Союз двух сердец - Патрик Лора - Страница 29

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая

— Я люблю тебя, — повторил Кеннет. — И никогда ни в чем не раскаюсь.

Шатти провела пальцем по его губам. Жалко улыбнулась на прощание, давая понять, что в слова его не верит. Быстро чмокнула его в щеку и побежала к машине. Открыла дверцу и забралась внутрь, даже не оглянувшись. Серебристый «бентли», словно только того и ждал, тут же тронулся с места.

Кеннет понятия не имел, как долго он простоял на одном месте и сколько прохожих обошли его стороной, гадая, что такое увидел он в конце длинной, темной, безлюдной улицы. Но вот налетел холодный ветер, швырнул пригоршню снежинок ему в лицо — Лэверок очнулся от транса.

Быть того не может, чтобы их с Шатти невероятное приключение так вот сразу взяло и закончилось! Он ни за что не допустит, чтобы любимая ушла из его жизни, даже не объяснившись толком. Он без борьбы не сдастся! Если люди влюблены друг в друга, им полагается быть вместе. В любой шотландской балладе об этом говорится, если на то пошло.

Кеннет направился к своей машине и забрался внутрь. Включил зажигание… Но дальше дело не пошло.

— И чего это я так взвился? — пробормотал Кеннет себе под нос. — Поеду себе в Бретань — и выброшу девчонку из головы!

Но он знал: разлюбить Шатти Арран окажется куда как непросто. Молодая женщина прочно заняла место в его сердце. Расстаться с ней означает распроститься с надеждой на счастье, что вплоть до недавнего времени даже не представлялось возможным.

— Ну, как ты себя чувствуешь нынче утром, милый дедушка? — Шатти проскользнула в дверь спальни больного с серебряным подносом в руках и улыбнулась, видя, что Энгус, полусидя в постели, с наслаждением читает журнал «В седле».

— Да я в полном порядке. По-моему, мне давно пора встать с кровати и вернуться к нормальной жизни. А то совсем обленился. Говорю тебе: ничем я таким не болен.

Шатти села на краешек постели. Энгус и впрямь больным не выглядел. Щеки слегка зарумянились, поседевшие волосы эффектно подстрижены. Не далее как вчера, несмотря на протесты родных, дедушка призвал к себе парикмахера. В общем и целом вид такой, словно неотразимый Энгус собрался на очередной великосветский бал или на ужин с друзьями.

— Врач говорит, тебе нужен покой. Завтра сможешь встать на пару часов, но о верховых прогулках и думать забудь до будущего месяца!

— А вот тебе, во всяком случае, давно пора вернуться к своим делам насущным, — промолвил Энгус. — Нечего тратить молодость на недужного старика.

— Никакой ты не старик. Ты мой дедушка. И скажу я тебе, такого молодого восьмидесятилетнего джентльмена не найдется во всей Шотландии, а может, и в Англии тоже.

Дед потрепал внучку по руке.

— Посиди со мной рядышком, родная. Чайку выпьем.

Шатти разлила чай по чашкам и протянула одну из них Энгусу.

— До чего я рада, что тебе лучше! Я так волновалась!

— А я за тебя, по-твоему, не тревожился? — усмехнулся дед. — Вот уж не думал, что после наших с тобой задушевных бесед о приключениях ты возьмешь да и сбежишь из дому! — Старик поднял глаза на внучку. — У меня такое чувство, будто это я во всем виноват.

— Ты советовал мне взять жизнь в свои руки, — возразила Шатти. — Так я и поступила.

Дед отхлебнул чаю и поставил чашку обратно на поднос.

— Итак, ты с головой окунулась в жизнь, полную захватывающих приключений… Так отчего же вид у тебя такой печальный, детка?

Улыбнись-ка мне своей милой улыбкой и расскажи все, как есть.

Шатти тихонько рассмеялась.

— О, я перепробовала столько разных занятий! Кем только не работала! Где только не жила! — Она помолчала, борясь с накатившим волнением. — И вдобавок, ты представь только, влюбилась по уши.

Дедушка Энгус изогнул брови.

— Влюбилась по уши? Ну что ж, теперь понятно, отчего ты нос повесила. Не хочешь ли чистосердечно признаться старику, как все было?

— Чудесно, дедушка, просто чудесно! Он такой нежный, такой заботливый, такой благородный! Он думал, что я простая официантка в пабе, но ему было все равно. Он полюбил меня такой, какая я есть, а вовсе не из-за денег. Приютил меня, дал мне работу. Защищал от всех опасностей.

— А чем сей юный джентльмен занимается? — полюбопытствовал дед.

— Ну, состояния у него, в общем-то, нет…

Он писатель. Я помогала ему с его новой книгой. Он нанял меня в ассистентки.

— А целоваться он умеет, этот твой писатель?

— Дедушка! Как ты можешь спрашивать? — задохнулась Шатти.

— Послушай, мы с тобой всегда доверяли друг другу наши тайны. Честность — вот наш девиз.

Так что должен же я убедиться, что парень и впрямь достоин моей внучки!

— Ах ты, противный любопытный старикашка! Если хочешь знать, по части поцелуев он даже тебе сто очков вперед даст!.

— Значит, целуется он получше этого задохлика Мира?

— О, еще бы! — хихикнула Шатти.

— Вот и славно, — подвел итог дед, поглаживая руку внучки. — А то этого Мюира я всегда терпеть не мог. У него глаза так и бегают… Сразу видно: проныра из проныр!

— Всю свою жизнь я вела себя как хорошая девочка, слушалась родителей. Они мной гордились, — задумчиво произнесла Шатти, разом посерьезнев. — Но я понятия не имела, какова я на самом деле. И к замужеству я готова не была.

Ты ведь это сразу понял, верно?

Энгус кивнул.

— А теперь ты наконец-то разобралась в себе, детка?

— Думаю, да. Хотя бы отчасти.

— Благодаря этому твоему писателю?

— Да, — призналась Шатти. — С ним я чувствую себя свободной. Весь мир словно утрачивает значение, важно только то, что мы вместе.

— Так где же это чудо из чудес? Почему я еще не познакомился с этим замечательным молодым человеком?

— Сейчас он в Бретани, . — вздохнула Шатти, разглядывая сцепленные пальцы. — Он уехал вчера, на четыре месяца. Он звал меня с собой, но я сказала «нет».

— Так почему, во имя всего святого, ты сказала «нет», а не «да»?

— В силу многих причин, — потупилась Шатти.

— Надеюсь, что я в число этих «многих причин» не вхожу.

Она ласково сжала руку деда.

— Разве я могла не вернуться, услышав, что ты болен?

— Но мне уже лучше. Так поезжай себе в Бретань, к своему милому, и будь счастлива.

— Все куда сложнее, дедушка, — пожаловалась Шатти. — Он очень гордый человек, а я вся из себя богатая и титулованная… Боюсь, вместе нам не быть. Папа его в жизни не одобрит. Вряд ли Кеннет хоть раз в жизни заглядывал в биржевые сводки. Он живет на старой рыболовной шхуне. У него и фрака-то нет! А с мамой просто удар случится.

— Да плюнь ты на отца! Твой папаша — вздорная старая перечница, вот кто он такой. Да и мать не лучше. До сих пор не верю, что мы с Беатрис произвели на свет такую манерную жеманницу. Наверняка в клинике младенцев подменили. У моей дочери ни искры авантюризма в душе нет! Так что эти двое будут тебя тиранить и мучить, пока в могилу не сведут. — Дед указал на столик у окна. — Дай-ка мне вон тот альбом.

Шатти послушно вручила больному роскошный, с золотым тиснением альбом с фотографиями. Энгус открыл его и задумчиво перелистнул страницы, ища нужную. И, наконец, указал на изображение себя самого в форме курсанта военно-морского училища.

— Это я в день выпуска. Получил первое свое назначение на боевой корабль. Мой отец в ужас пришел, узнав, что я собираюсь на фронт. Дескать, молодому человеку моего положения не подобает начинать «с нуля». И на кораблях не подобает плавать. Там же совершенно неподходящее общество! Хочешь послужить отечеству — нет проблем; он звякнет военному министру, и вот тебе непыльное местечко в генштабе! Но я все равно ушел в море. А со временем дослужился до помощника капитана! Сам, между прочим, безо всяких папочкиных связей!

— Немало вражеских кораблей пустил ты ко дну, — мечтательно произнесла Шатти.

— На войне я, между прочим, с твоей бабушкой познакомился. Я тогда в госпитале лежал, с простреленной ногой, а она там медсестрой работала. Такая была красавица, глаз не оторвать. Когда Беатрис в первый раз вошла ко мне в палату, я просто онемел. Влюбился с первого взгляда.

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая