Проигравшие победители. Русские генералы - Порошин Алексей Александрович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/75
• Следующая

С появлением и развитием механических средств передвижения (автомобильного, железнодорожного, воздушного транспорта) они были привлечены к сосредоточению войск как на театре военных действий, так и во время передислокации их в пределах фронта (группы фронтов). Кроме этого, мобильными средствами решались и другие задачи в интересах операций. А это потребовало развития и всей необходимой для эксплуатации механического транспорта инфраструктуры: автомобильных дорог и железнодорожных путей, учебных заведений для подготовки обслуживающего персонала, средств обслуживания, ремонта, хранения и т. д. Следовательно, речь необходимо уже было вести не просто об учете полководцем местности в интересах планируемых операций, но и о подготовке территории государства к вероятной войне (оперативное оборудование территории).

Следующим вопросом для военачальника являлась оценка противника. Она представляла собой наибольшую сложность, так как противостоящие силы и характер их действий находились в сфере неопределенных данных. Военачальнику требовалось проанализировать огромное количество информации, во многом взаимосвязанной, часто противоречивой, постоянно изменяющейся, чтобы отсеять недостоверную и превратить ее в простое решение, которое приведет к победе. И чем хуже работала разведка (штаб, который ее организует), тем данные о противнике были более противоречивыми и недостоверными. «Война – область недостоверного, три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности…» Офицеры штаба систематизировали для военачальника информацию, поступающую от всех видов организованной штабом (управлением генерал-квартирмейстера) разведки (агентурной, войсковой, артиллерийской, воздушной и др.), из других источников (военнопленные и перебежчики, местные жители, трофейные документы), от вышестоящих штабов (в качестве информационных сводок) и др.

О необходимости изучать противника свидетельствуют многочисленные источники. И это настолько очевидно, что мы ограничимся лишь одним примером. Достаточно емко об этом сказал А. В. Суворов в письме своему крестнику: «…не презирай никогда неприятеля своего, каков бы он ни был; старайся узнать его оружие и способ, как оным действует и сражается; исследуй силы и слабость его».

Важной качественной информацией о противнике являлась его национальная принадлежность, по которой можно было судить о «моральной упругости войск» – кровавых потерях, после которых войска неспособны к победе. Н. Н. Головин приводит данные, по которым для XIX в. этот показатель был в среднем 25 %, при этом русские войска побеждали в сражениях, имея потери до 43 % (Цорндорф), итальянская армия терпела поражения, теряя иногда менее 2 % (сражения у Кустонцы – 1,2 %, у Санта-Лючия – 2 % и т. д.).

Кроме количественных и качественных данных о противнике, получаемых по вышеперечисленным информационным каналам (по возможности в объеме, приближенном к своим войскам), учету и анализу подлежали:

? политическое положение в стране противника;

? отношение к войне различных социальных слоев населения, политических партий и других общественных организаций;

? качественный состав гражданского населения на театре военных действий с точки зрения их вероятных действий при наступлении наших войск и др.

К. Клаузевиц отмечал, что анализ имеющейся информации следовало проводить настолько, насколько ее приходилось принимать во внимание при применении, так как настоящая, неприкрашенная обстановка, действительное физическое и моральное состояние войск – решительные коэффициенты, «которые в своей сумме определяют боевую эффективность армий, их способность выполнения операции».

Следующей управленческой функцией в деятельности военачальника было принятие решения. Для любого человека это определенный волевой акт, связанный с сомнениями в конечном итоге, вызванными своими действиями. Для офицера принятие решения в ходе ведения боевых действий является волевым актом в гораздо большей степени, так как связано с жизнью и смертью подчиненных людей. Для военачальника это представляет еще большую проблему, так как его решение определяет жизнь и смерть десятков и сотен тысяч людей, а в целом и исход операции или военной кампании. Военачальник в ходе оценки обстановки, используя аналитические и синтетические свойства своего мышления, абстрагируется от второстепенных данных обстановки, выделяя главное, решающее условие.

Решение – это прежде всего выбор между действием или бездействием, а потом уже между вариантами решений. Природа войны не позволяет принимать решения в тот момент, когда вся обстановка станет полностью известна, достоверна. Следовательно, полководец, останавливаясь на определенном варианте действий, всегда в известной степени рискует.

Принятое военачальником решение оформлялось в виде приказов, директив, приказаний и передавалось в войска, являясь третьей функцией управления. Последняя функция имеет чисто техническую особенность, требующую «специальных познаний и большого практического навыка для выполнения ее в кратчайший срок и в наиболее совершенных, т. е. наиболее рельефно, ярко и четко передающих идею командира, формах для передачи ее в войска». Эту функцию выполняли офицеры соответствующих штабов, оформляя решения военачальника в оперативные документы, имевшие различные формы. Было бы ошибкой считать, что к данной функции управления военачальник не имеет отношения. Он, разгруженный штабом от техники работы передачи своего решения, может и должен сосредоточить свое внимание на том, чтобы дух приказа точно выражал идею его решения.

Уже древние византийцы понимали, что для успешной полководческой деятельности высшим офицерам чисто военных знаний не достаточно. По их мнению, были необходимы определенная литературная образованность, знание языков (латинского и персидского), знакомство с другими народами. «Византийский стратиг был исключительным офицером, знакомым с чужеземными народами… администратором… умело использовавшим добродетели, присущие его народу, благочестивым, как священник, проницательным, как полицейский, отлично контролирующим себя и очень популярным, словом – превосходным политиком».

Как отмечал А. И. Каменев, и наши предки были прозорливыми людьми – они предпринимали попытки учить будущих офицеров не частностям, а философии военного искусства, закладывая тем самым фундаментальную основу в подготовку офицерских кадров. В России достаточно рано пришло понимание истины – необходимость получения офицерами кроме чисто военных знаний широкого гуманитарного образования, формирования, приобретения и развития определенных свойств личности, что в последующем могло влиять на деятельность военачальника.

Большой объем знаний, получаемых в качестве базовых при изучении общеобразовательных и специальных дисциплин в военно-учебных заведениях, позволял офицеру-командиру сформировать у себя теоретическую готовность к управленческой деятельности. Затем, на протяжении всей военной (командной) службы, по мере должностного роста требовалось совершенствовать свою теоретическую подготовку, расширять и углублять знания, применяя их на практике при управлении все более крупными воинскими формированиями. При этом было необходимо, чтобы процесс овладения военной наукой и получения служебного опыта естественным образом сопровождался соответствующим воинским воспитанием, тем самым происходило бы формирование и развитие определенных свойств личности, полководческих качеств, что в последующем могло влиять на деятельность военачальника.

На протяжении многих веков военные действия между враждующими государствами ограничивались одним или несколькими крупными сражениями, в ходе которых, как правило, решалась судьба кампании или войны в целом. Большая себестоимость результатов отдельного сражения накладывала огромную ответственность на верховного военного лидера, к выбору которого относились чрезвычайно серьезно.

• Предыдущая
• 4/75
• Следующая