Прыжок ласки - Паттерсон Джеймс - Страница 57

• Предыдущая
• 57/79
• Следующая

– Мы успели как раз вовремя, чтобы спасти эту скотину, – пояснила она и прищурилась. – Паршивые дела, да?

– Насколько серьезна была попытка самоубийства? – поинтересовался я.

Нина неопределенно пожала плечами:

– Трудно сказать. Вообще, порез на запястье достаточно глубокий. Но только на левом. Положение осложняется тем, что он наглотался всевозможных лекарств. Это образцы продукции фармацевтических компаний.

Я потряс головой, словно не хотел верить ни единому ее слову.

– Но ведь он сам вызвал помощь?

– Его жена и сын утверждают, что слышали, как он кричит из кабинета: «Папочке нужна помощь, папочка умирает, папочка серьезно болен».

– Все верно. Здесь они не ошиблись. Их папочка и в самом деле психически тяжело болен. Типичный маньяк.

Я упрямо шел вперед, к бело-красной карете скорой помощи. Камеры продолжали сверкать вспышками. Я никак не мог сосредоточиться. Для него все вокруг представляет собой только игру. Жертвы на юго-востоке, Пэтси Хэмптон, Кристина. И вот теперь еще это. Да он даже готов играть с собственной жизнью!

– Пульс прощупывается хорошо, – донесся до меня голос врача, когда я подходил к карете скорой помощи. В фургоне кто-то настраивал аппаратуру, готовясь снять у пострадавшего ЭКГ. Мне показалось, что я даже слышу слабое попискивание прибора. Через пару секунд я встретился взглядом с Шефером. Он попытался сосредоточиться и очень скоро узнал меня. Волосы его взмокли от пота, а лицо было бледным, как полотно.

– Это все из-за тебя, – выдавил он, внезапно почувствовал прилив сил и попробовал встать с носилок. – Ради своей карьеры ты погубил мою жизнь. Это все из-за тебя! И ты еще ответишь! О Боже! Моя бедная семья! Почему это все происходит именно с нами?

Телевизионные камеры не переставали снимать происходящее, и теперь Шефер смог продемонстрировать свои великолепные актерские данные. Как будто он знал, что потом его будут показывать многотысячной аудитории.

Судебное слушание было отложено на неопределенное время из-за неожиданной попытки самоубийства Шефера. Очевидно, представление должно было возобновиться не раньше, чем через неделю.

Средства массовой информации словно сошли с ума. Поступок Шефера стал главной темой многих газет, включая «Вашингтон Пост», «Нью-Йорк Тайме» и «Ю-Эс-Эй Тудэй». Но мне эта небольшая передышка в слушании даже пригодилась: я воспользовался предоставленным временем и смог поработать, применяя совершенно новый подход. Кроме того, я сумел оценить противника. Да, Шефер оказался очень изворотливым и изобретательным.

Мы переговаривались по телефону с Сэнди Гринберг практически каждый вечер. Она специально собирала информацию о других игроках. Ей даже удалось однажды лично побеседовать с Завоевателем. Она призналась, что у нее вызвали сомнения его способности убить человека. Ему было уже почти семьдесят, он серьезно страдал от избыточного веса и был прикован к инвалидному креслу.

В тот вечер Сэнди позвонила мне ровно в семь. Она настоящий друг, и в тот момент, наверное, специально из-за меня не ложилась спать. Я ответил на звонок из своей кельи отшельника на чердаке.

– Вас скоро навестит Эндрю Джонс из Секретной Службы, – своим неизменно строгим голосом сразу же объявила Сэнди. – Разве это не здорово? Лично мне кажется, что такая новость должна была вас просто восхитить. И самое главное – он прямо-таки рвется увидеться с вами, Алекс. Правда, со мной он разговаривал довольно сдержанно, но мне показалось, что он не слишком жалует полковника Шефера. Он не стал объяснять мне, почему. Что еще более поразительно, он в данное время уже находится в Вашингтоне. Это один из лучших сотрудников, и он имеет значительный вес в разведке. Джонс честный и прямолинейный человек, Алекс.

Я поблагодарил Сэнди за полученные сведения и сразу же перезвонил Джонсу в гостиницу, где тот остановился. Эндрю сразу же взял трубку.

– Слушаю. Говорит Эндрю Джонс. Кто это?

– Я детектив Алекс Кросс из вашингтонской полиции. Мы только что разговаривали с Сэнди Гринберг. Как ваши дела?

– Хорошо, очень хорошо. Черт, вернее, не совсем хорошо, конечно же. Бывало и лучше. Видите ли, я специально никуда сегодня не выходил, в надежде, что вы сами позвоните мне. Вы не могли бы встретиться со мной, Алекс? Есть ли у вас на примете такое местечко, где мы бы не слишком выделялись?

Я назвал бар на Эм-стрит и уже через полчаса был на месте. Оказалось, что я подъехал всего на минуту раньше Джонса, и когда он вошел в двери, я сразу узнал его по описанию, которое дал мне по телефону он сам: «Широкоплечий, мускулистый, краснолицый. Типичный бывший игрок в рэгби. Правда, я никогда сам не смотрю эту дребедень, даже по телевизору, но так обо мне говорят мои друзья. Что еще? Ах, да, ярко-рыжие волосы, как факел на голове, и точно такого же возмутительного цвета усы. Все это, я надеюсь, вам поможет узнать меня, верно?» Он не ошибся.

Мы расположились в темном кабинете в дальнем углу бара и начали беседу, чтобы лучше узнать друг друга. В течение последующих сорока пяти минут Джонс делился со мной разнообразной информацией, и не последнее место в его монологе занимали политика и этикет, присущие британской разведке и полиции. Положение и доброе имя отца Люси в армии, забота о его репутации и желание правительства избежать крупного скандала играли большую роль в сложившейся ситуации.

– Алекс, если бы кто-то из наших агентов совершил хладнокровное убийство во время командировки за границу, и при этом разведка оставалась бы в неведении, такой скандал стал бы настоящим кошмаром. Но если предположить, что МИ 6 была в курсе «подвигов» Шефера… Нет, эту мысль я отбрасываю сразу же.

– Вы считаете, что они не могли даже представить себе такое?

– Я не знаю, как вам ответить, Алекс. Я в затруднении, но готов помочь вам, если только у меня это получится.

– Но почему вы встрепенулись только сейчас? Мы нуждались в вас еще раньше, до суда.

– Хороший вопрос. Мы проявили себя только сейчас, потому что появилась информация о том, что мы можем оказаться в весьма затруднительном положении.

Я ничего не ответил ему, но мне показалось, что я понял, к чему он клонит.

– Итак, вам удалось выяснить, что существует игра под названием «Четыре Всадника». В ней принимают участие четыре игрока, включая Шефера. Мы знаем и то, что вам удалось войти в контакт с Оливером Хайсмитом. То, что вам, возможно, пока еще не известно, это то, что все четверо являются или когда-то являлись сотрудниками разведки. А это означает, что Шефер может стать только началом свалившихся на нашу голову неприятностей.

– И все четверо – убийцы?

Эндрю не стал отвечать. Впрочем, в этом не было необходимости.

– Мы полагаем, что игра начиналась в Бангкоке, где в девяносто первом работали трое из них. Четвертый, Хайсмит, был наставником Джорджа Байера. Сейчас он играет во «Всадниках» под прозвищем Голод. Он практически всегда работал в Лондоне и руководил действиями других агентов.

– Расскажите мне о нем, – попросил я.

– Как я говорил, он оставался в Лондоне, считался аналитиком высшего уровня и мог следить за работой сразу нескольких агентов. Это очень умный человек, и все о нем были хорошего мнения.

– Он заявил, что «Четыре Всадника» – безобидная игра, основанная на вымысле.

– Может быть, так оно и есть, но только для него. Не исключено, что он говорил правду. С восемьдесят пятого года он прикован к инвалидному креслу после автомобильной катастрофы. Незадолго до аварии его бросила жена, и Хайсмит морально сломался. Этот здоровенный парень, весит, наверное, не менее трехсот фунтов. Мне что-то не верится, что он рыщет по бедным районам Лондона и убивает хорошеньких проституток. Ведь, кажется, именно таким образом развлекался Шефер здесь, в Вашингтоне? Я имею в виду убийства «Джейн Доу».

• Предыдущая
• 57/79
• Следующая