Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор - Страница 61

• Предыдущая
• 61/537
• Следующая

Теперь Чингачгук не сомневался, что Уа-та-Уа знает о его присутствии, и надеялся, что она будет действовать гораздо смелее и решительнее, стараясь помочь ему освободить ее из плена.

Как только прозвучал сигнал, Зверобой снова выпрямился во весь рост, и от него не ускользнула перемена, происшедшая в поведении девушки. Для вида она все еще продолжала спор, но уже без прежнего воодушевления и находчивости, давая очевидный перевес своим противницам и как бы соблазняя их возможностью легкой победы. Правда, раза два врожденное остроумие подсказывало ей ответы, вызывавшие смех. Но эти шаловливые выпады служили ей лишь для того, чтобы скрыть свои истинные чувства. Наконец спорщицы утомились и все разом встали, чтобы разойтись по своим местам. Только тут Уа-та-Уа осмелилась повернуть лицо в ту сторону, откуда донесся сигнал. При этом движения ее были совершенно непринужденны: она потянулась и зевнула, как будто ее одолевал сон. Снова послышалось верещание белки, и девушка поняла, где находится ее возлюбленный. Но она стояла у костра, озаренная ярким пламенем, а Чингачгук и Зверобой притаились в темноте, и ей было трудно увидеть их головы, подымавшиеся над вершинами холма. К тому же дерево, за которым прятались наши друзья, было прикрыто тенью огромной сосны, возвышавшейся между ними и костром.

Зверобой это принял в расчет и потому решил притаиться именно здесь. Приближался момент, когда Уа-та-Уа должна была начать действовать. Обычно она проводила ночь в маленьком шалаше. Сожительницей ее была упомянутая нами старая ведьма. Если Уа-та-Уа войдет в шалаш, а страдающая бессонницей старуха ляжет поперек входа, как это водится у индейцев, то все надежды на бегство будут разрушены. А девушке в любую минуту могли приказать ложиться спать. К счастью, в эту минуту кто-то из воинов окликнул старуху и велел ей принести воды.

На северной стороне мыса протекал чудесный родник. Старуха сняла с ветки тыквенную бутылку и, приказав делаварке идти с ней рядом, направилась к вершине холма. Она хотела спуститься по склону и пройти к источнику самым близким путем.

Наши друзья вовремя заметили это и отступили назад, в темноту, прячась за деревьями, пока обе женщины проходили мимо.

Старуха быстро шагала вперед, крепко держа делаварку за руку. Когда она очутилась под деревом, за которым скрывались Чингачгук и Зверобой, индеец схватился за томагавк, намереваясь раскроить голову старой ведьме. Но Зверобой понимал, какой опасностью грозит этот поступок: единственный вопль, вырвавшийся у жертвы, мог бы привлечь к ним внимание всех воинов. Помимо всего, ему было противно это убийство и из соображений человеколюбия. Он удержал руку Чингачгука и предупредил смертельный удар. Когда женщины проходили мимо, снова раздалось верещание белки. Гуронка остановилась и посмотрела на дерево, откуда, казалось, долетел звук. В этот миг она была всего в шести футах от своих врагов. Она высказала удивление, что белка не спит в такой поздний час, и заметила, что это не к добру. Уа-та-Уа отвечала, что за последние двадцать минут она уже три раза слышала крик белки и что, вероятно, зверек надеется получить крошки, оставшиеся от недавнего ужина. Объяснение показалось старухе правдоподобным, и они снова двинулись к роднику.

Мужчины крадучись последовали за ними. Наполнив водой тыквенную бутылку, старуха уже собиралась идти обратно, по-прежнему держа девушку за руку, но тут ее внезапно схватили за горло с такой силой, что она невольно выпустила свою пленницу. Старуха едва дышала, и лишь хриплые, клокочущие звуки вырывались из ее горла. Змей обвил рукой талию своей возлюбленной и понес ее через кустарники на северную оконечность мыса. Здесь он тотчас же свернул к берегу и побежал к пироге. Можно было выбрать и более короткий путь, но тогда ирокезы заметили бы место посадки. Зверобой продолжал, как на клавишах органа, играть на горле старухи, иногда позволяя ей немного передохнуть и затем опять крепко сжимая свои пальцы. Однако старая ведьма сумела воспользоваться передышкой и издала один или два пронзительных вопля, которые всполошили весь лагерь. Зверобой явственно услышал тяжелый топот воинов, отбегавших от костра, и через минуту двое или трое из них показались на вершине холма. Черные фантастические тени резко выделялись на светлом фоне. Пришло и для охотника время пуститься наутек. От досады еще раз стиснув горло старухи и дав ей на прощание пинка, от которого она повалилась навзничь, он побежал к кустам, держа ружье наизготовку и втянув голову в плечи, словно затравленный лев. 

Костер, пирога и ручей, подле которого Зверобой начал свое отступление, образовали треугольник с более или менее равными сторонами. От костра до пироги было немного ближе, чем от костра до источника, если считать по прямой линии. Но для беглецов эта прямая линия не существовала. Чтобы очутиться под прикрытием кустов, им пришлось сделать небольшой крюк, а затем обогнуть все береговые извилины. Итак, охотник начал отступление в очень невыгодных для себя условиях. Зная обычаи индейцев, он это отчетливо сознавал: в случае внезапной тревоги, особенно когда дело происходит в лесной чаще, они никогда не забывают выслать фланкеров , чтобы настигнуть неприятеля в любом пункте, и по возможности обойти его с тыла.

Несомненно, индейцы и сейчас прибегли к этому маневру. Топот ног доносился и с покатого склона, и из-за холма. До слуха Зверобоя долетел звук удаляющихся шагов даже с оконечности мыса. Во что бы то ни стало надо было спешить, так как разрозненные отряды преследователей могли сойтись на берегу, прежде чем беглецы успеют сесть в пирогу.

Несмотря на крайнюю опасность, Зверобой помедлил секунду, прежде чем нырнуть в кусты, окаймлявшие берег. На вершине холма все еще обрисовывались четыре темные фигуры. Они отчетливо выделялись на фоне костра, и, по крайней мере, одного из этих индейцев нетрудно было уложить наповал. Они стояли, всматриваясь во мрак и пытаясь найти упавшую старуху. Будь на месте охотника человек менее рассудительный, один из них неизбежно погиб бы. К счастью Зверобой проявил достаточно благоразумия. Хотя дуло его карабина было направлено в переднего преследователя, он не выстрелил, а бесшумно скрылся в кустах. Достигнуть берега и добежать до того места, где его поджидал Чингачгук, уже сидевший в пироге вместе с Уа-та-Уа, было делом минуты. Положив ружье на дно ее, Зверобой уже нагнулся, чтобы сильным толчком отогнать пирогу от берега, как вдруг здоровенный индеец, выбежавший из кустов, прыгнул, как пантера, ему на спину. Все повисло на волоске. Один ложный шаг мог все погубить. Руководимый великодушным чувством, которое навеки обессмертило бы древнего римлянина, Зверобой, чье простое и скромное имя, однако, осталось бы в безвестности, если бы не наша непритязательная повесть, вложил всю свою энергию в последнее отчаянное усилие и оттолкнул пирогу футов на сто от берега, а сам свалился в озеро, лицом вперед; его противник, естественно, упал вместе с ним.

Хотя уже в нескольких ярдах от берега было глубоко, вода в том месте, где свалились оба врага, доходила им только по грудь. Впрочем, и этой глубины было совершенно достаточно, чтобы погнить Зверобоя, который лежал под индейцем. Однако руки его оставались свободными, а индеец был вынужден разомкнуть свои цепкие объятия, чтобы поднять над водой голову. В течение полминуты длилась отчаянная борьба, похожая на барахтанье аллигатора, схватившего мощную добычу не по силам себе. Потом индеец и Зверобой вскочили и продолжали бороться стоя. Каждый крепко держал противника за руки, чтобы помешать ему воспользоваться в темноте смертоносным ножом. Неизвестно еще, кто бы вышел победителем из страшного поединка, но тут с полдюжины дикарей бросились в воду на помощь своему товарищу, и Зверобой сдался в плен с достоинством столь же изумительным, как и его самоотверженность.

• Предыдущая
• 61/537
• Следующая