Пылающие скалы - Парнов Еремей Иудович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/81
• Следующая

Кирилл выписал соответствующие дифференциальные уравнения и вычертил график, на котором падающие к нулевой черте прямые наглядно отображали процесс.

— Идиотская ситуация! — воскликнула Лебедева, едва взглянув на чертёж. — Столько лет толочь воду в ступе!

— Именно воду, — тонко улыбнулся Кирилл.

— Особенно обидно, что подобный ляпсус существует только в теории. На нефтепромыслах отлично знают, что отдача горячих пластов всегда выше. И смешно не знать! Как-то не соотносили одно с другим. Не обрадуется Игнатий Сергеевич.

— Почему? — удивился Кирилл. — По-моему, наоборот! Снят некий почти мистический фактор, и можно ясными глазами смотреть на существо дела. Теперь совершенно очевидно, что главное значение приобретает растворимость.

— Я с вами полностью согласна. — Анастасия Михайловна виновато отвела взгляд. — С научной стороны не может быть двух мнений. Но есть и другая — человеческая, и тут я право не знаю, как быть. Видите ли, Кира, — ничего что я вас так называю? — Игнатий Сергеевич где-то заклинился на порах и капиллярах. Собственно, только этим и можно объяснить ваше триумфальное восхождение. Надеюсь, вы понимаете? Одним словом, требуется максимальная деликатность.

— В чём? — сразу насторожился Кирилл.

— В подходе к шефу. Здесь не так просто, как вам кажется. Во всех учебниках Игнатия Сергеевича указанный фактор выдвинут на передний план. Каково ему будет узнать, что ларчик давным-давно открыт? Наконец, этим немедленно воспользуются противники. Ох, как они обыграют! Вы себе даже не представляете.

— Извините, Анастасия Михайловна, но тут именно тот случай, когда любая дипломатия становится аморальной. Дважды два всегда четыре, — привел он излюбленный довод, — и Земля вращается вокруг Солнца. К счастью, теперь не нужно идти на костёр, отстаивая подобные откровения. Игнатий Сергеевич в своём деле бог, и если он чего-то недоглядел по части точных наук, то я не вижу трагедии. В общей картине это лишь штрих, не более. Вполне уместно его уточнить.

— Но умно и деликатно!

— Никаких возражений. Ведь будет гораздо лучше, если мы сами внесём поправку. Иначе, того и гляди, какой-нибудь школьник подскажет. Удара следует ждать с любой стороны. Те же геохимики, которые занимаются гидротермами, могут вмешаться. И чего это вы, братцы-нефтяники, скажут, ковыряетесь вокруг выеденного яйца? Отмалчиваться, по-моему, просто глупо.

— Так вопрос и не стоит. — Лебедева с явным неудовольствием принялась теребить камею на вырезе платья. Главного Ланской так и не понял. Они говорили с ним на разных языках.

— Вы сами ему скажете или лучше мне? — спросил он напрямую, интуитивно заражаясь её сомнениями.

— Надо хорошенько подумать. С сугубо рациональной точки зрения, действительно, нет повода для терзаний. Вся беда в том, что Игнатий Сергеевич не совсем обычный человек, притом очень больной и по-детски впечатлительный. Никогда не знаешь, как он прореагирует. Скажу вам честно, Кира, я просто боюсь. Он может разволноваться, и тогда не оберёшься беды. Два инфаркта — не шутка. Будем смотреть правде в лицо. — Анастасия Михайловна скатала миллиметровку с графиком в трубочку. — Вы его высекли. И не только его. За дело и совершенно заслуженно, но ведь высекли?

— Неужели такой пустяк?.. — Кирилл, наконец, уяснил ситуацию.

— Тем обиднее! — воскликнула она чуть не со слёзами. — Вы уж не обижайтесь на нас, потому что при нормальных обстоятельствах ничего, кроме благодарности, не заслуживаете. Вы, конечно, не ожидали такого приёма? Сознавайтесь.

— Не ожидал, — подтвердил Кирилл. — Не скрою.

— Вот видите! Как говорится, вместо спасибо… Но мне бы очень хотелось, чтобы между нами не осталось и тени недопонимания. Поэтому я была с вами вполне откровенна.

— Я понимаю…

— Давайте поступим следующим образом, — приняла решение Лебедева. — Составьте обоснованную записку, с формулами, с этим рисунком и так далее. Сделаете?

— Нет ничего проще.

— И сами идите к шефу. Лучше всего в институт, потому что у него там очередная запарка и на кафедре он почти не бывает.

— Как скажете, Анастасия Михайловна.

— Но до тех пор никому ни слова! Договорились?

— Вы чего-то ещё опасаетесь?

— Всего, Кира. — Лебедева доверительно наклонилась к нему. — Фаворская, например, дорого бы дала за ваш график. Особенно после того, как вы задели её на семинаре.

— Я? Задел? — удивился он, силясь припомнить. — У меня и в мыслях не было.

— Было зато в таблицах. Показав температурные пределы существования углеводородов, вы прямо-таки фундамент выбили из-под её построений.

— Почему?

— Мадам полагает, что основные компоненты нефти сформировались в вулканах.

— Бред какой-то! Выгорят, как дважды два.

— Опять дважды два! — с ноткой торжества усмехнулась Анастасия Михайловна. — В чужом монастыре, где не совсем твёрдо усвоили таблицу умножения, следует держаться осторожнее.

— Молчать в тряпочку?

— Вовсе нет. А вот взвешивать каждое слово я вам настоятельно рекомендую. У Игнатия Сергеевича, несмотря на весь его авторитет, сложное положение. Люди, скажем прямо не совсем чистоплотные, зорко следят за каждым его шагом… Ваше появление, между прочим, не прошло незамеченным.

— И что же вы предлагаете? — спросил неприятно поражённый Кирилл.

— Ровным счётом ничего. По-моему, мы обо всём с вами договорились, — заключила Лебедева с располагающей улыбкой. — Впредь будьте осмотрительнее, Кира, я желаю вам только добра.

Записку Кирилл подготовил, подкрепив каждое положение ссылкой на авторитетный источник. Он даже нашёл подходящее место в корватовском учебнике, словно и впрямь действовал в развитие его положений. Строго говоря, так оно и выходило, потому что Игнатий Сергеевич настоятельно призывал к исследованию капиллярных сил физико-химическими методами.

Однако в “бараке”, куда он сразу же поехал, забрав с машинки отпечатанный экземпляр, его ожидала неприятная новость. За столом Корвата, углубившись в бумаги, сидел Северьянов.

— Вы, простите, по какому вопросу? — спросил он, бросив неузнающий взгляд.

— Я к Игнатию Сергеевичу, — почему-то вдруг оробел Ланской. — Он будет сегодня?

— К сожалению, нет, — Дмитрий Васильевич отвёл омрачённое лицо. — Игнатий Сергеевич болен.

— Что-нибудь серьёзное? — вырвалось у Кирилла.

— Боюсь, что да. Его увезли в больницу с острым приступом стенокардии. А вы, собственно, кто?

— Моя фамилия Ланской. Мы ещё были у вас вместе с Анастасией Михайловной и Ларисой Антоновной Постор. Помните, Дмитрий Васильевич? — Кириллу было неприятно напоминать о себе.

— Ах да, конечно! — Северьянов выключил мешавшую смотреть вдаль лампу. — Я давно собирался с вами поговорить. Присаживайтесь, пожалуйста.

Кирилл без особой охоты придвинул стул.

— Игнатий Сергеевич очень хорошо о вас отзывался, — начал Северьянов издалека. — Лично для меня это имеет большое значение. Поэтому скажу вам всё как есть, чтобы с самого начала была полная ясность. Согласны?

— Конечно, — кивнул Кирилл, ничего хорошего от такого начала не ожидая.

— Тут у нас произошли некоторые события, — Северьянов поморщился, как от зубной боли. — Собственно, вам вовсе не обязательно знать подробности. Подобные истории никому не делают чести. Даже рассказывать противно — невольно сам обмараешься… Короче говоря, Игнатий Сергеевич, человек очень впечатлительный, с обострённым, я бы даже сказал немножечко старомодным, чувством порядочности, написал заявление об отставке.

— Так, — с оборвавшимся сердцем вымолвил Кирилл.

— Министерство сперва воспротивилось, но вы знаете Корвата, он и слушать ничего не захотел. Насилу уговорили его остаться научным руководителем на общественных началах. Оно бы ещё ничего, если бы не этот приступ… Не уберегли мы Игнатия Сергеевича! — Северьянов разжал собранные в кулак пальцы.

— И как же теперь?

— Будем молиться на медицину! Но даже если всё, стучу по дереву, чтоб не сглазить, обойдётся, Игнатий Сергеевич не скоро приступит к работе. Поэтому надо думать, как жить дальше. Для этого я вас и пригласил, — сказал Дмитрий Васильевич, позабыв, очевидно, что Ланской пришёл по собственному почину. Кирилл не стал уточнять. Он вообще мало чем интересовался, кроме собственных увлечений, и плохо представлял себе, какую роль играет Северьянов в институтской иерархии. Очевидно, важную, напрашивался вывод, иначе бы он вряд ли сидел в директорском кабинете.

• Предыдущая
• 70/81
• Следующая