Иероглиф «Любовь» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/76
• Следующая

– Верно, – сказал озадаченный император. – Но с какой стати мне доверять словам какого-то таза?

– Поверь хоть тазу, потому что твои приближенные лживы и корыстны! – зазвенела чудесная посудина. – Послушайся моего совета: сегодня же вели подать тебе те вещи, что якобы сделала в подарок Шэси. Прикажи отпороть у панно нижнюю бахрому, а в игрушечном саду коснись бутона лотоса, плавающего в пруду. Тогда, может быть, у тебя откроются глаза и ты поймешь, кто истинно предан тебе всем сердцем, а кто лжет и лишь добивается власти и славы.

Таз замолк.

– Больше ты ничего не скажешь? – спросил посудину Жоа-дин.

Таз молчал. Взволнованный и растерянный император кое-как совершил омовение и облачился в повседневные одежды. Затем, взяв с собой вернейшего из слуг, он прошел в государственную сокровищницу, где хранились злополучные дары панно и игрушечный сад.

В сокровищнице император взял драгоценный кинжал и, приказав расстелить перед собой вышитое панно, собственноручно отпорол у него нижнюю бахрому. И выяснилось, не зря владыка Жоа-дин послушался совета умывального таза! Под бахромой на ткани мелко и аккуратно была вышита следующая надпись: «Сделала императорская наложница Нэнхун в месяц Благоухающего Жасмина с пожеланиями долгих дней и благополучия возлюбленному владыке Яшмовой Империи». Жоа-дин молча нахмурил свои густые, почти сросшиеся над переносицей брови. Приказал подать игрушечный садик. Действительно, на зеркальном прудике крепился пышный бутон лотоса. Император коснулся его своим длинным ногтем, и бутон раскрылся. Тут оказалось, что в бутоне хранился крохотный свиток. Император развернул его и прочел:

«Да умножится радость возлюбленного владыки Жоа-дина! Его верная раба, наложница Нэнхун, сделала этот садик, чтобы позабавить взор господина Пренебесного – Селения».

Император весь обратился в грозу и ярость. Его обманули, провели! Во дворце подняло голову коварство! Да, Шэси прекрасна ликом и телом, искусна в любви, но она добилась благорасположения императора нечестным путем!

– Лицемерная! – пробормотал император. – Клянусь Девятью Небесами, тебе это не сойдет с рук!

Владыка Жоа-дин вышел из сокровищницы и направился в Зал Справедливости, где обычно решал государственные дела. Сел на престол и потребовал:

– Немедля вызвать ко мне верховного евнуха!

Лукавый Кот не замедлил явиться, еще не подозревая, какая буря его ожидает.

– Мой владыка! – поклонился он до земли и услышал:

– Верховный евнух, расскажи мне, как вы с наложницей Шэси обманули своего владыку и нанесли обиду достойнейшей из женщин!

Лукавый Кот едва глянул на императора и все понял. Лицо государя было мрачно, как ущелье Безродных Убийц, глаза горели яростным огнем, а унизанные перстнями пальцы сжимались в кулаки. Верховному евнуху показалось, что сам карающий бог грома спустился на землю, дабы наказать его за многочисленные прегрешения.

– Говори! – крикнул император. – И вызвать сюда палача!

– О, сжальтесь, повелитель, я все скажу! – завопил Лукавый Кот, который пуще огня преисподней боялся различных телесных наказаний. Голос верховного евнуха дрожал, как росток бамбука перед ураганом. – Наложница Нэнхун действительно передала мне панно и игрушку, сделанные ее руками, чтобы вручить их в качестве почтительного дара вашему величеству. Но когда об этом узнала госпожа Шэси (а покои госпожи Шэси находятся рядом с покоями наложницы Нэнхун), то уговорила меня обставить дело так, словно эти произведения искусства созданы ее руками.

– Сколько она заплатила тебе за это?! – проревел император голосом, напоминающим грохочущий водопад.

– Сто слитков серебра и пятьдесят – золота, – пробормотал верховный евнух.

– Однако! – воскликнул Жоа-дин. – Дороги же нынче услуги евнуха! Что ж, Лукавый Кот, тебе я тоже отплачу. Ты получишь сто ударов бамбуковыми палками и пятьдесят – железными. Тут вошел палач.

– Бейте его! – приказал император. – А если по исполнении наказания он все еще будет жив, наденьте ему на шею деревянную колоду и посадите в узилище без еды и питья, пока гнев мой не остынет!

– Умоляю о пощаде, владыка! – вопил Лукавый Кот, но государь не внял молениям. Палач с подручными скрутили верховного евнуха и поволокли к месту исполнения наказаний.

– А теперь, – распорядился император, – пошлите за наложницей Шэси. Пусть явится немедленно.

Однако слуга, посланный за госпожой Шэси, спустя некоторое время вернулся и, пав ниц перед престолом, доложил:

– Ваше величество, драгоценная наложница госпожа Шэси занемогла и не может явиться во дворец. Но она просит вас незамедлительно посетить ее покои.

– Что?! – вскричал император, свирепея. – Эта лживая шлюха будет мне указывать, что делать, а что – нет?! Видите ли, нездоровится ей! Послать за ней стражу, и пусть ее волокут пешком до дворца – босую, с незабинтованными ногами!

Худо бы пришлось госпоже Шэси, но, видно, судьба в тот день оказалась на ее стороне. Потому что именно в этот момент придворный лекарь Босюэ попросил у императора аудиенции.

Что такое, в чем дело? – раздраженно поинтересовался Жоа-дин у лекаря, не ответив на его церемонные приветствия. – С какой стати ты явился?

– Прошу меня простить, владыка, – сказал лекарь. – Но сегодня ночью меня вызвали в покои госпожи Шэси. Ей нездоровилось...

– Что еще придумала эта тварь?!

– Простите, владыка. Я осмотрел госпожу Шэси и по многим признакам установил, что она ожидает ребенка.

– Что?! – не поверил ушам своим владыка Жоадин.

– Истинно так, – сказал Босюэ. – Госпожа Шэси беременна. Семя богоподобного владыки принесло плод.

– Да уж, – помолчав, произнес наконец император. – Неожиданная новость, но пришлась она очень кстати. Приготовьте мне паланкин. Я отправлюсь к госпоже Шэси.

Слуги слышали, как, садясь в паланкин, император проговорил негромко: «Золотой таз, золотой таз, а что бы ты сказал, обо всем этом? »

... Госпоже Шэси уже доложили, что император с минуты на минуту появится в ее покоях, но умолчали, что Жоа-дин обуян гневом. Драгоценная наложница приказала служанкам одеть ее, причесать и напудрить, но не очень сильно – дабы император видел следы страдания у нее на лице и преисполнился жалости. К горлу Шэси то и дело подкатывала тошнота, она пила кислый сливовый отвар, чтобы ее заглушить, и мысленно награждала злыми словами обретающийся в ее утробе плод, доставляющий столько неприятных ощущений. Но, с другой стороны, Шэси не покидало гордое чувство, ведь она зачала от императора! Законная императрица Тахуа бесплодна, а значит, дитя наложницы может быть объявлено наследником престола, тем более что Шэси не простая наложница, а драгоценная.

– Все к лучшему, – сказала Шэси. – Благодарю Золотую Змею и Серебряного Тигра, своих небесных покровителей.

И в это время пожаловал император Жоа-дин.

Едва он вошел в покои госпожи Шэси, все ее служанки пали ниц, сама же наложница приветствовала императора лишь легким полупоклоном.

– Счастлива лицезреть вас, государь, – сказала она с улыбкой. – У меня есть для вас радостная новость.

– Сегодняшний день для меня полон новостей, – сказал Жоа-дин, и от Шэси не укрылось, что император смотрит на нее хмуро, без какой бы то ни было приязни.

– Что случилось, мой владыка? – воскликнула Шэси. – Отчего ваше чело омрачено печалью, а скулы сведены гневом? Кто посмел вызвать ваше недовольство?

– Ты, – ответил император. – Ни слова, негодная, не смей мне перечить! Я нынче узнал от Лукавого Кота, как вы с ним обманули меня и, кроме того, обидели достойную девушку! Как ты посмела присвоить себе труд чужих рук, выдать дары наложницы Нэнхун за свои собственные?! Я не терплю обмана! Ты поплатишься за это!

– О нет! – пала на колени Шэси. Она прекрасно разыгрывала роль смертельно перепуганной женщины. Из глаз ее потекли слезы. – Позвольте мне все объяснить, государь. Я сделала это из одной любви к вам. Я слышала, как наложница Нэнхун замышляет козни против вас, хочет стать равной самой императрице и потому готовит вам эти злополучные дары. Нэнхун мечтает получить власть над вами и дворцом, править, как когда-то правила легендарная императрица Лао! Я решила, что не бывать этому, и потому упросила Лукавого Кота представить дело так, будто эти дары от меня недостойной. Нэнхун дурна собой, злонравна, властолюбива и заносчива, она принесла бы одни беды вашему величеству!

• Предыдущая
• 11/76
• Следующая