Выбери любимый жанр

Легенды грустный плен. Сборник - Бушков Александр Александрович - Страница 53

Изменить размер шрифта:

— Долго еще? — обратился к Ки-Энду Рилг из Приречья.

— Лучше подождать лишний час, чем поторопиться и загубить все дело. Интересно, они собираются уводить на ночь лошадей?

— Там и пастухи есть, я вижу троих, — сказал Гил.

— Нидхаги рано ложатся спать, — сказал Ки-Энду, — и эти пастухи, должно быть, уже зевают. Но если через полчаса они не уйдут в поселок, нам придется с ними повоевать.

— Беллан с Энаром, наверное, давно уже пришли и ругают нас на чем свет стоит, что мы не даем сигнала, — сказал Ган-а-Ру.

— Вряд ли. Не забывай, что они тащат тяжелые ломы и лопаты.

Наконец солнце скрылось за дальними вершинами на северо-западе. Над изломанным краем каменной плиты, ограничивающей долину с востока, все ярче разгоралась луна. Там, между зубцами, что-то двигалось, какие-то крошечные силуэты перемещались в лунном свете.

— Смотри! — Гил толкнул Ки-Энду локтем. — Энар уже на месте.

— Хорошо. Ждем еще минут десять и подаем сигнал.

Зубчатая тень верхнего края каменной плиты скользила по долине, ее движение было хорошо заметно. Вот осветились два западных дома — ближний, где жили женщины и дети, и дальний, мужской. Потом тень соскользнула с крыш, пробежала по ложбинке, и, наконец, из мрака вынырнул восточный дом.

— Пора, — сказал Ки-Энду.

Пятнадцать воинов встали во весь рост, по пояс в высокой траве, и подняли горны. На миг все стихло, мир словно замер в ожидании. Но вот Ки-Энду взмахнул рукой, и тишину разорвали четыре звонкие, тревожные ноты:

— Пам, пам, парам!

Резкие неожиданные звуки потонули в море тишины, словно их никогда и не было. Но прошло пять долгих секунд и, словно эхо, прозвучал ответ — он пришел сразу с востока и запада, с едва уловимым сдвигом во времени, звонкий, пронзительный:

Пам, пам, парам!

Пам-пам, пам-пам,

Пам-пам, парам, пам-пам!

Отряд Ки-Энду снова сыграл первую строчку, и в тот же миг раздался страшный грохот, и земля содрогнулась. Громадная глыба, отколовшись от зазубренного края восточного склона, полетела вниз, ударяясь о каменную плиту, отскакивая, снова ударяясь, — вниз, вниз, быстрее, быстрее, и наконец с исполинской силой, подняв тучу пыли, обрушилась на землю в ста шагах от поселка. Дрожь пробежала по земле, а сверху уже летели новые глыбы — две, пять, десять… Звуки отдельных ударов слились в единый рев, многократно усиленный эхом. И надо всем этим грохотом, перекрывая и заглушая его, звучали трубы, раз за разом повторявшие все тот же тревожный мотив.

Люди Энара сбрасывали камни с восточного склона прямо на нидхагир восточный дом-склад. Мелкие обломки дождем сыпались на его крышу, не причиняя вреда, пока наконец большая глыба не накатилась на него, проломив обе стены и выкатившись по другую сторону. Нидхаги выскочили из домов; словно муравьи в разрушенном муравейнике, они метались, натыкаясь друг на друга, ослепленные ужасом, и вся долина наполнилась их тревожным ревом.

Многие бросились бежать на север, к лошадям, в сторону отряда Ки-Энду, но камни, летящие с западного склона, врывались в долину как раз между поселком и табуном — этот путь был отрезан. Нидхаги: мужчины, женщины, дети, безоружные, пешие, многие босиком и почти без одежды, — устремились на юг, ко входу в ущелье. Лошади, напуганные грохотом и отрезанные от поселка летящими камнями, поскакали вверх по склону, прямо на отряд. Не добежав до людей, табун остановился, оказавшись в безопасности, и тогда Ки-Энду опустил горн и крикнул:

— В долину! Скорей!

Воины перестали трубить и побежали вниз, мимо разгоряченных коней, к нидхагиру. Навстречу им двигались четыре сгорбленные фигуры — пастухи, уснувшие в траве и разбуженные трубами, устремились вслед за вспугнутым табуном.

— Они не должны пройти к лошадям! Они безоружны, их надо схватить.

Нидхаги, не обращая внимания на людей, ворвались прямо в середину отряда, и когда те навалились на них, они не пытались бороться, желая только одного — вырваться и бежать. Гил сцепился с крепким волосатым нидхагом и повалил его на землю. Тот извивался, хрипел, лязгал зубами, но Гил был сильнее и держал его мертвой хваткой.

— Шрак! Шрак! — кричал нидхаг. — Пусти! Рса Хейм-Риэл! Ха-рек! Рек! Гарм элуз! Рек!

Извернувшись, нидхаг вонзил острые, как ножи, зубы Гилу в плечо. Тот вскрикнул и разжал руки, нидхаг выскользнул из-под него и помчался к табуну, отшвырнув двоих подбежавших воинов. Ки-Энду бросился следом, догнал его и повалил. Гил поспешил на помощь. Вдвоем они связали нидхагу руки и ноги и отнесли к трем другим, уже связанным и лежащим рядышком на земле. Все четверо извивались, бились головами о землю и выкрикивали хриплыми, сорванными голосами:

— Ха-рек! Рса Хейм-Риал! Омр тэт!

— Тихо! — сказал Ки-Энду громко и властно. — Это не Хейм-Риэл. Рса нах ха рек. Рса шутка. Это мы, люди, устроили обвал и протрубили сигнал Хейм-Риэла. Иохр пониматр?

Нидхаги мгновенно успокоились и обмякли, в изнеможении распластавшись по земле. Только один из них произнес негромко, растягивая слова:

— Ваш народ ил платить кровь за такой шутка.

Все четыре нидхага закрыли глаза и замерли — то ли уснули, то ли потеряли сознание.

— Рилг, Силган, оставайтесь сторожить. В случае опасности — трубите. Когда придет Беллан, скажите ему, чтобы поторапливался. Остальные в долину, за мной!

Отряд побежал вниз по склону. Трубы смолкли, каменные глыбы перестали падать в долину, только мелкие камешки продолжали катиться по глинистым кручам. Облако пыли, поднятое обвалом, начало оседать, и вскоре воины увидели поселок — восточный дом был разрушен, повсюду валялись обломки камней. Ни одной живой души не было вокруг.

Пробегая через нидхагир, Гил услышал, как Ки-Энду за его спиной вдруг вскрикнул, словно увидел что-то ужасное. Гил обернулся. Ки-Энду стоял перед каменной глыбой, лежащей посреди поселка. В лице его было отчаяние. Из-под камня торчала крохотная детская ручонка.

— Не смотри! — вскричал Ки-Энду. — Я не хотел этого! Не хотел!

Он закрыл лицо руками. Гил подошел ближе и положил ему руку на плечо.

— Пойдем, Ки. — Голос Гила дрожал, слезы душили его. — Надо догонять наших. Без тебя они не будут знать, что делать. Еще кто-нибудь может погибнуть. Пойдем.

— Будь все проклято, Гил, я не могу!.. Беги, командуй ты… Скажи, что меня убили!..

Убежавшие вперед воины заметили отсутствие Ки-Энду и Гила, остановились и стали их звать.

— Пойдем, Ки. Они могут вернуться. Им нельзя этого видеть. Ты не виноват, я знаю, ты не хотел никого убивать. Пойдем.

Ки-Энду посмотрел Гилу в глаза.

— Нет, я виноват. И хорошо, если только этот ребенок будет на моей совести. Я посчитал себя умнее дэвов, а я всего лишь человек. Ладно, пошли, и будем надеяться, что самого страшного не случится.

Они побежали вперед и вскоре догнали отряд.

— Все в порядке! Идем дальше.

Воины шли на юг. Темный провал ущелья приближался. Возле входа было заметно оживление — последние нидхаги торопились войти внутрь. Ки-Энду и Гил шли позади всех.

— А что может случиться, Ки? Что ты имел в виду?

— Я долго не хотел говорить… Но теперь уже все равно. Ты видел много крови, ты своими руками убил нидхага. Тебе не будет хуже, если ты узнаешь. Самое страшное, это когда по-настоящему произойдет то, что мы сегодня разыграли, чтобы напугать врагов. Когда зазвучит труба Хейм-Риэла и раздастся вот этот самый сигнал, и Гарм вырвется на свободу — тогда и случится самое страшное. Ха рек.

— Опять этот Гарм! Кто же он такой?

— Гарм — великий подземный огонь. Он словно пес на цепи — лает и рвется на волю. Придет день, и цепь не выдержит.

— Так это что, огромная собака?

— Нет. Пес на цепи — это иносказание, чтобы было понятнее. Подземный огонь — величайшая сила в мире. Когда он шевелится, земля дрожит. Нидхаги называют это «рек», а по-нашему — землетрясение. Если Гарм вырвется, будет великий рек — горы обрушатся, земля расколется, мир погибнет.