Бестия. Том 1 - Коллинз Джеки - Страница 11

• Предыдущая
• 11/75
• Следующая

У Сесилии была кожа цвета сливочного масла, рыжие волосы и длиннющие ноги. Она говорила, слегка растягивая слова. Вторая белая девушка славилась огромными глазищами и привычкой лгать по любому поводу.

И наконец Билли — черная девушка, которую Кэрри втайне считала своей ровесницей, хотя обе заявляли, что им восемнадцать.

Кэрри восхищалась красотой и другими качествами подруги. Билли приехала сюда из Балтимора вместе с матерью и поступила в горничные. Потом она возненавидела свою работу; кончилось тем, что она оказалась у Флоренс Уильямс. «Еще чего — убирать за всякими белыми свиньями!» — возмущалась Билли. У нее был приятный и по-настоящему красивый голос — особенно когда она подпевала модным джазовым пластинкам. «Из тебя бы вышла отличная певица», — убеждала ее Кэрри.

— Ага, — соглашалась Билли. — Я могла бы достичь многого. Вот увидишь, я еще всех удивлю!

— Конечно. И я тоже. — Только Кэрри не знала, чем именно. У нее не было особых талантов. Она привыкла отдавать за деньги свое тело и чувствовала себя в безопасности. У нее не было желания выходить в чуждый мир, к чужим людям. Все равно одного взгляда на нее достаточно, чтобы догадаться, кто она такая.

Иногда Кэрри просыпалась среди ночи, проклиная бабушку и Лероя.

Но чаще запрещала себе даже думать об этом.

День сменялся ночью, а ночь — новым днем. Для Кэрри они ничем не отличались друг от друга. Она постоянно была погружена в полудремотное состояние. Деньги — и те не имели особого значения. Все клиенты были на одно лицо. Черные, белые, молодые, старые — безразлично.

Однажды Флоренс Уильямс вызвала ее для разговора.

— Малышка, тебе нужно переменить манеру поведения. Эти коты приходят, чтобы приятно провести время. Ты слишком равнодушна. Это их обижает.

Однажды вечером, когда у Кэрри был клиент, она услышала шум. Сердитые голоса Билли и кого-то из гостей. И медоточивый голос Флоренс, стремящейся все уладить.

Позднее Кэрри узнала, что Билли отказала клиенту, громадному негру по фамилии Рейниер. Рейниер был человек со связями. Накоротке с Бабом Хьюлеттом — фактически хозяином Гарлема.

Флоренс ужасно рассердилась.

— Эти парни на короткой ноге со всеми копами, — бушевала она. — Научитесь различать, кому можно сказать «нет», а кому нельзя.

Билли упорно не желала раскаиваться.

На другое утро, когда девушки сели завтракать, нагрянула облава. Копы вломились в дом и арестовали всех до одной. Через несколько часов Флоренс Уильямс и две белые девушки были отпущены, а Билли и Кэрри — нет. Им предъявили обвинение в занятиях проституцией и после жуткой ночи в изоляторе доставили в суд.

Когда Билли увидела судью, ей стало дурно.

— Мы с тобой попались, — шепнула она Кэрри. — Видишь эту старую выдру? Это судья Джин Норрис — настоящая сука!

По сравнению с Кэрри, Билли легко отделалась. Мать поклялась, будто ей восемнадцать лет. Судья заглянула в какой-то листок и объявила, что, согласно медицинскому заключению, подсудимую следует поместить в городскую больницу Бруклина.

Когда настала очередь Кэрри, судья смерила ее ненавидящим взглядом и обрушила на нее шквал вопросов. Кэрри ответила только на один, о возрасте: она упрямо твердила, что ей восемнадцать лет.

В конце концов разъяренная судья заявила:

— Не хочешь отвечать на мои вопросы — твое дело. Я могла бы отнестись к тебе по-человечески, а теперь не стану. Три месяца, Уэлфер Айленд.

Судья Норрис вполне оправдывала данную ей Билли характеристику.

— Господи! — воскликнула Лаки. — Что там еще такое?

— Не знаю, — ответил Стивен, который, прислонившись к стенке лифта, просматривал газету. — Возможно, генератор вышел из строя.

— Кто вы такой? — потребовала она, охваченная внезапным приступом подозрительности. — Если вы нарочно вырубили электричество, это вам не поможет. Не на ту напали! У меня черный пояс каратэ, и если что, вашим яйцам не поздоровится.

— Извините, мисс, — резко оборвал ее Стивен. — Вы стоите ближе к щитку управления. Почему бы вам не нажать на аварийную кнопку — вместо того чтобы закатывать речи?

— Миссис.

— Ах, прошу прощения, умоляю извинить меня. Миссис. Не будете ли вы так добры нажать на аварийную кнопку?

— Я ее не вижу.

— У вас нет спичек или зажигалки?

— А у вас?

— Я не курю.

— Ха! Как это я не догадалась? — Лаки рванула молнию на своей сумочке и стала рыться в поисках своей данхиллской зажигалки. — Черт! — она вспомнила, что оставила зажигалку в офисе Косты. — Ее нет.

— Чего нет?

— Моей зажигалки. Вы уверены, что у вас нет спичек?

— Абсолютно.

— Кто же ходит без них?

— Вы, например.

— Да. — Лаки нетерпеливо топнула ногой. — Черт возьми, ненавижу темноту!

Стивен вытянул руки и начал ощупывать стенки лифта. Когда он наткнулся на Лаки, она больно саданула ему ногой по коленке.

— Ох! Зачем вы это сделали?

— Я предупредила тебя, парень. Только посмей — и у тебя будут крупные неприятности.

— Ну, вы действительно — трудный случай. Я просто искал аварийную кнопку.

— Тем лучше для вас. — Она отошла в угол и опустилась на корточки. — Давайте поторапливайтесь. Я не выношу темноты.

— Вы уже говорили, — холодно отозвался он. Нога болела так, словно по ней шарахнули молотком. Наверняка будет багровый синяк.

Наконец он нащупал контрольную панель и стал нажимать на все кнопки подряд. Безрезультатно.

— Нашли? — рявкнула Лаки.

— Лифт не работает.

— Замечательно! Зачем тогда они делают эти аварийные кнопки, мать их так!

— Не обязательно ругаться.

— Тогда скажите, что делать.

Какое-то время они молча обдумывали ситуацию.

Вечно мне не везет, думала Лаки. Застрять в лифте вместе с каким-то маразматиком, который даже не курит!

Ну и ротик у дамочки, думал Стивен. Она, должно быть, думает, что делит лифт с каким-нибудь янки.

— Итак, — Лаки изо всех сил старалась говорить спокойно, — что вы собираетесь делать?

Интересный вопрос! Что они собираются делать?

— Сидеть и ждать, — ответил Стивен.

— Сидеть и ждать? — завопила она. — Ты чего, мать твою, пудришь мне мозги?

— Прекратите ругаться.

— Ах, извините, — полным сарказма голосом проговорила она. — Никогда больше не произнесу: «пудрить мозги».

Наверху, в своем шикарном офисе, Коста Зеннокотти шарил в комоде в поисках свечей. Потом он чиркнул зажигалкой Лаки, оставленной на его письменном столе, и подошел к окну. Перед ним простирался огромный город, освещенный одной только луной. Однажды так уже было — в 1965 году. Тогда все говорили, что полетели предохранители и авария никогда не повторится. И вот опять.

Он выругался про себя, представив себе сорок восемь лестничных пролетов, которые придется преодолеть, если будет нужно спуститься вниз. А может, и не придется. Может, на этот раз быстро устранят причину аварии.

Коста вздохнул и вернулся к комоду, где горели свечи. Его секретарша, девушка пессимистического склада характера, отвела специальную полку на случай подобных неожиданностей. Кроме свечей, там хранились одеяла, портативный телевизор на батарейках и шесть банок апельсинового сока. Умница! Завтра получит прибавку.

Коста достал одну банку и телевизор. Расслабил узел галстука и удобно устроился на кушетке.

Экран вспыхнул сразу, как только он нажал кнопку. Косте вдруг пришло в голову, что Лаки могла застрять в лифте. Но нет, она вышла от него за десять минут до аварии. Он переключился на канал новостей и приготовился к худшему.

— Ты что там делаешь, задница? — завопил смуглый парень, запертый Дарио в спальне. — Думаешь, если ты перережешь провода, это тебе поможет, мать твою. Эй, гад, ты слышишь? — Он забарабанил в дверь.

Дарио вновь воздал в душе хвалу декоратору, который настоял на замене хлипких внутренних дверей солидными дубовыми.

• Предыдущая
• 11/75
• Следующая