Проигравшие победители. Русские генералы - Порошин Алексей Александрович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/75
• Следующая

Несмотря на неутешительные итоги Маньчжурской кампании, боевые действия исследуемых генералов, участвующих в ней, были вознаграждены очередными знаками воинской доблести. М. В. Алексеев по итогам своей деятельности был награжден золотым оружием «за разновременные отличия» и орденом Св. Станислава 1-й степени «За отличия в делах против Японии». Н. В. Рузский участвовал в сражениях: при Сандепу, Чжаньтань (12–15 января 1905 г.); при Матурань-Шуанго (17 февраля 1905 г.); при Сатхеза (19 февраля); у Императорских могил, Вазые, Умантунь, разъезд № 97 и Цуэртунь (25 февраля). За участие в боях был награжден 13.7.1905 г. орденом Св. Анны 1-й степени с мечами и 23.8.1905 г. – орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами. А. Е. Эверт 3.3.1905 г. был награжден золотым оружием «За храбрость» и 28.2.1906 г. за отличия в делах против японцев – орденом Св. Станислава 1-й степени.

При изучении боевых действий исследователи в абсолютном большинстве победу или поражения в операции (сражении) соотносят с военачальником, возглавлявшим войска. Но это формальная сторона вопроса. В реальности же история знает случаи, когда военный руководитель лишь номинально возглавлял войсковую группировку, а фактическое руководство в ходе боевых действий осуществлял его ближайший помощник – начальник штаба или генерал-квартирмейстер. Это являлось следствием личных взаимоотношений указанных лиц, их знаний, служебного опыта, черт характера – что в совокупности нарушало установленный порядок управленческой деятельности. Представляется интересным исследовать операции, проводимые в ходе Первой мировой войны главнокомандующими, с точки зрения влияния их на подготовку боевых действий, их развитие и окончание.

В соответствии с мобилизационным планом России (мобилизационное расписание № 18, измененное, с поправками, введенными к 16 мая 1912 г.) на западном театре военных действий было образовано два фронта: Северо-Западный и Юго-Западный.

Первоначальные назначения на высшие командно-штабные должности были утверждены императором 15 июля 1914 г. по представлению начальника Генерального штаба Н. Н. Янушкевича. В соответствии с ними главнокомандующими были назначены командующие Варшавским и Киевским военными округами соответственно генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский и генерал от артиллерии Н. И. Иванов. Штаб Юго-Западного фронта возглавил М. В. Алексеев, служивший под руководством Н. И. Иванова в течение 4 лет (1908–1912 гг.) начальником штаба Киевского военного округа. На должности командующих армиями Юго-Западного фронта были назначены: помощник командующего войсками Киевского военного округа генерал от инфантерии Н. В. Рузский (3-я армия); командир 12-го армейского корпуса генерал от кавалерии А. А. Брусилов (8-я армия), который сначала стал 19.7.1914 г. командующим Проскуровской группы, преобразованной в 8-ю армию уже 28 июля; командующий Омским военным округом генерал от инфантерии А. Е. Эверт (10-я армия), уже 12.08.1914 г. сменив на должности командующего 4-й армией неудачливого барона А. Е. Зальца в ходе частной Люблин-Холмской операции, проводимой на фоне «Галицийской битвы». Факт смены военачальника свидетельствует о том, что М. В. Алексеев не ошибся в своей оценке, когда в 1912 г. писал о А. Е. Зальце по поводу его назначения на должность командующего войсками Казанского военного округа: «Высоко ценя Антона Егоровича, как человека, я считаю, что для войск округа и для их боевой подготовки он будет зело бесполезный человек…».

Первым боевым опытом для русской армии стала печально известная Восточно-Прусская операция войск Северо-Западного фронта, проходившая в период 4.8.–2.9.1914 г. Она оказалась единственной операцией в этой войне главнокомандующего Я. Г. Жилинского. Разработанный Ставкой Верховного Главнокомандующего план с целью нанесения поражения германским армиям в Восточной Пруссии и создания условий для вторжения русских войск в глубь Германии изначально был обречен на поражение. Поясним, что в первоначальном виде военная конвенция, подписанная в 1892 г. в Петербурге между Россией и Францией начальниками генеральных штабов (Н. Н. Обручевым и Буадефром) и ратифицированная в декабре 1893 г., не указывала даты наступления русских войск. Н. Н. Обручев предпринял все меры к тому, чтобы оставить за Россией свободу стратегических действий, приводящих в конечном итоге к разгрому Германии. Этого же придерживались и последующие начальники российского Генерального штаба Ставки Верховного Главнокомандования. Но в бытность В. А. Сухомлинова (военный министр) и Я. Г. Жилинского (начальник Генерального штаба) на совместных совещаниях представителей России и Франции в 1911–1913 гг. в конвенцию были внесены изменения, которые точно указывали дату выступления русских войск – 15-й день мобилизации – и обязывали их наступать в конкретном направлении. Данные обязательства, принятые Россией в лице Я. Г. Жилинского (вполне очевидно, по согласованию с В. А. Сухомлиновым, если учесть, что последний выбрал Я. Г. Жилинского на должность начальника Генерального штаба по критерию его несамостоятельности в действиях) были совершенно не согласованы с действительностью. Эта крупнейшая стратегическая ошибка связывала руки Верховному главнокомандующему и, подкрепленная неумелым управлением со стороны главнокомандующего Северо-Западного фронта Я. Г. Жилинского, вылилась в огромные потери русских войск на первоначальном этапе военных действий в Пруссии.

Выполнение обязательства перед союзниками о наступлении русских войск на 15-й день мобилизации обрекло соединения и части фронта с началом войны на боевые действия с противником без необходимых запасов материальных средств, хлеба, фуража и пр. Неподготовленность тыла была обусловлена нереальными для России сроками для мобилизации тыловых подразделений и формирования всей тыловой системы готовящегося к наступлению фронта. Игнорирование вопросов тылового обеспечения на учениях и маневрах предвоенного периода было характерной чертой в управленческой деятельности военачальников. Примером этому являются Курские маневры и военная игра, прошедшая накануне мировой войны, на которых тыловые вопросы практически не отрабатывались.

План мобилизационного развертывания, разработанный в 1912 г., предусматривал для обороны против Германии относительно Северо-Западного фронта для его 2-й армии (командующий генерал от кавалерии А. В. Самсонов) район сосредоточения по фронту до 300 км и в глубину до 120 км, что составляло огромную площадь около 30 тыс. кв. км. В исполнительный период, начавшийся с объявлением войны, оказалось, что при существующей системе и средствах связи это затрудняло организацию взаимодействия со стороны штаба армии между рассредоточенными на большие расстояния корпусами и дивизиями. В дальнейшем в ходе выдвижения армии к границе с Пруссией такое оперативное расположение войск вызвало отсутствие должного управления ими со стороны командующего 2-й армией. Штаб армии располагался в тылу на удалении 5 суточных переходов (около 150 км) от корпусов, с которыми связь поддерживалась летучей почтой (конными ординарцами). На шифровку радиотелеграмм уходило много времени, а ошибки еще более удлиняли передачу и прием приказов и донесений. Авиации не хватало даже для несения разведки. Таким образом, штаб армии стал органом, устанавливающим события, а не управляющий их ходом.

С другой стороны, наступление из района для обороны заставляло соединения и части армии совершать длительные марши в тяжелых дорожных условиях, что резко снижало боеспособность войск. Многочисленные доклады о необходимости отдыха личного состава и подтягивании тылов, формировавшихся в ходе боевых действий, командованием фронта (лично Жилинским – А. П.) игнорировались. Здесь проявилась отрицательная черта Я. Г. Жилинского – нетерпение им мнения подчиненных, в данном случае начальника штаба фронта В. А. Орановского. По воспоминаниям великого князя Андрея Владимировича, «Жилинский никогда не советовался со своим штабом, и все решения и приказания исходили от него лично, и часто это было сюрпризом для штаба (!) Бывали, я знаю, попытки преподать ему совет, но Жилинский это не терпел… Конечно, эти домашние детали неизвестны в большом кругу, и решительно никто не поверит этому, оттого многие и думали, что и Орановский виноват во всех этих инцидентах. Он… это… отлично понимал… чувство порядочности лишало его возможности сказать всю правду».

• Предыдущая
• 45/75
• Следующая