Гаты Заратуштры - Стеблин-Каменский Иван Михайлович - Страница 7

Об улыбке-смехе Заратуштры-Зороастра упоминается и в античных легендах. Как бы то ни было, такое жизнерадостное начало жизни пророка прекрасно соответствует жизнеутверждающему и оптимистическому характеру провозглашенного им вероучения, получившего, по греческой передаче его имени, название зороастризм.

Далее рассказывается о безуспешных попытках злобных врагов, враждебных правителей и завистников-жрецов, уничтожить младенца и о его чудесных избавлениях ото всех напастей. У убийцы, намеревающегося заколоть его кинжалом, в момент наносимого удара отсыхает рука. Огонь чудом не причиняет вреда брошенному в костёр ребёнку (да и как могло быть иначе, ведь огонь – одна из святынь зороастрийцев). Младенца подбрасывают на узкую тропу, по которой проходит стадо скота. Бык становится над ним и спасает его от смерти под копытами животных. То же повторяется и с табуном лошадей: кобылица защищает его своим телом. Два последних чуда, несомненно, отсылают жизнеописание к эпохе скотоводов, но не обязательно кочевников, а узкая тропа или проход напоминает о горной местности.

Наконец, коварный злодей-правитель готовит младенцу неизбежную гибель. Он приказывает убить детёнышей-волчат в норе волков и подбросить туда Заратуштру. Вернувшиеся волки бросаются растерзать ребёнка, но маленький Зардушт сучит ручками и ножками и ударяет волка рукой по морде. В тот же миг пасть волка смыкается, а другие волки отступают. Тут как раз спускаются со склона гор две овцы и дают младенцу в рот соски вымени, полного молока (в другом варианте волки утоляют овцой свой голод). В финале этого чуда может прослеживаться влияние библейского (и коранического) сюжета о принесении Авраамом в жертву своего сына (Исаака в «Книге Бытия», Исмаила в Коране).

Будучи сыном жреца, Заратуштра, как и полагается в традиционном обществе, должен был унаследовать профессию отца, а потому с ранних лет готовился к своему будущему служению, заучивал наизусть священные и богослужебные тексты, возможно, учился составлению каких-то ритмизованных изречений – искусству, примененному им позднее при сочинении Гат. Полагают, что Заратуштра – единственный основатель нового вероучения, вышедший из семьи священнослужителей.

В возрасте 15 лет он должен был пройти обряд посвящения, стал полноправным членом общины, получил пояс из шерстяных нитей, ношение которого восходит еще к индоиранскому времени, так как является общим для ариев-иранцев и индоариев. Первоначально Заратуштра, видимо, прислуживал отцу или старшим жрецам.

Достигнув тридцати лет, Заратуштра однажды вошёл в реку, чтобы набрать воды для приготовления необходимого для совершения богослужения священного напитка – хаомы. Согласно легендарным жизнеописаниям пророка, это и была та самая Вахви-(датийа) (досл.: ‘Благая’, ‘Благодатная’), протекавшая по мифической прародине ариев Арйанам-Ваэджа Это случилось в очередной сезонный праздник «Середины весны» – время перегона скота на летние пастбища (конец апреля – начало мая). В этом месте река растекалась на четыре рукава, и Заратуштра прошёл через все четыре, погружаясь сперва по голень, потом – по колено, затем – по пояс, и наконец по шею. Надо отметить, что такое деление больших горных рек на несколько рукавов в среднем течении характерно именно для весеннего времени, когда ледники тают еще не столь интенсивно и во многих местах реку можно перейти вброд, погружаясь в воду не более чем по плечи. Рискованно, однако, было бы искать конкретное местоположение такого брода на Амударье, Пяндже или Зеравшане, например, брод Самти в области Рог (<авестийское Raγa-) в Бадахшане, неподалёку от которого есть и селение Doraj, напоминающее авестийское Drəĵā – родину Заратуштры [Grenet 2002]. Приводим аналогичный вид на разлив весеннего Пянджа выше ваханского селения Змудг (см. рис. «Пяндж выше Змудга»), а вдали виднеется кишлак Дридж (вах. Driĵ/ž) – созвучие, скорее всего, случайное.

Отмечу, что именно здесь, в верховьях Пянджа (древней Vahvi ‘благодатной’ реки на мифической прародине ариев) около селения Ширгин лежит грандиозное окаменевшее туловище «дракона», называемое местными жителями Aždar-yar ‘Дракон-камень’. Это минеральное образование рыжевато-красноватого цвета «охраняет» вход в ущелье одного из боковых притоков Пянджа. В первом фрагарде Видевдата одной из напастей прародины Арйанам-Ваэджа, помимо холодных зимних месяцев, объявляется dahaka- raoδita-, досл.: ‘рыжеватый (менее вероятен перевод ‘речной’) дракон’ (см. рис. «Дракон-камень»).

Эпизод четырёхкратного погружения пророка в священную реку трактуется и как предсказание четырёхкратного же рождения и возрождения благой веры: во-первых, провозглашение её Заратуштрой; во-вторых, возрождение после губительного нашествия Александра Македонского (разорившего, согласно легендам, многие храмы и спалившего Авесту, записанную золотом на воловьих кожах); в-третьих, сохранение после арабского завоевания и насаждения ислама; и, наконец, грядущее возрождение в наши дни.

В реке Заратуштра набрал самой чистой воды и вышел, омывшись в священных водах, на берег в состоянии полной ритуальной чистоты.

Когда Заратуштра вышел из реки, то перед ним явилось существо, одетое в белое. Это был Воху-Мана (‘Благая Мысль’) – один из помощников или эманаций Верховного Бога Ахура-Мазды (‘Господь Мудрость’). Воху-Мана возвёл Заратуштру вверх, к Ахура-Мазде, сияющему Божеству, в присутствии которого пророк не видел собственной тени. Так началось Откровение. Впоследствии Заратуштра не раз еще встречался с Ахура-Маздой, вопрошал его и внимал ответам. Он удостоился общения и с пятью другими, помимо Воху-Мана, божественными сущностями, объединенными в число «Бессмертных (‘пятых’ (Амеша-Спэнта): Аша-Вахишта – ‘Истина лучшая’, Хшатра-Ваирйа – ‘Власть избранная (желанная)’, Спэнта-Армаити – ‘Святое Благомыслие (Здравомыслие)’, Хаурватат – ‘Целост(ност)ь’, Амэреват – ‘Бессмертие’. Вполне возможно, что эти абстрактные понятия пыли призваны, в известной степени, заменить старых богов, олицетворения природных сил и явлений, но впоследствии они стали покровительствовать естественным творениям и ассоциироваться с ними, соответственно: скот (Благая Мысль), огонь (Истина лучшая), металл (и небо) (Власть желанная), земля (Святое Здравомыслие), вода (Целостность), растения (Бессмертие).

Поскольку, как известно, «несть пророк без чести, токмо во отечествии своем и в сродстве и в дому своем» (Мф. 13.57; Мк. 6.4), то, после объявления об Откровении и попыток обращения соплеменников в новую веру, Заратуштре поверил только его двоюродный брат Мадиоманха (букв.: ‘Среднемесячный’, т.е. рождённый в середине месяца), а другие родственники, видимо, подвергли его преследованиям, так что пророк вынужден был оставить родные места и бежать на чужбину (полагают, что на восток ираноязычной области). К этому периоду могут относиться некоторые его жалобы, дошедшие до нас в Гатах (Йасна 46, Йасна 50 и др.).

Заратуштра находит пристанище при дворе царя (племенного вождя – кави) Виштаспа (предположительно, в Балхе, на севере современного Афганистана) и ему удаётся завоевать расположение его жены, царицы Хутаосы (букв.: ‘прекрасно-бёдрая’ или ‘хорошо-опустошающаяся’, т.е. ‘рожающая’?). Женщины всегда были более восприимчивыми ко всяким новым веяниям и учениям. Это вызвало зависть жрецов-соперников, которые подбросили в жилище пророка разную погань – мертвечину, черепа и кости. Разгневанный Виштаспа заточил Заратуштру в темницу. В это время занемог странным недугом любимый вороной конь царя: у него ушли внутрь брюха все четыре ноги.

Никто не мог излечить любимца царя, и Виштаспа обратился к Заратуштре.

Легендарное житие сообщает, что Заратуштра вызвался вылечить коня, но поставил свои условия: с исцелением каждой ноги царь обязывался выполнить просьбу пророка. Виштаспа согласился. После обещания царя принять истинную веру и молитвы Заратуштры появилась первая нога, и царь признал Заратуштру пророком. Затем в новую веру обращается весь двор и дом, а когда наказывают злоумышленников, оклеветавших пророка, конь сразу же вскакивает на все четыре ноги. Виштаспа просил о прощении и обещал послать войска для распространения учения Заратуштры по всем странам. Подобно чудесам при рождении пророка, сюжет с вороным конём может быть косвенным указанием на далёкую эпоху и устройство общества в те времена, когда он жил и проповедовал.