Всполохи настоящего волшебства - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 19

– Сволочь, – прохрипела она. – Дряхлый урод! Больно! Нельзя же так!

– Ну не удержал, – вздохнул сильнейший маг города, который, очевидно, и оказался ответственен за это странное происшествие. – Прости, Эвелина, случайно получилось, годы мои уже не те, да и силы набрали многовато.

Волшебники зашевелились, и круг распался, снова расщепившись на группки по интересам и толпу одиночек, которые стремились создать между собой и окружающими хоть пару шагов свободного пространства.

– Мы потом еще поквитаемся! – мстительно пообещала женщина и наконец-то распрямилась, блеснув глазами, внезапно изменившими цвет на антрацитово-черный. Я посмотрел на нее волшебным зрением и мысленно присвистнул. Аура чародейки напоминала жонглера, который подкинул в воздух больше предметов, чем позволяет его мастерство, и теперь отчаянно пытается не дать им упасть на землю. Энергия переполняла главную производительницу парфюмерии города и вытекала из нее наружу, как вода из дырявой сразу в нескольких местах кастрюли. Волшебница явно пыталась удержать полученную мощь, но ее на все утечки не хватало, и совершенно ясно было, что скоро она растеряет большую часть полученной мощи. Правда, пока этого не случилось, ведьма оставалась примерно на одном уровне могущества со сказочным джинном, который если дворец и не построит, то город разрушит точно. На физическом плане волосы женщины встали дыбом, и сейчас по ним пробегали маленькие молнии, ногти на руках и, кажется, ногах светились перламутром, а из носа и перекошенного в гримасе рта при каждом движении вырывались облачка пара, играющего всеми цветами радуги.

Эвелина глубоко вздохнула, непроизвольно выдохнув целое облако неизвестного газа веселенькой нежно-розовой окраски, и протянула руки в сторону начерченной на полу звезды. Энергия потекла с них широким потоком, немного рассеиваясь в пространстве, но все же не покидая границ соляного круга. Линии из мела, поглотив некоторое количество силы, внезапно выплюнули в воздух свое призрачное отражение, на которое волшебница немедленно перенесла свое внимание и имеющуюся в ее распоряжении мощь, заставляя блеклые нити наполняться цветом и как будто становиться объемнее.

– Окреш! – Слово, слетевшее с губ волшебницы, в магическом зрении сопровождалось странным символом, выплывшим из ее ауры и занявшим место внутри звезды. Очертания его я, как ни старался, разглядеть не смог. Каждый раз при пристальном взгляде то ли на картинку, то ли на иероглиф сознание расплывалось, и его приходилось возвращать на место усилием воли, напрочь сбивающим концентрацию. Неизвестно почему, но у меня сложилось впечатление, что знак похож на снежинку, равнодушную и безучастную к судьбам людей, насмерть замерзающих в снегу. Свободно плавающая внутри круга сила начала втягиваться внутрь и преобразовываться в нечто новое. Внутри начерченной мелом фигуры как будто началась жестокая метель, способная превратить день в ночь, а потом она исчезла, оставив после себя лишь нечто, напоминающее человекообразную ледяную скульптуру. Архидемон Окреш откликнулся на зов.

– Спрашивай, смертная. – Существо, появившееся в центре нарисованной звезды, выглядело, несмотря на свой пугающий статус, не таким уж и страшным: тварь, которая забросила меня и моих друзей в этот мир, повнушительнее была, да и гоблинский божок Ленваху почему-то вызывал куда большие опасения. Две руки, две ноги, одна покрытая снежно-белыми короткими волосами голова, при взгляде на которую кричать от ужаса совсем не тянет. Практически все тело закрывало нечто вроде черных доспехов, на груди стилизованных под человеческий торс какого-нибудь культуриста, всегда готового похвастаться своими кубиками, открытыми оставались лишь лицо и кисти рук, кожа на которых была темно-синего цвета. Угловатое, будто выпиленное из куска окрашенного темной краской льда, лицо опального племянника местного повелителя зла любой дальтоник тоже вполне мог бы счесть человеческим: никаких клыков, рогов или иных посторонних деталей не наблюдалось, разве что глаза немного выбивались из общей картины. Ярко-голубые, они выделялись на общем темном фоне светлым пятном, без малейшего намека на зрачок, и приковывали к себе внимание. В магическом зрении Окреш выглядел точно так же, как и в физическом, никаких намеков на развитую ауру у существа не было видно, вероятно, он ее зачем-то скрывал.

Пока я рассматривал призванного, Эвелина озвучила свой вопрос, заставив одного из старших аристократов преисподней поморщиться.

– Какой идиотизм! – Тихий голос архидемона пронесся по залу как порыв холодного ветра. – Призывать меня ради банальной кражи, которой вообще-то и не было! Скажи своему сюзерену, смертная, чтобы он просто попробовал подвесить своего управляющего на дыбу. Сразу столько пропавшего найдется, что новый замок отстроить хватит.

– Есть еще желающие задать свои вопросы, раз уж владыка Окреш здесь? – раздался голос Карина. – А то он сейчас уйдет и придется все начинать по новой!

Архидемон на слова старого мага никак не отреагировал, но и исчезать никуда не стал, просто стоял в начерченной на полу фигуре и смотрел на нас взглядом, в котором без труда можно было различить смесь скуки и презрения.

Волшебники переглядывались, но никто из них что-то узнать почти у всезнающего монстра так и не попытался. Артем неверящим взглядом буравил призванное существо, явно отказываясь понимать, что это одно из самых страшных созданий во Вселенной, а Ярослав, судя по уставленным куда-то в потолок глазам, пытался рассчитать, что целесообразнее всего будет узнать у Окреша, если призвать его где-нибудь подальше от города и без свидетелей. А может, и еще о чем-нибудь мечтал. Лично я свои два вопроса тратить в ближайшее время не собирался. Ситуации разные бывают, и возможность пару раз установить истину стоит дорого.

– Вижу, больше никто из вас, жалкие смертные, не хочет ничего узнать, – наконец-то соизволил обратить внимание на собравшихся архидемон, чей силуэт начал медленно таять, развеиваясь будто дым. – А зря. Судьба сулит вам испытания, пережить которые сумеют далеко не все. И меня это радует. Бойтесь и ждите!

Окреш исчез.

– Вот гадство! – ругнулся Карин. – Проклятье, неужели я один дурные сны вижу?! Что-то надвигается, а никто не хочет узнать, какая именно беда со дня на день постучится в ворота?!

– Тебе надо, ты и спрашивай, – хмыкнула Эвелина, выходя из круга. – Или плати не демону, так чародею. Дураков терять свои вопросы даром нет.

– Кроме тебя, – не остался в долгу сильнейший волшебник города. – Знаешь, милочка, ты изрядно продешевила, соглашаясь на этот ритуал! Ладно, пройдемте в соседний зал и приступим к торгам, а то уже практически ночь на дворе.

– Пойдем отсюда, – тронул меня за плечо Артем. – Не хочу я присутствовать при продаже этой полурыбы-получеловека на разделку.

– Угу, – согласился с другом я. – А Алколит где?

– Он уже снаружи дома, первым слинял, чтобы успеть незаметно хоть одну бутылку с банкетного стола стырить, – признался шепотом Артем, наклонившись к моему уху. – И знаешь, по-моему, он в своих клептоманских наклонностях не одинок, очень уж в этой комнатке пахнет тем бесплатным пойлом, а пьяных-то нет.

– Ладно, – вздохнул я, мысленно обещая дома устроить своему другу с несколько асоциальными наклонностями головомойку. – Тогда выполняем главный маневр всех работников большой дороги под названием «Делай ноги!».

Выйдя на улицу, мы закрутили головами в поисках Ярослава и нашли его чуть ли не в самом конце улицы посреди маленькой толпы, собравшейся под не высоким, но довольно развесистым деревом, по-моему, осиной. Причина спонтанного массового мероприятия сидела примерно в четырех метрах от земли на одной из не слишком толстых веток, свесив вниз обтянутые штанами из светлой ткани стройные ножки, и что-то распевала на неизвестном языке, подыгрывая себе на крепко сжатой в руках лютне. Сохранять равновесие ей помогала то ли магия, то ли врожденная любовь всех эльфов к проживанию в лесу. Впрочем, глаза у девушки были слишком маленькими для чистокровной перворожденной, ушки лишь самую капельку заострены, а фигура все же не отличалась чрезмерной воздушностью, имела достаточно привычные пропорции и подошла бы скорее человеческой девушке. Да и длинные волосы обладали медно-рыжим оттенком, а у долгоживущих нелюдей такого окраса вроде бы не встречается. Полукровка. Но довольно хорошенькая и поет красиво, жаль, непонятно.