Возможны варианты - Азерников Валентин Захарович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/12
• Следующая

Галина Аркадьевна. Могу себе представить.

Николай Павлович. Нет, нет, с этим все в порядке, я не рисую голых женщин. (Уходит.)

Галина Аркадьевна (Лиде). Я больше не могу. Это не для моего возраста. Есть хобби полегче. Лучше уж спичечные коробки собирать – толку столько же.

Игорь (Лиде), Не знаю, как ты, а я лично – все.

Я уж наменялся на всю жизнь. Лучше вместе с тещей жить.

Лида (Галине Аркадьевне). Зато ты познакомилась с разными интересными людьми. К миру искусства приобщилась. Изобразительного. Слова вон какие произносить стала – гуашь, темпера… С ума сойти.

Галина Аркадьевна. Еще один обмен, и я не такое скажу.

Лида. Слушай, а может, это и правда неплохая идея была, а?

Галина Аркадьевна. Какая идея?

Лида. Ну, твоего дяди этого. Может, тебе и вправду замуж выйти? В салоны ходить будешь, на вернисажи. Сила.

Галина Аркадьевна. Что еще, интересно, можно услышать от собственной дочери? Только гадость какую-нибудь.

Лида. Почему гадость? Что, по-твоему, никто второй раз замуж не выходит?

Галина Аркадьевна. Ты на все согласна, только чтобы избавиться от меня. Даже чтобы я вышла за первого встречного.

Игорь. Скорее, за последнего. Если быть точным.

Галина Аркадьевна. Так вот, забудьте об этом, дорогие. Не будет этого никогда.

Та же обстановка. Галина Аркадьевна работает за столом, Николай Павлович рисует. Изольда Тихоновна смотрит телевизор. ПДП выходит на авансцену.

ПДП. Вы, верно, замечали не раз, что наша жизнь полна противоречий. Например, когда мы идем в театр или из театра, едем на работу или с работы, мы непременно ругаем транспорт, толчею, вечную спешку – потому что мы и в самом деле всегда куда-то опаздываем. И я, как и вы, наверное, говорю всем вокруг и себе, что мечтал бы жить в маленьком городе, где люди на работу и с работы ходят пешком. А потом я приезжаю на гастроли в такой город и очень скоро обнаруживаю, что мне в нем тесно. Мне некуда ехать – театр напротив гостиницы, я впадаю в хандру, и только когда догадываюсь сесть в автобус, который довозит меня до вокзала, а потом в другой, который привозит меня обратно к театру, я прихожу на спектакль в хорошей форме. А потом я возвращаюсь домой, и все начинается сначала. Я проклинаю шум машин, я говорю всем и себе, что хотел бы уехать в тихий городок, где на улицах слышно только пение птиц. Но когда я попадаю в такой городок, я глохну от тишины, я плохо сплю, и только когда у меня под окном ставят на ночь работающий автомобиль, я прихожу в себя и сплю как убитый. Удивительное дело, это как заколдованный круг. Я ненавижу мой телефон, я боюсь его, я прячу его и прячусь от него. Но стоит мне очутиться в гостинице, где мне никто не звонит, и я как затравленный всю ночь смотрю на этот проклятый аппарат в ожидании хоть какого-нибудь звонка, пусть даже по ошибке. И только когда я уговариваю моих соседей звонить мне хотя бы несколько раз в ночь, я чувствую себя как дома. Поэтому когда я слышу, как кто-нибудь начинает ругать наш город, я понимаю, что за этим ворчанием он пытается скрыть свою нежность к нему. Потому что, как ни велик он, он все же сближает людей, и, как ни стремительна его жизнь, даже два человека могут в нем найти друг друга. Помните, что заявила Галина Аркадьевна по поводу своего замужества? Ну, а что на самом деле?

ПДП садится в кресло, Галина Аркадьевна отрывается от работы.

Галина Аркадьевна. Меня теперь зовут Галочкой.

Николай Павлович. Галочка, ты что делаешь?

Галина Аркадьевна. Это мой муж. Но некоторые предпочитают называть меня – она.

Изольда Тихоновна. Что, она уже пила чай?

Галина Аркадьевна. Это моя свекровь.

Николай Павлович. Нет, ма, Галочка тебя ждала.

Галина Аркадьевна (в зал). Дожила.

Изольда Тихоновна. Скажи ей, что я уже готова.

Николай Тихонович. Галочка, ты не хочешь чаю?

Галина Аркадьевна (в зал). В переводе это означает – завари его. (Встает, подходит к столу, к ней подходит Николай Павлович.)

Николай Павлович. Ты не очень устала сегодня?

Галина Аркадьевна. А что?

Николай Павлович. Я бы хотел, чтобы ты немного попозировала.

Галина Аркадьевна. Сколько можно. Ты уже нарисовал двенадцать моих портретов.

Николай Павлович. Это эскизы. Это еще не то.

Галина Аркадьевна. По-моему, очень похоже.

Николай Павлович. Внешне. Мне бы хотелось выявить в модели внутреннее содержание.

Галина Аркадьевна. Так, я уже для тебя модель. Быстро.

Николай Павлович. В этом нет ничего обидного, это просто термин.

Галина Аркадьевна. Думаешь, женщине приятно, когда ее называют всякими терминами?

Подходит Изольда Тихоновна, садится в центре стола. Галина Аркадьевна и Николай Павлович располагаются справа и слева от нее.

Изольда Тихоновна. Холодный чай.

Николай Тихонович. Галочка только заварила.

Изольда Тихоновна. Надо было чайник кипятком ополоснуть.

Николай Павлович. Галочка ополаскивала.

Изольда Тихоновна. А ты откуда знаешь?

Николай Павлович. Видел.

Изольда Тихоновна. А наш папа, между прочим, никогда не болтался на кухне. Это не мужское дело.

ПДП (Изольде Тихоновне). Заваривать чай, кстати, это как раз мужское дело.

Изольда Тихоновна (ПДП). Если у вас нет других дел. Мужчина должен работать. Все остальное в доме – дело женщины.

Галина Аркадьевна. А если женщина сама работает? Что тогда должен делать мужчина в доме?

Изольда Тихоновна. Стараться не стать женщиной. В доме не может быть две главы.

Николай Павлович. Ma, по-моему, ты несколько отстала. В современной семье каждый, кто работает, сам себе голова.

Изольда Тихоновна. Не знаю, странно все это. У нас не так было.

Галина Аркадьевна (в зал). Вроде я уже где-то слышала эту фразу.

Изольда Тихоновна. Николаша, я хочу тебя спросить. Ты уже кончил рисовать ту улицу, что собираются ломать?

Николай Павлович. Что ты, ма. Только начал.

Изольда Тихоновна. Раньше ты работал быстрее. Не понимаю, что тебе теперь мешает.

Галина Аркадьевна. Действительно. Можно подумать, что ты женат.

Изольда Тихоновна. Я, между прочим, нашему папе никогда не мешала работать.

Николай Павлович. Но и Галочка мне совершенно не мешает.

Изольда Тихоновна. Не мешать – еще не значит помогать.

Галина Аркадьевна. Чем? Кисти держать? Изольда Тихоновна. Кисти он еще и сам в состоянии удержать. Вы бы могли, например, достать план реконструкции Москвы.

Галина Аркадьевна. План? Зачем?

Изольда Тихоновна. Затем, что хватит вслепую работать. Не мальчик уж.

Николай Павлович. Ma, я не понимаю, о чем ты.

Изольда Тихоновна. Раньше ты понимал меня. (Галине Аркадьевне.) Вы знаете, что рисует ваш муж?

Галина Аркадьевна. Картины.

Изольда Тихоновна. Картины? Так вот, к вашему сведению, он уже сорок лет рисует старую Москву. Домики, дворики, флигелечки, улочки. В основном – в районе Арбата, далеко я его не отпускала. Тридцать лет он рисовал себе это и рисовал, и никому это не было нужно. Конечно, зачем покупать картину, когда есть – как это – обскуркамера.

Николай Павлович. Фотоаппарат.

Изольда Тихоновна. Аппарат. Нажал себе кнопку – и ты имеешь этот самый домик или дворик. А потом, в один прекрасный день, какой-то умный человек решил построить новый Арбат, а другой умный человек предложил для этого сломать старый Арбат. И все тут вокруг сломали. И знаете, что тогда выяснилось? Что картины моего сына имеют большую художественную и историческую ценность.

Николай Павлович. Ma, ну что ты говоришь.

Изольда Тихоновна. Я знаю, что я говорю. Потому что на них было изображено то, чего уже не было в действительности. И каждый хотел иметь на память то, чего уже нет, и мы имели много предложений, даже от иностранцев, даже в валюте. Но мы патриоты, и я сказала моему сыну, что ни один его холст не должен быть вывезен за рубеж. Как народное достояние.

• Предыдущая
• 7/12
• Следующая