Ночная Фурия. Первый Акт (ЛП) - Аврора Белль - Страница 3

• Предыдущая
• 3/22
• Следующая

Я издаю звук, наполненный насмешкой. Я не хотела выпускать его, но у моего рта свои желания. Когда мы с Ари наедине, я могу говорить откровенно.

– Ари, я – 18-летняя девочка, живущая в женском монастыре при церкви в маленьком городке. Иногда, самым запоминающимся моментом моего дня становишься ты, надоедающая мне, – она тепло улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Внезапно моя улыбка исчезает, и я кое-что осознаю. Резко выдыхаю и смотрю в пустоту.

– Ух, ты. Это и правда печально, не так ли?

Ее лицо вытягивается, но лишь на мгновение, прежде чем она исправляет это широкой улыбкой:

– Нет, малышка. Все могло бы быть гораздо хуже.

Я торжественно киваю. Все могло бы быть гораздо хуже, но прямо сейчас, я не думаю ни о чем наиболее худшем, чем быть отделенной от остального мира и жить, как отшельник. Такова жизнь.

Возвращая внимание обратно к саду, я беру базилик и колдую над ним.

– Что он такого сказал, что ты забеспокоилась, Ари?

Ее лучезарная улыбка становится печальной:

– Боб... он беспокоится за тебя. Он задается вопросом, будешь ли ты когда-нибудь готова.

Вот в чем дело, я поднимаю голову, злость искажает мое лицо. Ари недовольно говорит, дотягиваясь рукой до моего лица:

– Ты слишком симпатична, чтобы делать такое лицо, – она гладит меня по лбу, уговаривая. – Не делай такое сердитое лицо. Оно не идет тебе, ангел мой.

Я сыта по горло, бросаю лопатку и утверждаю:

– Я готова, Ари. Я готова уже два чертовых года.

На ее лице отражается удивление в ответ на мою вспышку.

Я не обвиняю ее, обычно я довольно пассивна, но устаю переживать свою ошибку по нескольку раз на день. Только если... Я встаю прямо перед ней:

– Позволь мне доказать это.

Ее брови приподнимаются в недоверии, прежде чем глаза сощуриваются:

– Доказать? Ты хочешь доказать это мне? Как, можно спросить, ты собираешься это сделать?

– Сегодня вечером. Я пойду с тобой.

Она разражается смехом. Когда она понимает, что я не шучу, она спрашивает сквозь сжатые губы:

– Ты хочешь составить мне компанию сегодня вечером?

– Да.

Ее лицо покидают все эмоции:

– Ты не должна этого делать, Кэт. Время есть. Ты можешь не торопиться, дорогая.

– Я хочу. Я хочу пойти, – она все еще колеблется, так что я делаю все, что в моих силах, чтобы заверить ее. – Я могу сделать это, Ари.

Она не выглядит убежденной.

Мы внимательно смотрим друг на друга несколько секунд, и я тихо говорю ей:

– Я родилась для этого.

Это, кажется, укрепляет ее решение.

Она встает, четки плотно намотаны вокруг ее руки. Она расправляет черное платье, приводит в порядок внешний вид и вздыхает:

– Хорошо, моя дорогая, мы отправляемся в полночь. Будь готова.

Я напряженно, уверенно киваю. Я не верю в то, что услышала.

Она согласна!

Я смотрю, как она уходит. Непосредственно перед тем, как уйти с территории сада, она поворачивается и говорит:

– Я люблю тебя, дитя, но сегодня вечером нет места ошибкам. Никаким. Если ты хоть на секунду сомневаешься, что сможешь это сделать, скажи мне прямо сейчас.

Я задумываюсь, размышляя, потом смотрю на Сестру Арианну:

– Нет. Все в порядке. Я могу сделать это.

Она широко улыбается:

– Хорошо, в полночь, малышка. Бог с тобой.

Я бормочу медленно и недоверчиво:

– И с тобой.

Святая матерь Божья.

Сегодня вечером.

В полночь.

Глава 3

Я бегу через неф церкви до конца, останавливаясь только, чтобы перекреститься перед десятифутовой статуей распятого Иисуса, прежде чем рвануть в кабинет Отца Роберта.

Стучу, и, не дожидаясь ответа, с усмешкой открываю дверь. И останавливаюсь, как вкопанная…

Френки перекинута через большой деревянный стол, ее черное платье задрано над ее голой задницей, медные волосы спадают волнами на край стола, лицо искажено в экстазе. Боб врезается в нее сзади, его задница тоже голая, но черные штаны и рубашка по-прежнему на нем. Она тяжело дышит и хныкает с каждым толчком.

Я не могу отвести от них своих широко открытых глаз.

Боб выглядит так, как будто ему больно. Его зубы стиснуты, лицо поднято вверх к потолку, вены на шее напряжены и выделяются под кожей. Все это происходит так быстро.

Френки открывает глаза и встречается с моими:

– Черт, Боб! Катарина!

Отец Роберт останавливает свои резкие толчки и поворачивается, чтобы увидеть меня, покрасневшую в дверном проеме.

– Дерьмо! – когда я по-прежнему не двигаюсь, он говорит: – Немного уединения, Кэт, – это встряхивает меня.

Я с широко раскрытыми глазами и трясущимися руками захлопываю за собой дверь.

Дерьмо.

О, Боже. Это, правда, только что произошло?

Я жду, и жду, и думаю уйти, и жду еще немного. Мои ноги решают за меня. Жду пять минут, и начинаю уходить. Как только дохожу до конца коридора, дверь кабинета открывается и Френки кричит:

– Эй, киска Кэт. Иди сюда.

Опускаю лицо, поворачиваюсь и мчусь мимо Френки в кабинет Боба.

Рассматривая свою обувь, стою посреди кабинета, перебирая бусинки четок. Я не поднимаю голову. Не осмеливаюсь взглянуть ему в глаза прямо сейчас.

Я понимаю, Боб и Френки могут делать все, что им нравится. Никто их не держит. Но представьте себе, застать своего папу, трахающего твою лучшую подругу.

Фууу…

Френки подходит сзади ко мне, кладет руку на талию. Она притягивает меня к себе и хихикает:

– О, давай. Не смущайся. Это просто секс. Мы говорили об этом раньше, – Боб издает звук отвращения, и Френки говорит ему: – Не начинай. Ей 18 лет. Не веди себя так, как будто думал, что она вечно сможет избегать этого.

Боб ругается себе под нос:

– Ты, правда, не помогаешь, Френсис.

Френки приближает губы к моему уху и шепчет одной стороной рта, громко, чтобы все мы слышали:

– Ох, ох, теперь у меня проблемы. Он назвал меня Френсис.

Боб усмехается:

– Кэт хорошая девочка. Она не будет заниматься сексом. Никогда, – хватаясь в отчаянии за лучик надежды, он тихо говорит: – Кроме того, она посвящена Богу. И церкви.

Френки хохочет:

– Ты, действительно кажешься в эту секунду настоящим священником. Хвала тебе.

– Ага, ну, в общем один из нас должен вести себя нормально. Бог знает, ты снесла бы наше прикрытие меньше, чем за час, если бы я оставил тебя за главную. И вернемся к проблеме – как я и сказал, у Кэт не будет секса. Пока я жив…

Френки склоняется над столом, ее волосы все еще распущены и свисают перед лицом Боба. Жестокая улыбка расползается по ее лицу:

– Что заставляет тебя думать, что у нее его не было?

О, Боже мой. Я понятия не имею, куда ведет этот разговор, но мне не нравится это. Я шиплю:

– Френки!

Она пожимает плечами, а Боб поворачивается ко мне, выглядя шокированным:

– Это правда, Кэт?

Все еще смотря на Френки, я усмехаюсь:

– Смотря о чем ты.

Боб нерешительно спрашивает:

– С Джеймсом?

О, блин.

Я не слышала это имя больше двух лет.

Лицо Френки бледнеет, когда она поворачивается ко мне:

– Извини, я просто пошутила. Я не знала, что он... – Боб перебивает ее, когда шепчет: – Это было с Джеймсом?

Френки обнимает меня за плечи, утешая.

Мысли о Джеймсе вызывают шквал эмоций, которые курсируют в моей голове. Гнев. Печаль. Горе. Гнев. В основном гнев. Хотя я не уверена, на кого нацелен этот гнев.

Френки откашливается, прежде чем заявляет:

– Я просто пошутила, Боб. Кэт не была ни с кем... не в библейском смысле.

Никто ничего не говорит, так что…

Френки добавляет:

– Иногда, я не знаю, когда придержать шуточки. Извините... оба, – я принимаю ее извинения легким толчком головы в ее плечо.

Боб откашливается:

– Я не должен был вспоминать о нем. Извини, Кэт. Я должен был понять, что она шутит.

• Предыдущая
• 3/22
• Следующая