не хотелось, то джентльмены ограничились легким пивом, а дамам принесли апельсинового сока.
- Предыдущая
- 42/77
- Следующая
