Черным по черному - Пауэрс Тим - Страница 7

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая

– Сударь, мы слышали, вы пересекаете Юлианские Альпы, – сказал он.

Даффи нахмурился, как имел обыкновение делать при разговоре с посторонними, сующими нос в его дела.

– Верно, – проворчал он.

– Однако еще слишком рано, – заметил мужчина.

– Для кого-то, может, и рано, – пожал плечами Даффи.

Из кухни высунулся трактирщик и кивнул Даффи:

– Мальчик говорит, что отчистил всю ржавчину с вашей кольчуги.

– Вели ему встряхнуть ее в песке еще сто раз, на счастье, – сказал Даффи.

– Разве вы не боитесь турок? – встряла женщина – вероятно, жена Обвисшей Шляпы.

– Нет, госпожа. В это время года турки не могли забраться так далеко на север. – “Хорошо бы сказать то же самое о разбойниках”, – подумал Даффи. Он занялся своей едой, а другие гости, хотя и продолжали перешептываться, больше не приставали к нему с вопросами.

“В одном они правы – признался он себе. – Сейчас еще рано для перехода. Но я к нему, черт побери, подготовлюсь. Погода хорошая, а Предильский перевал должен быть чистым. Переход будет легким, не то что в последний раз, когда я осенью 1526-го пробирался на юг, полуголодный и с головой, забинтованной на манер тюрбана. – Воспоминание заставило его усмехнуться в кружку с элем. – Вот так я и сумел пробраться через наводненные турками просторы Венгрии – при виде моих бинтов Сулеймановы ребята, должно быть, думали, что я один из них”.

Трактирщик снова высунулся из кухни.

– Мальчик говорит, что, встряхни он кольчугу еще сто раз, она разлетится на части.

Даффи устало кивнул.

– Наверное, он прав. Пусть осторожно выбьет песок и смажет ее маслом

Он поднялся, вежливо кивнул оставшимся за столом и прошел в свою комнату.

Рапира лежала на кровати, и он легко подхватил ее, скользнув рукой в изогнутую гарду. Вытертая кожаная рукоять приобрела очертания его пальцев, так что извлечь рапиру из ножен было все равно что вытащить руку из рукава куртки. Даффи полировал свой старый клинок и смазывал его, и, когда он прошелся взглядом вдоль него, ответный темный блеск согрел его сердце. Он слегка выправил лезвие, избавляясь от раздражающего обратного изгиба, и взмахнул рапирой в воздухе раз и два. Получай, турецкий язычник! В дверь постучали.

– Сударь, ваша кольчуга.

– А, спасибо.

Даффи взял свой неказистый с виду доспех и критически осмотрел его. Что ж, не так уж плохо, подумал он. Кое-где железные звенья разошлись и были соединены проволокой, рукава были разной длины и неровные по краям, но в целом кольчуга еще вполне годилась в дело.

На стуле лежала маленькая деревянная коробочка. Даффи открыл ее и взглянул на комок ниток, пыли, пуха, перьев и древесной крошки. Он пощупал комок пальцем – плотный и сухой, как положено. Внутри комка находился маленький круглый кусок стекла, в целостности которого Даффи не преминул убедиться. Затем закрыл коробочку и спрятал ее во внутренний карман камзола.

“Пора отправляться”, – сказал он себе. Он снял камзол, надел две шелковые нижние рубашки в пятнах от ржавчины, а поверх них кольчугу, не обращая внимания на дребезжание по полу нескольких отлетевших колец. Натянул камзол, пристегнул к поясу рапиру и кинжал и, захватив меховую накидку и шляпу, вышел из комнаты.

– Хозяин! Держи. – Он опустил несколько монет в ладонь трактирщика. – Кстати, где я могу купить коня?

– Коня?

– Вот именно. Коня. Икуус. Ну, знаешь…

– Полагаю, я мог бы предложить своего.

– Выносливая скотина? Годится для перехода через Альпы?

– Без сомнения, при должном обращении.

– Гляди, чтоб не подвел, не то я вернусь и сделаю что-то ужасное.

Даффи завершил осмотр коня проникновенным взглядом ему в глаза.

– Сколько за него?

– О-о… – Трактирщик закусил губу. – Скажем… шестьдесят дукатов?

– Сорок дукатов. – Даффи отсыпал трактирщику еще монет. – И я не шучу, говоря, что вернусь назад в ярости, если он сдохнет.

– Он добрый конь, – заверил трактирщик. – С самого рождения я его холил. Да и родиться ему помог.

– Господи боже! Больше ничего не говори. И вот что… Мне еще нужна еда. Э… четыре, нет, пять больших буханок хлеба, пять палок твердой колбасы, недельный запас зерна для твоего чудного коня, два галлона сухого красного вина, бутылку крепкого бренди… и еще связку луковиц, горсть головок чеснока и два фунта козьего сыра. Сложи все в четыре мешка и скажи, сколько я еще должен.

– Слушаю, сударь. – Трактирщик повернулся и направился к дому.

– И гляди, чтоб бренди был крепким! – крикнул ему вслед Даффи. – Попробуй его разбавить, и я вернусь, даже если у твоего коня вырастут крылья.

Солнце еще нежилось на утренней стороне неба, когда Даффи выехал из Триеста на восток, направляясь по извилистой дороге через предгорья к белым зубцам Юлианских Альп. Перед выездом из города он в последний раз задержался, чтобы купить кожаные бриджи и заплечный мешок. Яркое солнце сверкало из сбегающих с гор ручьев, но белое облачко от дыхания по-прежнему повисало в воздухе, и Даффи был рад, что во время пребывания в Венеции запасся парой хороших перчаток.

Обернувшись, он кивнул голубому пятну Венецианского залива на горизонте.

“Прощай, Средиземноморье, – подумал он. – Я славно отдохнул под твоим солнцем, попивая мадеру и наслаждаясь темноглазыми красавицами, но, видать, мне больше по душе холодные северные земли. Бог знает отчего”.

Ирландец сдвинул на затылок шляпу и озадаченно покачал головой. “Странно, – подумал он, – как все обернулось под конец. В среду вечером трое Гритти пытались меня убить, а на следующее утро один из них спас мне жизнь и указал безопасный корабль. И откуда только он узнал, что я ищу корабль до Триеста? Похоже, жители Венеции знают о моих делах больше, чем я сам.

Кстати, что же это за дела? Я так и не возьму в толк, почему этот мелкий старый попрыгунчик в черном – господи, я даже не помню его имени – дал мне столько денег. Неужели я единственный человек, который, на его взгляд, способен поддерживать порядок в австрийском трактире? И с каких пор вышибале предлагают такие деньги? Сдается мне, обычно хватает жилья и стола. Ладно, старина, не нужно дурацких вопросов, – оборвал он себя. – Тебе заплатили, остальное неважно”.

Дорога вилась теперь среди высоких сосен, и холодный воздух был пропитан запахом смолы. Даффи глубоко вдохнул и счастливо улыбнулся. “Наконец запах дома, – подумал он. – Австрия, мне так тебя не хватало”.

И тебя, Ипифания, признался он неохотно. Милосердный боже, Даффи неожиданно почувствовал себя старым, у нее, поди, уже ребенок. А то и двое. Но, возможно, – воодушевился он, – что этот треклятый Хальштад однажды свалился с лошади на соколиной охоте и теперь она богата и одинока. Хо-хо! Конечно, она, может, и разговаривать со мной не станет: “Эй, слуга, вылей ночной горшок на этого бродягу у дверей”. Тут последовало мгновенное видение оскверненного и обезумевшего Даффи, который врывается на пир через окно, точно омерзительный призрак.

Мерный топот подков прервал его грезы. Он обернулся – в пятидесяти шагах позади него лениво трусил на лошади здоровяк в шнурованном кожаном колете, с луком охотника на серн. Даффи приветствовал его взмахом руки, но, не желая вступать в разговор, не замедлил движения.

Наконец, он сосредоточился на том, что тревожило его сильнее всего. “Неужели, – неохотно спросил он себя, – я сделался горьким пьяницей? Я пристрастился к вину лет с одиннадцати, но прежде оно никогда не вызывало галлюцинаций или потери памяти. Знаешь, друг, ты с каждым днем стареешь. И уже не можешь пить, как в двадцать лет. После этого путешествия временно перейду на пиво, да и то в разумных количествах, – зарекся он. – Без сомнения, я не хотел бы снова увидеть козлоногих людей”.

Дорога пошла круче. По левую руку возвышался глинистый склон в коричневом ковре из сосновых иголок, справа такой же склон уходил вниз. Высокие сосны поднимались с каждого пригорка, точно рассевшиеся рядами зрители в пышных зеленых уборах. Пение птиц разносилось по лесу, а сидящие на верхних ветвях белки с большим интересом разглядывали коня и всадника. Даффи с гуканьем хлопал в ладоши, и белки бросались наутек.

• Предыдущая
• 7/74
• Следующая