Иероглиф «Любовь» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/76
- Следующая
– Юй, прости меня, – виновато сказал Небесный Чиновник призраку. – Я не успел спасти ни тебя, ни императора, ни твою госпожу. Мне пришлось туго на Западном побережье... Впрочем, какой смысл оправдываться? Это всё Шэси, да, Юй?
– Да, – отвечала призрачная фигурка. – Шэси оказалась демоном в человеческом обличье. Она собрала бесчисленную армию наемников Ардиса и захватила столицу и дворец. Мы все погибли... Все, кроме наследницы, принцессы Фэйянь.
Призрачная Юй поманила Небесного Чиновника Рукой, и он последовал за нею в глубь священной рощи. Юй остановилась у самого старого дерева, посаженного, как говорят, еще самим Создателем Времени и указала на лежащую между громадных корней Девочку, завернутую в какие-то тряпки. Небесный Чиновник тихо склонился над ней.
– Дышит, – прошептал он. – Спит.
– Она видела мертвым своего отца и полумертвой – мать, – сказала Юй. – Боюсь, разум ее помутился от такого зрелища. Она не проживет и дня скончается от мозговой горячки. Спаси ее, добрый Ань. Во имя милости и справедливости.
– Сделаю все, что могу, – кивнул небожитель. Он развязал стягивающий его халат алый пояс и положил его одним концом на лоб спящей девочки, а другой приложил к своему сердцу. И алый кусок ткани превратился в громадную пульсирующую вену, по которой заструилась от Небесного Чиновника к принцессе сверкающая эманация. Личико спящей девочки порозовело, с него исчезли следы страха; маленькая принцесса задышала глубоко и ровно, будто спала в собственной постельке и видела хороший сон. Чиновник повязал чудесный пояс обратно.
– Вот и все, – сказал он призрачной Юй. – Она наполнена жизненной силой, которая поможет ей не падать духом ни при каких обстоятельствах. Увы, ей долгое время придется идти по жизни в одиночестве.
– Я бы хотела сопровождать ее! – воскликнула Юй. – Бедное дитя! Что ее ждет?! Сердце покрывается изморозью оттого, что пришли в Яшмовую Империю времена лжи и смерти. Как выжить принцессе?
– Она выживет, не беспокойся, за этим-то я буду следить неустанно, – сказал Небесный Чиновник Ань. – Тебе же, Юй, следует стать поддержкой и опорой своей несчастной госпоже – императрице Нэнхун.
– Я всего лишь призрак, – вздохнула Юй. Небесный Чиновник впервые за всю встречу позволил себе усмехнуться.
– Если ты всего лишь призрак, то как смогла вынести из дворца принцессу Фэйянь, да еще не куда-нибудь, а в рощу гинкго!
– Я и сама этого не поняла, господин, – пожала плечиком Юй. – Просто...
Небесный Чиновник извлек из рукава светящийся свиток с печатью и помахал им в воздухе.
– Вот это, – произнес он с некоторой торжественностью в голосе, – заверенное печатью самого Небесного Министра утверждение госпожи Юй по прозвищу Расторопные Тапочки...
– Туфельки...
– ... Туфельки, на должность Небесной Чиновницы. Распоряжение дано в связи с благочестивой и самоотверженной жизнью госпожи Юй, а также по причине ее мученической кончины, принятой за верность императорской династии.
– Я – Небесная Чиновница? – изумилась Юй.
– Да, только поверь – это должность хлопотная. Хотя дает много возможностей для творения добрых дел, восстановления справедливости и всего прочего. Так что не оставляй свою госпожу, Юй. А я, как смогу, буду наблюдать за девочкой. Кстати, одного я не смог изменить.
– Чего?!
– От сильного потрясения девочка онемела. Боюсь, что речь к ней долго не вернется. Но, если рассудить, оно и к лучшему, Юй. Пусть принцесса молчит о том, что знает, ведь она вступает в мир, где ее могут подслушать уши убийцы. А придет время – она заговорит, и слова ее восстановят попранную справедливость. Но нам пора. Скоро рассвет, и он принесет принцессе Фэйянь новую жизнь.
Вспыхнула молния – это цилинь вернулся за хозяином. Другой такой же цилинь принял на свою Радужную спину Небесную Чиновницу Юй. Дивные существа взмыли в небо и там расстались: Юй возвращалась во дворец служить низложенной Нэнхун.
А стихающий ветер принес в рощу гинкго рассвет Прекрасный, как и все прочие рассветы, он нес надежду и восторг, несмотря на то что на земле воцарилась ложь и злоба.
С рассветом роща гинкго наполнилась шумом и голосами – это вышли на работу сборщики листьев. Всем известно, что листья Дерева Бессмертия обладают множеством целебных и даже волшебных свойств. Поэтому раз в четыре луны, не чаще, сборщики листьев гинкго появляются с плетеными корзинами и трудятся от зари до зари, чтобы потом продавать листья в городах – особенно хорошо за листья гинкго платят лекари, составители разных целебных порошков, да еще приезжие, которым все в Яшмовой Империи кажется диковинкой.
Старуха Ван всегда собирала листья у самого древнего дерева. Женщине было уже за семьдесят, и в умении из всего извлечь свою выгоду ей не нашлось бы равных во всей Яшмовой Империи. Старая Ван жила неподалеку от священной рощи гинкго и потому считалась сборщицей листьев, но, кроме того, она была еще и свахой, и сводней, и первой деревенской сплетницей; давала деньги в рост и даже, как судачили в деревне, укрывала краденое. Жила Ван одна в крепком каменном доме, хотя у остальных деревенских жителей дома были деревянные, а то и вообще из тростника. По двору у нее днем и ночью бегали три злющие собаки, готовые разорвать на клочки всякого, кто осмелится даже малость приоткрыть калитку. Старуха любила бедно одеваться и громко жаловаться на то, чти живет она впроголодь, бедствует, того и гляди, помрет от жестокой нищеты... Вот она-то и наткнулась на спящую между корней тысячелетнего дерева маленькую девочку.
– Эй, ты! – Ван ткнула клюкой спящую. – Чего разлеглась тут?! Это мое место, а ну убирайся!
Девочка проснулась и в испуге вытаращила глаза. Что такое? Она в лесу, вместо платьица на ней какие-то грязные лохмотья, а перед нею стоит уродливая толстая старуха и тычет в нее палкой! Принцесса хотела закричать, но не смогла, горло ее не издало ни звука. Тут в памяти малышки вспыхнуло пламя, поглощавшее императорский дворец, и она заплакала.
– Чего ревешь, нищенское отродье?! – продолжала кричать старуха. – Ишь, дрянь, лежит себе, нежится что твоя принцесса! А ну вставай, не то я тебе всю голову палкой разобью, мерзавка!
Девочка вскочила и заметалась – кругом деревья, нет ни знакомых стен, ни дорогих лиц! Да еще противная старая тетка орет на нее и замахивается палкой! Принцесса бросилась от нее со всех ног и тут увидела, что на шум, который подняла злая женщина, прибежали еще люди – бедно одетые, с грязными руками и мокрыми от пота лицами. Фэйянь в ужасе замерла, не зная, что делать. Вдруг это лесные разбойники и ей грозит неминуемая гибель?
– Эй, почтенная Ван, что это ты так развопилась, будто на змею наступила? – спросил, подходя к старухе, пожилой мужчина в выцветшей, но опрятной одежде. – Мы уж было подумали...
– Не знаю, что вы там подумали, сосед Жуй, – отрезала старуха Ван, – но змеи меня не трогают.
– Это верно, – усмехнулся мужчина. – Тебя змея ужалит и сама отравится!
Собравшиеся люди расхохотались. Ван побагровела от гнева.
– Что зубы скалите, песьи ублюдки! – рявкнула она. – Нашли увеселение!
– Смотрите-ка, какая милая девочка, – сказала одна из обступивших малышку женщин. Она подошла к плачущей Фэйянь, присела на корточки и спросила: – Как тебя зовут, дитя? Откуда ты, где твой дом и родители?
Фэйянь открыла рот, но, сколько ни силилась, не могла вымолвить ни слова. От этого она заплакала еще горше.
– Она немая! – воскликнула женщина. – Бедняжка!
– Она, это точно, лисица-оборотень, вот что я вам скажу! – заявила старуха Ван. – Спала меж корней священного дерева как ни в чем не бывало!
– Глупости ты говоришь, почтенная Ван, – усмехнулся старик Жуй. – Оборотень избегает священных деревьев гинкго, это всем известно. Не клевещи на несчастного ребенка. Дитя, послушай меня, – обратился он к Фэйянь. – Я стану задавать тебе вопросы, а ты кивай головой, если хочешь сказать «да», и маши ладонью, если хочешь сказать «нет» или «не знаю». Понимаешь меня?
- Предыдущая
- 22/76
- Следующая
