Почему Америка наступает - Паршев Андрей Петрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая

Эллиот Рузвельт – не политик и лицо не слишком заинтересованное в сокрытии реальных слов и событий. Ему, в отличие от высокопоставленных чиновников, не нужно выпячивать свои заслуги на переговорах и оправдывать промахи. Он не пытается произвести впечатление сверхъестественными способностями к анализу, и часто передает то, что слышал, вообще без комментариев. Поэтому ему хочется верить. Неким аналогом этой книги служат воспоминания Серго Берия о его работе во время Тегеранской конференции – они тоже содержат уникальную информацию. Но Серго Лаврентьевич, к сожалению, склонен к осмыслению того, что видел и слышал, и, что еще хуже, иногда не разделяет собственных впечатлений и мнений других людей, а то и не относящихся к делу размышлений, почерпнутых из прессы 90-х годов. Потому его воспоминания, опубликованные к тому же спустя 40 лет после событий, несколько проигрывают в убедительности.

Эллиот Рузвельт сопровождал отца на «саммитах» в Тегеране, Каире и первом из них, произошедшем на кораблях английского и американского флотов «Принц Уэльский» и «Августа» (сейчас он чаще называется в литературе «Огаста») в бухте Арджентия, на острове Ньюфаундленд.

Историческая встреча эта произошла в августе 1941 г.

Представьте себе это время. Гитлер захватил почти всю Европу и часть Северной Африки. Никто еще на старом континенте не смог ему противостоять, он не потерпел ни одного поражения, и, что самое ужасное: много людей в покоренных странах начали склоняться на сторону «нового порядка». Довоенные экономические успехи гитлеровской Германии, на фоне мировых кризисов, поражали. Нацистские идеи нашли отклик и в странах германского языка (Норвегии, Дании, Голландии), и некоторых других. На стороне Гитлера начали выступать формирования из Литвы, Латвии, Эстонии, Хорватии, Словакии. Против СССР воевали армии и дивизии румын, итальянцев, венгров, испанцев, французов, датчан и т. д. Почему-то (никто не сказал еще, почему) против Гитлера европейцы боролись не так охотно, как на стороне Гитлера. При сопротивлении германской оккупации погибло меньше голландцев, чем затем в рядах СС в боях против нас. Да что там идеи, даже эстетика Третьего рейха была привлекательной: на фюзеляжах финских самолетов красовалась голубая свастика…

По различным причинам к Германии сочувственно относились многие народы и страны. Особенно это касалось колониальных и подмандатных владений Британии, от Бирмы до Палестины, или бывших английских колоний, таких, как Ирландия; но и независимые Швеция и Португалия не были врагами Германии.

Противостоял этому почти всеевропейскому сообществу только СССР, да еще Англия и малочисленные югославские партизаны. Советская армия терпела тяжелейшие поражения, потеряв большую часть личного состава, военной техники и материалов, а экономическая помощь нам шла тогда только от Монголии. После начала войны мы, отступив из приграничных республик, с большим трудом создали почти сплошной фронт примерно на границе России и месяц держали его в ходе оборонительного Смоленского сражения. Но в августе немцы прорвали и уничтожили Западный фронт, окружив несколько наших армий. Тогда все жили еще представлениями первой мировой войны, и прорыв фронта казался окончательной катастрофой – ведь действительно, между Москвой и немцами советских войск больше не было. Эти события не были секретом, Черчилль потому и не верил, что Советский Союз сможет продолжать сопротивление.

Англии стало в 1941 г. немного легче, поскольку Гитлер отвлекся на СССР, но еще в 1940-м г. ситуация была для англичан близкой к полному поражению, и могла снова стать опасной, как только Гитлер разделался бы с Советами. Ресурсов Англии было недостаточно для наступательной войны, и, несмотря на защиту Ла-Манша и мощного флота, империя была под страшной угрозой – подойди немцы к границам Индии, английской власти там пришел бы конец.

Итак, в августе 1941-го встретились английский премьер-министр – военный вождь англичан, малопригодный в мирной жизни и призванный ими именно на период войны, человек, который ни при каких условиях не отступал и не сдавался, верный сын своей империи и надежный слуга правящего класса. С другой стороны на встречу прибыл хитрый и умный политик, глава первой промышленной державы мира, лидер, одним своим авторитетом уже однажды спасший Америку, а, следовательно, и западный мир от тяжелейшего экономического кризиса. Интересующихся этим необыкновенным человеком – а в Советском Союзе только его именем, именем единственного из американских президентов, была названа городская улица (в Ялте) – отсылаю к монографии А. И. Уткина о Рузвельте.

Что могут обсуждать два исторических деятеля? Англия ведет войну, Америка только готовится. Она уже нарушает нейтралитет, поставляя военные материалы в Англию, собирается помогать и России, хотя и не находится в состоянии войны с Германией. Америка готовится воевать и с Японией, выдвигая хотя и справедливые требования – о прекращении агрессии в Китае – но, несомненно, ведущие к войне. Поэтому вполне логично предположить, что главный вопрос встречи – координация военных усилий Англии и США.

Действительно, Черчилль уговаривает Рузвельта немедленно объявить Германии войну (это произошло лишь спустя четыре месяца и по инициативе Германии) и обсуждает вопросы военных поставок. Вполне естественно, что он просит давать побольше Англии и поменьше Советскому Союзу, мотивируя это скорым поражением русских – мол, все равно все достанется немцам. Американцы сомневаются, но не из политических, а из прагматических соображений: русские убивают много нацистов, а англичане только готовятся; что им ни дай – будет несколько лет без пользы находиться в резерве. Что же касается поражения русских – то Гарри Гопкинс, представитель Рузвельта, побывал в СССР и у него сложилось другое мнение, чем у Черчилля.

То, что такие темы обсуждались – очевидно и легко предсказуемо. А вот что не очевидно и чего трудно было ожидать: не военные вопросы стали главной проблемой переговоров. Не удивительно ли, что камнем преткновения послужили вопросы международной торговли?

Вот фраза Рузвельта, которая поразила меня больше всего и, собственно, привлекла внимание к перелистываемой у лотка букиниста книге: «Станет ли кто-нибудь отрицать, что одной из главных причин возникновения войны было стремление Германии захватить господствующее положение в торговле Центральной Европы?». Вопрос этот был задан на пленарном заседании в аудитории из высших чиновников двух держав. Эллиот не пишет об их реакции, но, похоже, никто не возразил, да и вопрос был задан не для того, чтобы вызвать несогласие.

Может ли эта фраза не удивить читателя из России?

Ребенком я часто посещал с отцом общественные бани – был тогда такой обычай. Многие мужчина носили на своих телах увечья и рубцы – ужасные следы войны, и это не выглядело чем-либо необычным. И моя семья, как и любая в нашей стране, понесла тогда тяжелые потери, почти всех мужчин старшего поколения я знал только по фотокарточкам из семейного альбома. До сих пор, бродя с ружьем по лесам, натыкаешься на заплывшие окопы и блиндажи, находишь пробитые каски и прочее железо. Кажется, что вся земля перекопана и полита кровью, да так оно и есть!

Мы знали, зачем приходил Гитлер – он хотел поработить наш народ, забрать себе наши природные богатства, лишить нас языка и культуры. Мы дрались с ним и победили, потому что научились лучше воевать, чем немцы, и делать более эффективное оружие, а к тому же оказались упорнее, терпеливее и выносливее.

И вот оказывается, что наша война – Великая война – была лишь эпизодом мировой экономической борьбы. Борьбы за какую-то там зону торговли!

Тем не менее, это верно. Мы постоянно забываем, что не были главными участниками войны, хотя и обеспечили победу одной из сторон. И даже не участвовали в ней с самого начала. До того, как нас в войну втянули, она шла уже почти два года, и не между коммунистами и нацистами, а – первоначально – между капиталистами. Германия с одной стороны, и Англия и Франция с другой – были капиталистическими державами, и война в 1939 г. началась между ними, формально – из-за нападения Германии на еще одну капиталистическую страну – Польшу. А раз так – то капиталистам, несомненно, лучше знать, из-за чего они воевали.

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая