Выбери любимый жанр

Мор - Корнев Павел Николаевич - Страница 3


Изменить размер шрифта:

3

– А вы, стал-быть, медик, ваша милость? – оценив мой интерес, спросил возница.

– В каком-то роде.

– И что делать?

– Молиться, – на полном серьезе ответил я и зашагал прочь. – Молиться и верить…

И никак иначе – все тела несли на себе отпечаток потустороннего, и без порождений Бездны дело точно не обошлось. Вот только никогда еще одержимость не проявлялась подобным образом! Да и бесы способны овладевать лишь уже источенными грехом душами.

Нет, мор вызвали намеренно – кто-то в своих неведомых целях усилил заразу скверной. И этот кто-то нечеловечески ловок, раз на него до сих пор не объявили охоту экзорцисты из местной миссии ордена Изгоняющих.

А значит – помоги всем нам Святой Себастьян Косарь!

Задумавшись, я не сразу обратил внимание на идущего навстречу высокого светловолосого священника, который слишком уж пристально разглядывал скромного торговца из Марны в моем лице. А когда тот затянул изгоняющий бесов псалом – «Полный сборник молитв Николаса Слепца», – спасаться бегством стало уже слишком поздно.

Да и куда бежать? Затеряться в толпе нечего и надеяться – ни одной живой души вокруг! Лишь я да этот слишком уж проницательный святоша! И откуда только его нечистые принесли?!

– Не надо, святой отец! Вы не так все поняли! – собирая в кулак всю свою волю, взмолился я, и тут в меня призрачным молотом врезалась яростная молитва.

Вера священника оказалась сильна. Невыносимая тяжесть обрушилась на плечи и заставила бухнуться на колени, вместо крови по венам потек жидкий огонь, а не дать святому слову развеять заточенных в глубине души отродий Бездны и вовсе получилось ценой неимоверных усилий.

– Эх, святой отец… – поднимаясь с колен, страдальчески поморщился я, потом встретился с тяжело отдувавшимся священником взглядом, и ругательства замерли у меня на языке.

Не зря один недоброй памяти экзекутор в свое время сказал, что глаза – это зеркало души. Заколотый в Сарине адепт ордена Пламенной длани был абсолютно прав: глаза и в самом деле могут слишком многое поведать о человеке внимательному наблюдателю.

Особенно если в их бездонных глубинах кружатся обрывки душ загубленных ради власти и личного могущества бесноватых.

Не священник приложил меня молитвой, а брат-экзекутор!

Здесь, в Леме, – экзекутор!

Прибудь он с официальным визитом, об этом бы давно судачил весь город, а значит, полуночник находится в городе на нелегальном положении. И…

…и тут он развернулся и побежал!

Глаза – мать их! – зеркало души, и в меня брат-экзекутор в свою очередь заглянул столь же легко! А заглянув и разглядев легион бесов, немедленно бросился наутек. И немудрено: душа человеческая неспособна выдержать ярость даже двух нечистых, и лишь выродки из выродков – Жнецы – могут совладать с подобной напастью. Не они одержимы, но наоборот.

Превозмогая расходящуюся по всему телу ломоту, я распахнул двери запрятанной в самой глубине души темницы, выхватил из свившихся в клубок порождений Бездны первую попавшуюся бесовскую сущность и заставил ее перетечь в руку. Скрипнул зубами из-за разъедавшей сознание боли, но все же собрался с силами и, словно веригами, обвил нечистого жгутами скверны. А затем глубоко вдохнул и метнул исчадие Пустоты вдогонку лжесвященнику.

Будто гарпун.

Да так оно в итоге и вышло – наполненная злобой и отчаянием тварь в один миг пронзила саму суть перепуганного человека, и обратный рывок вместе с бесом выдрал душу беглеца, просто сочившуюся потусторонней силой отправленных экзекутором на костер одержимых.

А вот тело продолжило свой бег – тело не осознало, что оно уже мертво. Никаких ран, никаких увечий – и все же в нем не осталось ни капли жизни. Шагов через двадцать ноги мертвеца подкосились, он рухнул на мостовую и судорожно задергался в изначально обреченной на неудачу попытке спастись.

Не без труда скрутив трофейную силу в безумно колючий клубок, я запрятал скверну под сердце и без всякой спешки направился к подергивавшему ногами экзекутору. Когда подошел, по серой рясе уже растеклось резко вонявшее мочой пятно, но сердце до сих пор колотилось, разгоняя по телу кровь. Осуждающе покачав головой, я ногой спихнул экзекутора в канаву с нечистотами – вот вам и еще одна жертва заразы, – и поспешил прочь.

Табор циркачей, комедиантов и прочих промышлявших уличными представлениями фигляров облюбовал для своей стоянки небольшой пустырь на окраине Лема. Место было выбрано неспроста: одной стороной пустошь примыкала к крепостной стене, другой – терялась в заросшем густым бурьяном овраге, а обитатели соседствовавших с пристанищем бродячих артистов трущоб не торопились кликать стражников, заслышав ругань, крики и шум нередких в творческой среде потасовок.

Не обращая внимания на удивленные взгляды, я спокойно прошествовал мимо группы апатично-похмельных трюкачей, подошел к расписанному всякими таинственными знаками фургону и прищелкнул пальцами, привлекая внимание сидевшего на чурбаке широкоплечего коротышки:

– Альб!

– Ну? – Широко известный в цирковых кругах как гениальный метатель ножей и талантливый жонглер парень прекратил доводить до совершенства зажатый в руке клинок, завернул его в кожаный обрезок и уставился на меня. – Чего?

– Зови Гуго и Берту, – распорядился я и, с трудом задрав обтянутую узкой штаниной ногу, влез в фургон.

Одернул за собой полог, запалил масляный фонарь и с неописуемым облегчением скинул на пыльный пол опостылевший за последние дни сюртук. Следом отправились брюки, туфли и сорочка, так что, когда внутрь проскользнула Берта, на мне оставалось лишь исподнее.

– Хотел меня видеть? – с непонятной улыбкой поинтересовалась высокая черноволосая девушка с резкими, но ужасно привлекательными чертами лица. В провокационных разрезах ее длинной юбки бесстыдно мелькали стройные ноги, а завязанная спереди на узел мужская рубаха не столько скрывала, сколько подчеркивала великолепную грудь.

– Ты мне нужна. – Отперев сундук, я взял замотанное в тряпку зеркало, повесил его на специальный крюк и придержал, когда тяжелая рама закачалась, слегка продавив обтягивавший фургон тент.

– Ну наконец-то, Себастьян, ты признал это!

Качнув бедрами, Берта подступила вплотную, прижалась грудью, и я почувствовал, как в меня уперлись ее напрягшиеся… напрягшиеся, хм-мм…

– Хватит! – потребовал я и отвернулся к зеркалу.

Отвечать на заигрывания циркачки было себе дороже. Если прозванные «черными вдовами» пахартские паучихи пожирали самцов исключительно после спаривания, то Берте даже не требовалось доводить дело до физиологической близости. Попавшие в любовные силки мужики совершенно сходили с ума от одного взгляда ее зеленых глазищ.

Ну и к чему мне такие проблемы?

– Но почему? – продолжая свою игру, потребовала ответа Берта. – Не отрицай, я ведь тебе нравлюсь!

– Не имею обыкновения спать с тем, с кем работаю.

– Ну и продолжай не спать с Гуго и Альбом, а для меня сделай исключение.

– Довольно! Живо тащи расческу и ножницы! – Морщась, я вытащил из ноздрей менявшие форму носа распорки, потом языком вытолкнул изо рта на ладонь придававшие лицу одутловатый вид кожаные подушечки и поторопил циркачку: – Быстрее, женщина!

– Как скажешь, о деспотичный ты наш, – вздохнула Берта и наконец оставила меня в покое.

Стиснув зубы, я оторвал приклеенные под глаза мешочки из воска и какой-то вязкой дряни, затем пришла очередь язвочек и гнойничков, а для избавления кожи от нездорового оттенка пришлось воспользоваться смоченной в полынной настойке тряпицей.

– Таким ты мне нравишься гораздо больше, – ехидно улыбнулась Берта и спросила: – Как стричь?

– Покороче, – попросил я и опустился на пододвинутый к зеркалу табурет.

– Твои желания – закон, о повелитель девичьих грез, – проворковала девушка, зашла мне за спину и, не преминув на миг прижаться упругой грудью, занялась стрижкой.

3
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Корнев Павел Николаевич - Мор Мор
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело