Мои маленькие тайны - Александер Виктория - Страница 37

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая

— Я вижу. — Селеста поморщилась. — Где я остановилась?

— На расширении знакомства.

Селеста пробежала записку глазами, нашла нужное место и продолжила чтение.

— «Не думайте, что это желание возникло случайно. Все эти годы я думал о вас».

Эвелин застонала.

— «В своей последней записке вы выразили сожаление по поводу того, что мы никогда не встречались. Это, моя дорогая Эви, и меня безмерно огорчает. Искренне ваш, Сэр». — Селеста ошеломленно уставилась на подругу.

— Очаровательно, не правда ли? — Эвелин криво усмехнулась.

— Да… пожалуй… — Селеста села на диван рядом с подругой. — Не просто очаровательно, но и очень романтично. Значит, его безмерно огорчает то, что он тебя никогда не встречал? Знаешь, пожалуй, этот человек действительно неотразим.

Эвелин покачала головой:

— Только не для меня.

— Ты уверена? — Селеста покосилась на записку, которую все еще держала в руках.

— Абсолютно.

— Но ведь было время…

— Оно давно прошло, — твердо сказала Эвелин.

— Неужели тебя нисколько не тронули его слова?

— Тронули? — Эвелин возмущенно фыркнула. — Чем я должна быть тронута? — Она вырвала листок из рук Селесты и помахала им. — Нет, слова, конечно, хорошие — «моя дорогая прекрасная Эви, всегда ваш, безмерно сожалею». Но они не имеют реального смысла. — Она бросила письмо на стол. — Этот человек всегда прятался под завесой секретности, без которой не мог обойтись из-за своего положения и специфики работы. А теперь, когда прошло так много времени, он вдруг решил приподнять эту завесу и открыть свои чувства, которые мне, сказать по правде, безразличны. Интересно, с какой стати? Чего он хочет?

Селеста, немного подумав, тихо сказала:

— По-моему, он хочет тебя.

— Чепуха, мне так не кажется, — решительно заявила Эвелин. — Вероятнее, его возвращение в департамент и возобновление переписки со мной вызвали… — она задумалась, подыскивая верные слова, — некие сентиментальные чувства, которые являются не более чем сиюминутными заблуждениями. — Эвелин устремила на подругу уверенный взгляд. — А ты видишь в его письме то, чего там нет.

— А мне кажется…

— Его сожаления о том, что мы не встречались, не более важны, чем, к примеру, моя печаль о том, что я никогда не каталась на слоне, не плавала в Вест-Индию или не танцевала голой на крыше под звездами.

— Танцы голышом на крыше? — заинтересовалась Селеста.

Эвелин с досадой отмахнулась.

— Это был пример.

— Того, что не испытал.

— Я могу о многом сожалеть, — величественно проговорила Эвелин. — Но поскольку я еще не на смертном одре, то уверена, что когда-нибудь еще покатаюсь на слоне, поплаваю в океане и даже станцую голышом на крыше.

Селеста смотрела на подругу, словно видела ее впервые.

— Я не знала, — удивилась Селеста.

— Почему? Потому что я так легко вписалась в благопристойную жизнь, которую ведет Эдриен?

— Ну, можно сказать и так.

— Моя жизнь — это все, к чему я стремилась, — сказала Эвелин и бросила на подругу прямой уверенный взгляд. — А мой муж — все, чего я хочу… Почти все… — Эви сухо усмехнулась. — Да, конечно, он выражается не так красиво, как Сэр. Но он — человек из плоти и крови, а не тень. Он живое существо, которое дышит, ест, пьет, разговаривает. И несмотря на недостатки, число которых с каждым днем увеличивается, он владеет моим сердцем. Черт бы его побрал! Я ничего не могу с этим поделать, да и не хочу, пожалуй. — Тяжело вздохнув, она добавила: — Хотела бы я быть настолько же уверенной в его чувствах.

— Чем ты недовольна? — удивилась Селеста. — Он же прислал тебе цветы.

— Из нашей оранжереи.

— И поэтому ты в нем сомневаешься?

— Я стараюсь избавиться от этих мыслей, но он не облегчает мне эту задачу. Все началось с моей законной и обоснованной злости на его действия, но теперь… — Эви покачала головой. — А ведь меня нет дома уже две ночи. Ты только подумай — две ночи!

— Почти вечность, — сказала Селеста.

— Вот именно! — Эвелин с явным пренебрежением покосилась на букет Эдриена. — И цветы из собственной оранжереи — это все, что он сделал, чтобы вернуть меня.

— Он считает, что ты здесь занята ремонтом.

— Тогда он совсем не так умен, как хочет казаться.

— Возможно, так же, как ты даешь ему возможность убедиться в ошибочности своего поведения, — медленно проговорила Селеста, — он дает тебе время опомниться.

Эвелин громко скрипнула зубами и сжала кулаки.

— Ты не забыла, что я — пострадавшая сторона?

— Конечно, никто не спорит.

— Ты знаешь, чего я на самом деле от него хочу?

Селеста покачала головой.

— Я хочу, чтобы он продемонстрировал такую же страсть, стараясь вернуть меня обратно, какую проявил, доказывая мое мнимое предательство. — Только произнеся эти слова, Эвелин поняла, что это чистая правда, которую до этого момента она не осознавала. Она вздохнула. — Неужели я хочу слишком многого?

— Вовсе нет, — сказала Селеста и, немного подумав, добавила: — Но возможно, ты слишком многого ждешь от него. Лорд У. никогда не казался мне страстной натурой.

— О нет, это не так! Эдриен — очень скрытный, сдержанный человек, умеет держать себя в руках и не любит проявлять эмоций на людях. — Эвелин встала, подошла к столу и склонилась над цветами, с наслаждением вдыхая запах тюльпанов и гиацинтов. — Он сильно переживает из-за своей работы в парламенте. Он уверен, что нашу страну можно сделать лучше, и чувствует ответственность за это. Он со всей возможной страстью относится к своей семье и сделает все, что возможно и невозможно, чтобы ее защитить. И он испытывает — испытывал — страсть ко мне. — Она повернулась к подруге, показав совершенно несчастное личико. — Но сейчас он позволил мне уехать и даже не пытается вернуть.

— Ты всегда можешь вернуться сама.

— Нет, не могу! — воскликнула Эвелин. — Это все равно что одобрить его поведение, сказать, что он нрав, не доверяя мне, и вообще не сделал ничего дурного. С какой стати я должна возвращаться к человеку, которому все равно, есть я или нет.

— О, я не верю, что…

— Нет! — уверенно сказала Эвелин. — Подумай сама, если между мной и тобой не будет доверия, что останется?

— Но ты же не рассказывала лорду У. о своей прошлой работе.

— Это совсем другое. — Она задумчиво посмотрела в окно. — Эдриен сам сказал мне до свадьбы, что наши прежние жизни не имеют значения. — Она скривилась. — Полагаю, он это сделал в основном, чтобы спастись от встречных обвинений. Но сейчас, если бы он попросил, я бы все ему рассказала.

— Потому что доверяешь ему?

— Я доверяю ему свое прошлое и будущее. Ужасный человек! Я доверяю ему свое сердце. — Эвелин надолго замолчала. — И знаешь, я верю, что он любит меня, и надеюсь, что он поймет это раньше, чем…

— Чем что?

— Прежде чем я буду вынуждена принять меры, которые заставят его это понять.

— Какие меры? — заинтересовалась Селеста.

— Пока не знаю. — Эвелин задумчиво прищурилась. — Но обязательно что-нибудь придумаю.

— А что ты намерена делать с Сэром?

— Ничего, — не задумываясь ответила Эвелин. — А что, ты считаешь, я должна сделать? Его письмо ответа не требует. И я не вижу никакой необходимости писать ему по собственной инициативе.

— Но…

— Но если я права и ты находишь в его письмах то, чего там нет, ответ все равно не нужен. А если я ошибаюсь, тогда не отвечать — самый мудрый поступок.

— Согласна, — кивнула Селеста. — А как быть с его желанием расширить ваше знакомство?

— Понятия не имею. И совершенно не собираюсь ломать над этим голову, пока он не постучит в эту дверь.

Раздался стук в дверь.

— Прошу прощения, леди Уоттерстоун, — сказал появившийся на пороге Хендрикс, — но к вам гость.

Эвелин и Селеста обменялись тревожными взглядами.

— Я уверена, она захочет меня видеть. — Голос, раздавшийся за спиной дворецкого, был женским и очень знакомым.

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая