Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая

Ветер высушил влагу на ее щеках. Маша чувствовала себя совершенно опустошенной, как будто с потоком слез из нее вылились все чувства, оставив после себя только слабую горечь. Вдалеке нарастало гудение, и, не поворачиваясь, она знала, что это моторка, привезшая из городка Сергея, капитана и боцмана.

Загудело совсем близко, будто к кораблю подлетал огромный шмель. Маша перевела дыхание и обернулась.

На носу моторной лодки стоял ее муж, а рядом с ним, плечом к плечу, Макар Илюшин.

Несколько секунд Маша смотрела на них обоих без всяких мыслей. А затем ее накрыло четкое, неумолимое осознание того, что она сошла с ума. Сумасшествие к ней пришло крепкое, качественное: без размытых призраков, теней и ускользающих голосов. Макар Илюшин в ее видениях был живой, сильно исхудавший, в драной серой футболке, лохматый и небритый, и одна скула у него обгорела на солнце до красных волдырей, а другая почему-то нет.

Маша покачнулась, попыталась ухватиться за борт… Но все вокруг потемнело и пропало: сначала Макар, потом бригантина, а после и она сама.

– …Машка! Ну, Машка же!

Запах нашатыря выстрелил ей в мозг. Темнота начала стремительно расчищаться.

– Приходит в себя, – послышался смутно знакомый голос. Кажется, это был корабельный доктор. – Ты, мужик, в другой раз предупреждай супругу заранее о таких сюрпризах.

– Это был первый и последний, – тихо сказал кто-то из угла.

– А ты вообще молчи! – раздался рык Бабкина. – От тебя всего можно ожидать. Сначала чуть сам не сдох, теперь чуть жену мне не угробил.

– С вами, молодой человек, мне бы тоже разобраться поподробнее, – деловито заметил Козулин. – У вас ожоги.

– А, ерунда!

– Предплечье ободрано.

– Пустяки.

– И говорят, вас из моря вытащили. Брешут али правда?

– Брешут! – так искренне заверил Илюшин, что Маша сразу поняла: врет.

Она приподнялась и уставилась на него.

Это был Макар, вне всяких сомнений. Сероглазый, похожий на студента, отощавшего во время сессии, но вечно неунывающего. На губах у него играла виноватая улыбка.

– Маш, прости дураков! – пробасил сбоку Сергей. – Надо было тебя подготовить.

– Вату… – прошептала Маша, стараясь не дышать. – Вату с нашатырем уберите. Я в порядке.

Муж поддержал ее за плечи, помогая сесть. Она во все глаза смотрела на Макара, и очень скоро улыбка сползла с его лица.

– Маша, прости меня, пожалуйста, – очень серьезно сказал Илюшин. – Я не мог вас предупредить. Я вообще ничего не мог. Дело в том, что…

Он покосился на врача и замолчал.

У Козулина даже борода встопорщилась от любопытства. Но доктор сказал «грахмм», откашлялся и сделал вид, что его совершенно не интересует, что новый пассажир собирается поведать женщине, при виде его потерявшей сознание.

– Минуточку внимания попрошу! – Он постучал невесть откуда взявшимся молоточком об стол. – Пока я пациентку не обследую, все разговорчики – за дверью.

И сурово сверкнул глазами на Бабкина, попытавшегося было протестовать.

Илюшин с Сергеем вышли, Иван Васильевич склонился к Маше.

– Обморок у вас, моя голуба, был непродолжительный. Однако пока надо полежать. Не волноваться. Вы не волнуетесь?

– Я не волнуюсь, – машинально подтвердила она.

– Грах-хм… Ну, хорошо. В ушах шумит? Нет? Головку вот так наклоните. Теперь выпрямите. А посмотрите-ка, моя хорошая, сюда. Затылок болит? Височки? А здесь?

Обследовав Машу и убедившись, что она может сидеть, ходить и даже внятно говорить, доктор с трудом, но согласился отпустить ее.

– С условием, что ближайший час вы лежите. Без острых потрясений.

Взгляды их встретились, и Маша заметила, как за последние несколько часов осунулся и сник живчик Козулин.

– Я вам очень сочувствую, Иван Васильевич, – тихо сказала она. – Примите мои самые искренние соболезнования.

Он молча кивнул, похлопал ее по плечу и встал лицом к окну, заложив руки за спину. Маша поняла, что прием у доктора окончен.

– Что у вас тут случилось? – шепотом спросил Макар, пока они шли к их каюте. – Нет, в самом деле, я же вижу, что-то не то…

Маша обернулась и испепелила его таким взглядом, что он прикусил язык.

– Илюшин, молчи, – посоветовал Бабкин, отпирая дверь. – «Что-то не то» у нас продолжалось три месяца.

– Кто-то умер, да? – не выдержал Макар.

– Да, черт возьми! Ты!

Бабкин скептически оглядел друга.

– И я до сих пор не совсем уверен, – добавил он, – что действительно вижу тебя живым.

– Можешь ножичком потыкать, – предложил Илюшин. Он огляделся, и брови его полезли вверх: – Вы что, добровольно согласились здесь жить? В этой конуре?

– Маш, я сейчас убью его, – предупредил Бабкин. – Отвернись к стене.

Маша села на койку и обхватила руками колени. «Это просто невероятно, – подумала она, рассматривая мужа, – он ведет себя так, как будто не видит в происходящем ничего удивительного! Они даже препираются как обычно!»

Она наблюдала, как Сергей с Макаром роются в чемодане, пытаясь выбрать для Илюшина подходящие штаны и рубаху. Как Сергей, пока Макар переодевается, притаскивает для него из камбуза два огромных бутерброда с колбасой, из которых один тут же съедает сам. Как шутя дает другу по шее, а Макар уворачивается и в тесном пространстве каюты, конечно же, сбивает на пол тарелку со своим бутербродом, а потом они оба с криком «быстро поднятый предмет не считается упавшим!» кидаются за ним – кто успеет схватить первым.

Они что-то говорили ей, Маша что-то отвечала, не переставая мысленно искать ответ на эту загадку. Нет, она вовсе не хотела, чтобы Сергей терял сознание, начинал заикаться или рыдать на груди у найденного Илюшина. Но хоть как-то он мог показать, что поражен случившимся не меньше, чем она?!

И вдруг до нее дошло.

Ответ был прост и довольно очевиден. Сергей действительно не был поражен случившимся.

Его мир накренился и треснул пополам, когда Илюшин пропал. Вот чего он не мог представить и осмыслить. Макар выпутывался из любых передряг. Макар в тридцать шесть лет выглядел на двадцать, заставляя подозревать, что он заключил сделку с дьяволом. Возможно, в глубине души Бабкин не ставил под сомнение, что вместе с вечной молодостью Илюшин заодно прикупил и вечную жизнь.

В начале лета случилось то, чего не могло случиться, и он не мог найти этому объяснения. Для Сергея в смерти Илюшина было гораздо больше нереального, чем в его появлении из небытия.

А сейчас мир встал на свое место. Трещина сомкнулась. Все вернулось на круги своя.

– И как Афродита из пены пивной, он каждое утро рождается вновь… – пробормотала Маша.

Две пары глаз, карие и серые, уставились на нее.

– Ты за нами следил? – требовательно спросила она у Макара. – Раньше не мог показаться?

Илюшин замахал руками:

– Ты что! Я понятия не имел, что вы здесь!

– Он чуть не чокнулся, когда меня увидел, – доверительно поведал Сергей.

– Вранье! – возмутился Илюшин.

– Машка, я тебе клянусь! Метался по причалу, выпучив зенки, и бормотал «сгинь, сгинь!»

Маша представила Илюшина, бегающего с вытаращенными глазами, и рассмеялась. Ей стало легче. Хоть кто-то, кроме нее, в этой дикой немыслимой ситуации был близок к тому, чтобы счесть себя сумасшедшим.

– Макар, так что произошло? – спросила она. – Почему ты ни разу не дал о себе знать?

– Он не мог, – ответил вместо него Бабкин.

– Я не мог, – подтвердил Илюшин. – Неужели ты думаешь, я бы стал молчать, если бы имел возможность вас предупредить?

Маша быстро выставила ладонь, показывая, чтобы не продолжал. Сейчас, когда Макар сидел рядом, даже увлекательно было сыграть в эту игру.

– Сверхсекретное государственное расследование? – предположила она.

Макар отрицательно покачал головой.

– Ты решил начать новую жизнь?

– С такой пакости, как исчезнуть и бросить вас обоих в неизвестности? Заманчиво. Но нет.

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая