Александр Невский - Пашуто Валерий Петрович - Страница 13
- Предыдущая
- 13/35
- Следующая
И при владычном дворе предпочитают Орден. С разрешения отца Александра и новгородской госпбды Псков оказал-таки поддержку не Литве, а Ордену. В поход на Литву войск Ордена, рижского епископа с их эстонскими и латышскими вассалами «и псковичи от себя послали помощь — 200 мужей».
Поход 1236 года закончился, однако, полным провалом. Из псковского отряда уцелели лишь два десятка воинов. От них Александру пришло известие, что в сражении под Шауляй, в Нижней Литве — Жемайтии, рыцари были разбиты наголову. Тут нашли свой конец уже битый отцом ливонский магистр Волквин, предводитель крестоносцев из Северной Германии Газельдорф и множество других знатных воинов. В решающий момент на сторону литовцев перешли латышские войска, приведенные рыцарями. Литва непреклонна в защите своей независимости, у нее есть и оружие, и войско, и полководцы. Прежде едва известный Миндовг теперь выступает уже как великий князь Литвы. Битва при Шауляй возвестила об образовании нового восточноевропейского государства, Литовского.
Современники, однако, далеко не сразу поняли значение этого факта. Князь Александр — решительный противник Ордена — был еще далек от мысли видеть в Литве союзника. Так же смотрели тогда на это владычный летописец и сам владыка.
Не только по соседству, в Прибалтике, менялись судьбы земель, то же происходило и в Пруссии, в польском Поморье. Пруссию в Новгороде хорошо знали. На Прусской улице давно жили поморские купцы. Пруссия — это земля между Вислой и Неманом. Государства у пруссов еще не было. Были они подобны литовцам язычникам, но имели, говорят, верховного жреца по имени Криве.
Уже не первый год немецкие рыцари-тевтоны во главе с магистром Германом фон Зальца, прибывшие из Передней Азии, воевали на земле пруссов. Ливонские рыцари неистовствовали между Двиной и Нарвой, а их собратья-тевтоны, тесня славян и пруссов, возводили замки по Висле. Здесь возник немецкий Тевтонский орден рыцарей. Папская курия, как водится, объявила крестовый поход в помощь тевтонам. Она сумела привлечь к походу и польских князей и поморских. Распри среди польских князей, видно, помогают тевтонам не меньше, чем соперничество между русскими правителями ливон-цам. Ливонцы теснят Русь из Эстонии и Латвии, лишают ее прусских торговых доходов.
Даже на юг, где волынский князь Даниил Романович сохранял союз с Литвой и владел частью Пруссии, направился отряд рыцарей-меченосцев во главе с магистром Бруно. Он занял древний русский город Дороги-чин. Хорошо, хоть князь Даниил пресек эту попытку. Говорят, он заявил: «Не лепо есть держати нашее отчины крижевником (крестоносцам)...» и «в силе тяжьце» разгромил рыцарей под Дорогичином, где захватил в плен самого Бруно. Это было в марте 1237 года.
Но впереди следовало ожидать худшего, потому что за Ливонским и Тевтонским орденами стояли Германская империя и папство.
Ко двору Александра от купцов и пилигримов поступали из-за рубежа вести одна тревожнее другой. После длительных переговоров весной 1237 года в папской резиденции Витербо, близ Рима, было достигнуто соглашение об объединении Ордена меченосцев Ливонии с Орденом тевтонов Пруссии. Магистр меченосцев стал ланд-мейстером Тевтонского ордена. Осенью в Ливонию прибыл провинциальный магистр Герман Балке с первым отрядом тевтонов.
...И датский король посягал на Русь.
В Витербо папа и Орден договорились о передаче датскому королю северной Эстонии и военном союзе с ним. Немецко-датские переговоры тянулись год. Наконец в королевском лагере Стенби, что на южном побережье острова Зеяанд, 7 июня 1238 года был подписан договор. Его статьи не оставляли места сомнениям: готовилось нападение на Новгородскую землю. По этому договору северная Эстония отходила к Дании, но осевшие здесь немецкие рыцари не изгонялись. Договор был заключен за счет третьей стороны — это трижды упомянутые земли, «которые должны быть приобретены у язычников общими усилиями», и из них «король получит две части, а братья-рыцари — третью часть со всеми светскими правами и доходами». Под язычниками союзники понимали Русь и подвластные ей земли ижорян, води, карел.
...Угрожающе для Новгорода складывались дела и на севере. После финских походов Ярослава Новгород укрепил свое влияние и в Карелии, и в Финляндии. Александр твердой рукой продолжал ту же политику. Этим он вызвал ропот папы Григория IX, который писал, что финский народ «стараниями врагов креста, своих близких соседей, возвращен к заблуждению старой веры (православию) и вместе с некоторыми варварами, и с помощью дьявола совершенно уничтожает молодое насаждение католической церкви божьей» в Финляндии. Папа призывал немецких и шведских рыцарей с оружием в руках выступить против финнов. Он жаловал им отпущение грехов и другие льготы, которые получали франкские крестоносцы, сражавшиеся в Передней Азии с арабами. Тем самым папа ставил в один ряд завоевание крестоносцами арабских, прибалтийских и славянских земель.
С Норвегией Новгород договоров еще не имел, хотя именно русские поморы освоили путь вдоль Кольского полуострова, где собирали дань с саамов. Впрочем, стараниями папства норвежские рыцари также оказались среди врагов Руси. Александр еще не знал, что папская курия участвовала в подготовке наступления на Русь Швеции и Норвегии.
Александру нужно было думать о противодействии врагу с севера. А в это же время трагические вести принесли гонцы с юга.
Под ударами татарских камнеметов со славой пал непокорный Козельск. Разорен Переяславль южный — людей избили, город пожгли, церковь святого Михаила разрушили, угнали большой полон. Пал Чернигов. Судьбу южной Руси отныне решали татары. Пользуясь бедственным положением Руси, к новго-родско-псковским пределам стягивались немецкие, шведские и датские крестоносцы. Литовское государство, отбив первый приступ Ордена и не имея договоров ни с Ярославом, ни с Александром, пыталось захватить уцелевшие от татаро-монгольского разорения земли Полоцко-Мурманской Руси и Смоленска.
Нужно было спешить с укреплением западных границ Руси и поскорее известить обо всем отца. Гонцы Александра прибыли в Переяславль.
Прежде всего предстояло отбить Смоленск, где засел литовский князь с дружиной. Ярослав Всеволодович вернул Смоленск, взял в плен литовского князя, а с горожанами заключил договор — ряд, по которому у них стал княжить суздальский ставленник.
...Пора было подумать и о защите Полоцка. По воле отца Александр поехал туда, сблизился с тамошним князем Брячеславом, опасавшимся и Ордена, и Литвы. Политическое сближение князей перешло в союз, когда Александр просватал его дочь Александру.
Жениху было девятнадцать лет. По тем временам очень много: его отца ребенком женили на половчанке, брата Федора собирались женить на черниговке в четырнадцать лет. Думать можно разное — и то, что увлеченный подготовкой к государственной деятельности, он медлил с браком, или, быть может, хотел жениться по любви, а не по воле политического случая, в надежде, что стерпится, слюбится... И Ярослав, переживший сильное чувство к Ростиславе Мстиславне и тяжелое потрясение разрыва с ной, мог посчитаться с волей сына и нарушить давно установившуюся библейскую традицию ранних браков. Бесспорно одно: Александр сделал этот важный житейский шаг сознательно, как взрослый человек.
Венчанье состоялось в Торопце, в храме святого Георгия. Венчал смоленский епископ. Тут молодые ели «брачную кашу» — давали праздничное угощение. Это была свадьба военных лет, к тому же в готовой к бою небольшой крепости. В Торопце присутствовали родня, соратники и, конечно, суздальские, смоленские, полоцкие князья. Надо было подчеркнуть политическое значение своего брака. Ведь Торопец — опорный пункт обороны смоленско-новгородского пограничья от Литвы. Гости ели каши, сыры, пили меды и рассматривали огромные пряники с изображением райских птиц... Все делалось по обычаю — молодых осыпали и хмелем, и деньгами, и житом. Но Александр понимал, что он получил в приданое за невестой не земли и жемчуга, а войну с Литвой Новгородским и псковским боярам был устроен другой пир на Ярославовом дворе.
- Предыдущая
- 13/35
- Следующая
