Империя Оствер. Пенталогия (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/361
- Следующая
Ион Пертак подошёл к дочери, ещё раз осмотрел её с ног до головы, правой рукой прикоснулся к полным округлым грудям девушки, будто взвешивая, подержал каждую на весу и удовлетворенно кивнул:
– Хороша. Одевайся.
Торопливо накинув на себя одежду, девушка вновь застыла, а барон продолжил:
– Отныне ты можешь считать себя вольным человеком и станешь ходить в самых лучших платьях, какие только есть в моем доме. Ты должна стать настоящей леди и навсегда забыть о том, что твоя мать рабыня. Понятно?
– Да, отец.
– Если у тебя есть вопросы, ты можешь их задать. Разрешаю.
Барон улыбнулся, а девушка, пользуясь его добрым настроем, спросила:
– Отец, вы признаёте меня своей законной дочерью?
– Да, признаю. Вернусь из этого похода и оформлю все бумаги.
– А с чем это связано?
– Через полгода ты выйдешь замуж за моего доброго друга барона Реса Мариша и станешь его законной супругой. Всё уже решено.
– Замуж за этого толстого и вечно полупьяного борова?! – вскрикнула Инна.
Пертак приблизился к дочери и ладонью в кожаной перчатке смазал ей по щеке. Голова девушки, словно маятник, качнулась из стороны в сторону. Она сдержала готовый вырваться из груди стон и вновь понурилась. А барон, тяжело роняя каждое слово, сказал:
– Ты выйдешь замуж за Мариша. А иначе, как товар, отправишься на рынок, и твоё место баронессы займёт любая другая девчонка из моей семьи.
– Мне всё ясно, отец.
– В таком случае ступай.
Вскоре барон и его воины покинули поместье, а Инну переодели в дорогое, непривычно тяжёлое для девушки тёмносинее платье из бархата и предоставили в её распоряжение пару сундуков с хорошими вещами и бельём. И, будучи уже практически вольным человеком, по крайней мере по слову барона, она разглядывала себя в зеркало и думала о том, что её ожидает. Не подчиниться отцу нельзя, он человек суровый и в самом деле может продать её, как рабыню, но и выходить замуж за барона Мариша тоже не хотелось. Однако благородных дворян, которые могли бы вызволить её из дома родителя, вблизи не наблюдалось, а значит, надеяться ей было не на что. И Инне Пертак, которая понимала, что не в состоянии чтолибо изменить в своей судьбе, оставалось лишь смириться с уготованной для неё участью, с покорностью принять решение барона и надеяться, что будущий супруг не будет к ней излишне жесток.
Наступила ночь, и, не торопясь ложиться, при свете свечей Инна стала читать один из рыцарских романов, которые остались ей в наследство от матери. Сюжет девушке нравился, он чемто напоминал её судьбу. Рано оставшаяся сиротой молодая баронесса попала в лапы старого мерзкого герцога, который намеревался насильно выдать её замуж за своего сына. Но героиня не сдавалась, она до последнего момента надеялась, что её любимый, безземельный аристократ Адольфо, дуэлянт и человек чести, спасет её. И – о, чудо! Надежды пленённой баронессы оправдались. Храбрый и мужественный герой, который не боялся никого и ничего, ворвался в замок злого герцога, перебил его грозных стражей, в поединке сразил злого сына и освободил свою возлюбленную, с которой слился в жарком поцелуе страсти.
«Жаркий поцелуй страсти. – Девушка обкатала это словосочетание на языке. – Интересно, как это может быть и что значат в действительности такие слова, как «любовь» и «страсть»? Удастся ли мне когданибудь полюбить человека, или вся моя жизнь будет нацелена на то, чтобы ублажать пьяную стотридцатикилограммовую тушу и рожать для неё детей?»
Мысли Инны были прерваны воем сторожевых собак во дворе поместья. И в этом вое мощных псов, каждый из которых мог в одиночку выйти на бой против матерого волка, было столько страха и тоски, что по душе и сердцу девушки прошлась холодная волна недоброго предчувствия. Она постаралась отвлечься от всего происходящего и стала вспоминать страницы романа. Но собаки выли и скулили всё истошней. А вскоре к этому шуму прибавилось лошадиное ржание и коровье мычание, а затем встревоженные и грубые крики слуг и дружинников, которые пытались успокоить животных. Но всё было бесполезно. Какофония звуков становилась с каждой секундой всё сильнее. И, поднявшись с кресла, девушка приоткрыла окно своей спальни и выглянула наружу.
В первый момент Инна не поняла, что же происходит. Во дворе творилось нечто странное: бегали оборвавшие толстые металлические цепи собаки и пара вырвавшихся из конюшни лошадей. Вооружённые дубинками мужчины с факелами и фонарями в руках гонялись за ними и пытались загнать их в конюшню за домом. Испуганные служанки стояли кучкой на крыльце своего жилого здания. А под закрытыми воротами, с внешней стороны, сгустилось облако тёмносерого тумана, который светился в ночной темноте бледным светом. И при взгляде на него волосы на голове девушки стали приподниматься, а все её тело задрожало от сильного страха. Инна не знала и даже не догадывалась о том, что происходит. И в этот самый миг почемуто ей вспомнились слова матери, перед тем как она умерла третьими родами: «Запомни, милая, только Улле Ракойна спасёт нас с тобой в случае беды». Тогда мама надела на шею девочки цепочку со своим слабым охранным амулетом, розовым невзрачным камушком, и сейчас непроизвольно левой рукой Инна схватилась за него. Ей стало немного легче. На время страх отступил, и она решила, что должна немедленно бежать в святилище Улле.
Как была, в праздничном платье, придерживая его, девушка выбежала из спальни. Затем она покинула господский дом и вскоре оказалась в соседнем здании, где на третьем этаже, в молельне, спряталась от надвигающейся на поместье неведомой беды. За окном царил всё тот же дикий гвалт и шум, и к голосам животных примешивались крики людей. И всю ночь, а затем часть следующего дня, Инна разрывалась между несколькими противоречивыми чувствами. «Беги из поместья», – нашёптывал страх. «Посмотри в окно», – говорило любопытство. «Покинь святилище», – взвыли под утро желудок и переполненный мочевой пузырь.
Победило последнее желание. И как только за окном всё стихло, осторожно спустившись вниз, девушка на краткий миг покинула своё убежище, из которого никто из слуг не пытался её забрать и вернуть на место, в девичью спальню. Она пробежала через двор, который был пуст, машинально удивилась тому, что ворота поместья открыты настежь, а людей вокруг нет, и увидела всё то же самое злое серое облако, которое сверху медленно опускалось на дом для слуг и дружинников. Девушка не могла долго на него смотреть и, отвернувшись, торопливо забежала на кухню, где схватила запечатанный кувшинчик с молоком и чтото из еды и вскоре вернулась обратно в святилище Улле.
Снова наступил вечер. Немного пришедшая в себя после неспокойного забытья и уже привыкшая к постоянному состоянию страха, который периодически, примерно каждые двадцать минут, волнами накатывался на неё, девушка примостилась у окна. Оглядев двор, она увидела двух совершенно седых баронских дружинников, которые, ничего не соображая, с бессмысленным выражением на лицах стояли на одном месте и раскачивались, словно деревья под напором ветра. Один из них развернулся на месте, и в сумерках Инна всётаки смогла рассмотреть лицо мужчины. Во взгляде у него не было ни единой мысли, квадратное, грубо слепленное крестьянское лицо застыло каменной маской, а по подбородку воина из уголка рта стекала длинная тягучая слюна.
Один час сменялся другим, уходила ночь, и наступал день, свет пропадал и появлялся, люди выходили на двор и снова покидали его. Девушка смотрела на них, а в её голове царили сумбур и беспорядок. Инна не знала, сколько времени прошло, периодически проваливаясь в кошмары сна, не знала, что творится вне её укрытия. Мозг, спасая разум девушки, просто отключил все её переживания. Со скрупулёзностью она фиксировала то, что видели глаза и слышали уши, но не анализировала это, оставляя всё на потом, и в конце концов, впавшая в анабиоз, девушка превратилась в механического наблюдателя, который уже не ощущал ни голода, ни холода. И так продолжалось до тех пор, пока все люди в жилище барона Пертака не стали покидать поместье и уходить в сторону болот. В этот миг Инна почувствовала, что в помещении есть ещё ктото помимо неё.
- Предыдущая
- 41/361
- Следующая
