Современные методы управления погодой - Пастернак Евгения Борисовна - Страница 35
- Предыдущая
- 35/37
- Следующая
Остаток разговора мы провели в машине. Машку следовало забрать обязательно.
Встреча с ребенком подтвердила эту мысль. Девочка набросилась на маму так, как будто собиралась ее съесть. Правда, по поводу отъезда она тоже плакала.
– Бабушка Ира, – просипела Маша сквозь слезы (мама аж засветилась от нежности), – меня научит варенье варить. А еще тут лягушки водятся…
Я так понял, что Маша хочет одновременно и уезжать, и оставаться. Когда я попытался указать на определенное логическое несоответствие в рассуждениях, то получил кулачком в бок и новую порцию рыданий.
Первые пять минут обратного пути прошли под аккомпанемент детских всхлипов.
Мне очень хотелось поддержать ребенка, и я не выдержал:
– Маша, я хочу попросить маму с тобой переехать жить ко мне. Ты как?
Ребенок затих.
– Насовсем? – сказал он уже не плаксивым голосом.
– Насовсем.
– А школа? Мне же в школу нужно ходить.
Яблочко от яблоньки…
Сергей, по-моему, так до конца мне и не поверил. То ли неметчина его испортила, то ли это врожденное «сейчас я захочу и все будет так, как я захочу!», невзирая на жертвы и разрушения.
Я же не против того, чтобы жить вместе, но… Слишком много накопилось этих противных «но», чтобы от них просто отмахнуться.
Сначала Сергей еще пытался бороться. Он бодро схватил телефон и заявил, что сейчас все устроит. Звонок предназначался однокласснице Алле, которая с незапамятных времен работает в школе. Алла все рассказала.
– Устроиться можно практически в любую школу, но, во-первых, не сейчас. Начало учебного года, всем не до того, нужно было либо приходить на пару месяцев раньше, либо уже ждать хотя бы конца четверти. В идеале – конца учебного года. Кстати, даже если люди переезжают внутри Москвы, дети обычно доучиваются в старой школе. А вы как думали? Во-вторых, нужно действовать ласково и нежно – поговорить с учительницей, рассказать, какой это замечательный ребенок. Кстати, среди всех окрестных школ выбирайте только ту, в которой дети учатся по вашей программе, в противном случае вам с облегчением откажут. Так что мой вам совет: дождитесь апреля-марта и начинайте искать. А за это время оформите документы. Но, честно говоря, лучше бы ваша девочка доучилась на старом месте всю начальную школу. В среднем звене формируются новые классы…
– Начальная школа сколько лет? – спросил Сергей.
– Четыре года.
– Понятно… Спасибо, Ал.
– Не за что. Если что, обращайся. Я вам узнаю номера хороших школ в вашем районе.
– Слушай, а в свою школу ты можешь Машу взять?
– Могу. Станция метро «ВДНХ», а потом четыре остановки в сторону. Устроит?
– Вряд ли…
Правда, положив трубку, Сергей бодро заявил, что «ВДНХ» не так уж и далеко. А если по МКАД, то можно доехать даже за…
И тут я поняла, что жизнь можно ломать только до определенной степени. Если я и соберусь сюда переехать, то сначала нужно обеспечить себе комфортное существование. Чтобы нормально жить в этом аду, который по ошибке называется городом, нужно здесь родиться. Не поймите меня неправильно, я очень люблю Москву, но, положа руку на сердце, мне бы хотелось, чтобы мой ребенок жил подальше от этого смога. Я хочу работать в получасе езды от дома, и это максимум. Я хочу, чтобы Машка выросла дома и с родителями, а не в продленке или с нянями. Я хочу, чтобы у меня была возможность после работы успевать куда-нибудь еще, кроме круглосуточно работающего супермаркета.
Да, Москва дает очень много возможностей, но сколько она всего забирает! Приспособиться, наверное, можно, но это будет такая ломка! Ведь если посмотреть правде в глаза, из всей Москвы мне нужен только Сергей. И если бы он переехал жить ко мне, я была бы абсолютно счастлива, но тогда ему придется так же сильно ломать себя. Наверняка в жизни провинции с точки зрения коренного москвича не меньше недостатков.
Неожиданно я поняла, что все уже для себя решила, а сейчас пытаюсь обосновать свое решение. Уже понятно, что никуда я не перееду. Сейчас, а точнее, в воскресенье, мы с Машей сядем в поезд и поедем домой учиться. А потом… А потом видно будет!
Машка как уснула в машине, так и не проснулась. Я аккуратно уложил ее в кровать и вернулся к Кате окончательно разбираться с ситуацией. Пристрастный допрос показал, что главная проблема – это школа. Я выгреб из стола (туда убирающие женщины не проникли) старые записные книжки и принялся названивать. Почти сразу удалось разыскать телефон Аллы Антоненко – болтушки и сплетницы, впоследствии переквалифицировавшейся в учителя.
Она охотно поведала мне, что школоустройство – штука несложная и довольно быстрая. Месяца два-три. Или полгода. Лучше год. А еще лучше три года. Как вариант, можно было устроиться в Аллину школу. На другом краю Москвы. В полутора часах от моей новой работы. Можно было, конечно, нанять водителя… С машиной… М-да…
Я совершил еще несколько попыток выяснить, куда деваться девочке-второкласснице, если она внезапно сменила место жительства. Везде мне (с различной степенью резкости) называли срок решения проблемы от полугода и более. У меня мелькнула было мысль предложить оставить ребенка на попечении Катиной мамы. В идеале – до окончания начальной школы. Однако что-то мне подсказывало, что этот вариант не будет рассмотрен даже в качестве шутки.
К полуночи я сдался. Катя уже давно сидела в углу, прихлебывала чай и пыталась что-то высмотреть за темным стеклом. Глаза ее выражали предельную внимательность. Это означало, что она не слышит ни слова из того, что я ей говорю. Я вспомнил, как Катя рассказывала о своем детстве. Ее всегда хвалили учителя за внимание на уроках, не догадываясь, что пай-девочка просто таращится на них, думая о чем-то своем.
Поэтому я замолчал. Через несколько минут Кошка вздрогнула и нахмурилась. Я улыбнулся.
– Давай ложиться, – вздохнула она, – утром все решим.
Мы легли.
Духота стояла страшная, несмотря на настежь раскрытые окна. Спать было невозможно. Заниматься чем-нибудь более интересным – тоже. Изредка мы вставали и ходили в душ. После ушата прохладной воды какое-то время было хорошо, но заснуть не удавалось. Мы лежали и думали.
Почему-то мне казалось, что мы думаем об одном и том же: каникулы закончились, и нам опять пора разъезжаться. Не потому, что мы надоели друг другу. Не потому, что неотложные дела требуют нашей разлуки. А потому только, что этот мир не слишком приспособлен к внезапным изменениям судьбы. Или это страна такая?
Я вспомнил Вилли, который собирался, как все добропорядочные немцы, провести законный отпуск у теплого моря, а вместо этого застрял в городе, сначала душном и пыльном, а затем затопленном по самую макушку. Нет, судьба – штука интернациональная. И ничего ты с ней не сделаешь.
Чтобы не углубляться в самобичевание, я начал вспоминать, как прошел этот год для нас с Катей. По всему выходило, что мы действительно умели повелевать погодой. В Египте все было прекрасно, потом мы разъехались – тут же начались дожди. Мое решение уехать в Германию вызвало настоящее природное бедствие… Нет, вру, это были еще цветочки по сравнению с тем, что приключилось летом.
Вообще-то центральноевропейцы мне должны памятник поставить. Или идола. И поклоняться ему при нарушениях климата. Жертвы приносить, лучше всего денежные. А мы с Катей будем сидеть и решать, на кого дождем пролиться, а кого солнышком побаловать. Или еще можно в Гидрометцентр податься. А чего? Пусть бы взяли на работу…
Лучше бы, конечно, податься в боги. Я вдруг понял, что мы с Катей – египетские боги погоды. О том, что мы египетские, я догадался по нашим головам, которые стали звериными. У Кати, естественно, кошачья, а у меня какая-то непонятная. Я тщательно ощупал ее, но не мог разобраться, что за морда на моих плечах. Тут к нам пришли египтяне (они были видны исключительно в профиль) и попросили дождя. При этом они тыкали костяными указками в большую карту, явно спертую у Euronews. «Может быть, солнышка? – уточнили мы. – Солнышко ведь лучше!» – «Нет-нет,– возразили египтяне, – у нас торфяники горят!»
- Предыдущая
- 35/37
- Следующая
