Потерянный рай - Гарднер Ронда - Страница 21

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая

Прогноз мог и не сбыться. Завтра суббота, занятий в школе не будет, а поскольку Джейми выздоравливает, Томми вполне может поехать с отцом в больницу. Конечно, она сделает все, чтобы помочь Джошуа, пока Джейми полностью не оправится, но на том ее участие в жизни семьи Харрингтонов и закончится. А в понедельник она выйдет на работу.

Конечно, время от времени она будет видеть Томми и Джейми, но это совсем другое дело, грустно подумала Клеменси. Ее взгляд снова упал на спящего ребенка. Нельзя позволить себе привязаться к нему. Когда Клеменси бережно пригладила темный вихор на лбу Томми, у нее сжалось сердце. Мальчик был так похож на отца…

— Пицца. Без анчоусов. — Джошуа поставил на кухонный стол две круглых коробки, одним движением плеч сбросил с себя пиджак и повесил его на спинку стула.

— Как Джейми? — Клеменси вынула из ящика два столовых прибора.

— При моем появлении расплылся до ушей. Измученный, но гордый своими ранами. — Харрингтон открыл холодильник и достал бутылку вина. — И жаждущий узнать все подробности операции, — иронически добавил он.

Клеменси представила себе эту сцену, улыбнулась и, сообразив, что уже темно, включила верхний свет.

— Может, поедим в гостиной? — предложил Джошуа.

— Я всегда считала, что это не слишком удобно, — возразила Клеменси, повернулась к нему спиной и начала накрывать на стол. Здесь, на ярко освещенной кухне, было куда безопаснее.

— Вина?

— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.

— Что-то случилось? — тихо спросил Харрингтон.

Клеменси напряглась, когда Джошуа очутился за ее спиной.

— Нет. Просто немного устала, — непринужденно сказала она, оглянувшись, но избегая взгляда проницательных синих глаз. — Впрочем, я передумала. Ничего, если я все-таки выпью?

— Конечно, — учтиво сказал Джошуа, но вместо того, чтобы отойти, еще раз внимательно посмотрел ей в лицо. На мгновение Клеменси решила, что допрос будет продолжен. Однако Джошуа передумал и, к ее облегчению, полез в буфет за вторым бокалом.

Что бы он сказал, если бы Клеменси поведала ему правду? Правду, которую только что открыла сама? Джошуа, кажется, я полюбила вас. Да. Так и есть.

Конечно, он встревожился бы. И испугался. Он был бы добр, заботлив, мягок, ни за что не причинил бы ей боли. По иронии судьбы, именно за эти качества она его и полюбила. И это было бы совершенно невыносимо.

Она незаметно покосилась на Джошуа, ловко откупоривавшего бутылку. Картину довершала агрессивная мужественность. Итог получался ошеломляющим. И зачем только форма соответствует содержанию? Почему воспоминания о том, каким он был пять лет назад, вместо того, чтобы поблекнуть со временем, остались такими же четкими?

Когда Джошуа обернулся и протянул Клеменси бокал, она заставила себя прогнать эти мысли.

— Спасибо. — Она сделала глоток и мельком посмотрела в окно. — Джош! — При виде серой тени, двигавшейся по газону, женщина невольно стиснула его руку и широко раскрыла глаза. — Посмотрите! Кажется, это…

— Барсук, — негромко закончил Джошуа, проследив за направлением ее взгляда. Затем он протянул длинную руку и убавил свет.

Теперь было намного легче рассмотреть очертания широкой, приземистой, безошибочно узнаваемой фигуры.

Затаив дыхание и приоткрыв рот от удовольствия, Клеменси следила за тем, как барсук поднял морду, понюхал воздух, по-видимому, не почуял никаких угрожающих запахов и неторопливо проследовал в густой кустарник.

— Томми был бы в восторге, — шепотом сказала она и обернулась к Джошуа. Он не смотрел на барсука. Его глаза, казавшиеся в полумраке почти черными, напряженно всматривались в ее лицо.

— Да? Может, пойти и разбудить его? — проворчал Харрингтон, на челюсти которого бешено пульсировала какая-то жилка.

От выражения его глаз у Клеменси пересохло во рту. Ее ладонь, все еще лежавшая на руке Харрингтона, окаменела, ощутив, как под ее ладонью напряглись тугие мышцы.

Не сводя глаз с лица Клеменси, Харрингтон взял у нее бокал и поставил его на буфет. А затем поднес ее руку к губам и по очереди поцеловал каждый палец.

— П-пицца о-остынет, — пробормотала загипнотизированная Клеменси, каждая клеточка тела которой таяла от наслаждения. Надо остановить его, надо отодвинуться…

— Да, — хрипло подтвердил Джошуа, сжал пальцы и притянул к себе Клеменси, у которой не было сил сопротивляться. Другой рукой он обхватил ее затылок, погрузил пальцы в рыжие кудри и заставил поднять лицо.

Затем он медленно, но решительно опустил голову, прижался губами к ее шее, проложил чувственную дорожку к уху и проник в него умелым языком.

Клеменси закрыла глаза и прильнула к нему. Она потеряла способность связно мыслить, едва дышала, и сердце бешено колотилось о ребра. Руки обвили шею Джошуа и заставили его опустить голову. Когда их губы слились, Клеменси вздрогнула от облегчения.

Джошуа неторопливо изучал ее рот, смаковал его, а когда мужские руки стали ласкать ее спину, по телу Клеменси побежали мурашки.

— Клеменси… — хрипло и прерывисто сказал он, подняв голову. — Я хочу любить тебя. — Веки Джошуа опустились, прикрыв потемневшие глаза.

Но…

— Знаю, — так же хрипло ответила Клеменси. Она не вынесла бы, если бы он снова произнес вслух эти слова, и произнесла их сама. — Никаких уз. Никакой прочной связи. — Но сейчас это ее не заботило. Действительность. Здравый смысл. Они вернутся завтра. А сегодня имело значение только одно — то, что происходило здесь и сейчас. Неистовое, невыносимое влечение, которое ощущали они с Джошуа. С Джошуа?

Клеменси едва не вскрикнула, когда его руки расслабились, а потом опустились. Она приросла к месту и непонимающим взглядом уставилась в напряженную спину идущего к дверям Харрингтона. Он же видел молчаливое согласие в ее глазах. Должен был видеть…

Джошуа медленно обернулся, посмотрел на нее с другого конца полуосвещенной комнаты и протянул руку.

Клеменси судорожно вздохнула. Теперь возврата не будет. Он давал ей последнюю возможность передумать, хотел, чтобы она пошла с ним по доброй воле, без всякого принуждения. Кровь ударила ей в голову. Никаких уз. Никакой прочной связи. И никаких сожалений.

Как сомнамбула, она подошла к нему и взяла за руку. Он долго смотрел на нее сверху вниз, дыша так же судорожно, как и она, а затем поцеловал в губы и без усилий взял на руки.

— Папа… — раздался сонный голосок, едва они поднялись на второй этаж и миновали приоткрытую дверь. Джошуа напрягся, не веря своим ушам, и прикрыл глаза. Когда они открылись снова, Клеменси увидела в них затаенный смех и едва не расхохоталась сама. Сорвалось!

Бережно поставив ее на ковер, Джошуа беспомощно развел руками и пошел в детскую. Клеменси, спрятавшаяся в тени, слышала его низкий успокаивающий голос и сонные ответы мальчика. Она улыбалась, но сердце ее сжималось. Томми может быть спокоен. Его папа дома.

Я люблю его. Клеменси едва не упала и оперлась о стену. Сила собственного чувства заставила ее затаить дыхание. Я люблю его.

Она оттолкнулась от стены, заставила слушаться подкашивающиеся ноги и пошла по коридору, заглядывая в каждую открытую дверь с обеих сторон, пока не добралась до последней.

Нашарив на стене выключатель, она включила люстру. Мягкий медовый свет озарил огромную кровать. Кровь струилась по ее жилам как патока. Клеменси медленно шла по ковру, не сводя глаз с лежавшей в центре кровати подушки.

— Клеменси… — Она обернулась и порывисто вздохнула, увидев идущего к ней Джошуа. Сердце разрывалось от желания любить его и быть любимой.

Он молча взял ее на руки, и через секунду Клеменси ответила ему с той же неистовой страстью, которую Джошуа вложил в свой поцелуй. Когда Джошуа опустил ее на кровать, Клеменси не могла ни думать, ни дышать. Затем он вытянулся рядом, привлек ее к себе и начал раздевать.

Клеменси не сопротивлялась, когда он стянул с нее свитер, и затрепетала от наслаждения, ощутив прикосновение его рук к обнаженной жаркой коже. Эти руки чувственно погладили ее бока, а затем мучительно медленно легли на грудь.

• Предыдущая
• 21/33
• Следующая