Слаще жизни - Паркер Лаура - Страница 24

• Предыдущая
• 24/25
• Следующая

Он улыбнулся, чем заставил ее пульс участиться, и устроился как можно ближе к ней.

– Помнишь, о чем ты спросила меня вчера вечером? Боже мой! Неужели это было только вчера вечером? Ты спросила, ради чего я хочу жить, Эва. Тогда у меня не было ответа. Сейчас есть. Я хочу жить ради того, чтобы быть с тобой.

Эва закусила губу.

– Ник, не надо. Прошу тебя.

– Не надо что? – Он попытался дотянуться рукой до ее плеча. – Ты думаешь, я просто так болтаю, чтобы занять тебя? Если бы это было так, я бы мог говорить о погоде. – Он нахмурил брови, его лицо приняло задумчивое выражение. – Я не тупица, Эва. Упрямый, близорукий – это да. Я не привык ошибаться в суждениях, поэтому и не понял, в чем был не прав. Я думал, что до тех пор, пока не позволю себе ни к кому и ни к чему привязаться, боль и страдания меня минуют. Я не прав. Человек может разложить свою жизнь по полочкам, все рассчитать и предусмотреть – и все равно это не поможет. – Он опять улыбнулся. – Во всех своих расчетах я не учел одного, Эва, – тебя. Не предвидел, что в мою жизнь войдешь ты.

– Я знаю. – Эва беспомощно смотрела на него, потому что ей вдруг показалось, что он больше нуждается в утешении, чем она. – Мне очень жаль.

– И правильно, – философски сказал он. – Ты безнадежно испортила мой идеальный план, Эва, и я, кажется, никогда этого не переживу.

Машину вдруг сильно тряхнуло – у них за спиной отвалился и сполз по скальной стене еще один кусок горы. Ник, услышал, как Эва застонала от страха, когда мимо них со стуком, отскакивая от колес, покатились камни.

– Держись, Эва. Спасатели скоро прибудут. – Он затаил дыхание, увидев, что она отвернулась от него. – Ты слышишь меня, Эва? Эва? – Он с трудом продвинулся чуть-чуть по сиденью, но все равно немного не дотягивался до нее. – Эва, ты нужна мне. Не оставляй меня.

Эва медленно повернула голову в его сторону.

– Я не собираюсь оставлять тебя, Ник. – На ее побелевшем как мел лице он уловил короткий проблеск улыбки. – Я останусь с тобой… и буду бороться за тебя… и выйду за тебя замуж… и рожу тебе детей… и заставлю тебя улыбаться.

Ник почувствовал, как сжалось у него сердце.

– Ты всегда заставляешь меня улыбаться.

– А потом, – продолжала она, словно не слыша его, – я постараюсь, чтобы ты прожил долгую жизнь и успел стать дедом. – Она все еще улыбалась, но ее улыбка стала больше похожей на гримасу. – Но ты никогда не состаришься. Так и будешь всегда сребровласым сердцеедом.

– Мне нужно только твое сердце, Эва. Да, от такого будущего я бы не отказался. Если все еще буду тебе нужен.

Как просто он это сказал…

– Ты мне нужен. – Медленным движением она протянула руку в его сторону. – Обними меня, Ник.

Сделав еще одно усилие, он дотянулся до ее руки и, крепко стиснув, даже смог прижать к своей щеке.

– Ты такая холодная, Эва. Жаль, что я не могу согреть тебя. – Он провел ладонью по ее руке от локтя до плеча и по груди – насколько удалось дотянуться. – Как только сумею, крепко обниму тебя и буду заниматься с тобой любовью долго-долго, так, что ты не сможешь после этого ходить.

Эва слабо засмеялась.

– Замолчи, Ник. Не рекомендуется волновать раненого человека.

Он улыбнулся, но в глазах была тревога.

– Тебе очень больно, Эва?

– Нет, совсем не больно. Вот это-то и странно. Я не чувствую вообще ничего, если не считать того, что дико чешется щиколотка на правой ноге, а почесать не могу.

– Если чешется, то это хорошо, Эва. Это значит, что ноги не потеряли чувствительности.

Она сжала его руку.

– Я так рада, что ты рядом, Ник.

– Я всегда буду рядом с тобой, Эва, где бы ты ни была. – Он ласково дотронулся до ее лица, погладил по щеке. – Эва? Просто для протокола. Я люблю тебя.

Эва кивнула.

– Я знаю. И ничего страшного, если ты боишься любить меня. Но ты не будешь разочарован. Я дама крепкая. Тебе следовало бы это уяснить в тот день, когда ты пустил меня на порог в «Бауэр ассошиэйтс».

– Я собираюсь взять тебя на постоянную работу в «Бауэр ассошиэйтс», если ты согласна, и водворить тебя на постоянной основе к себе в постель.

– Постель будет не только твоя, но и моя тоже.

Он закашлялся от смеха.

– Ты форсируешь, Эва.

– Это просто тикают мои биологические часы, – сказала Эва и тоже засмеялась.

Следующие двадцать минут они болтали обо всем, что приходило на ум, решив как бы по взаимному согласию, что для более важных мыслей и чувств будет другое время и место.

Оба не сразу обратили внимание на звуки, сопровождавшие прибытие спасательной команды, пока полицейские сирены не стали хорошо слышны за деревьями.

– Помощь пришла, Эва, – возбужденно сказал Ник. – Спасатели уже здесь.

К несчастью, ни машина «скорой помощи», ни спасательные машины не смогли преодолеть препятствий в виде целой череды небольших грязевых оползней и каменных обвалов, заблокировавших горную дорогу. Полицейские добирались до места пешком, а медиков отправили с расположенной выше в горах обзорной площадки, где смогли посадить вертолет.

Эва потеряла всякое представление о времени, пока спасатели цепляли лебедкой и вытаскивали лимузин на безопасное место. Ей не досаждала медлительность, с какой отделяли один за другим куски металла, чтобы извлечь ее, не причинив боли. Она спокойно отвечала на вопросы медиков и только отвела глаза, чтобы не видеть иглу, которую ей воткнули в руку. Мысленно вернувшись на несколько часов назад, Эва видела себя купающейся нагишом в озерце, наслаждалась вкусом губ Ника, ощущала своим телом его горячее и твердое тело.

Когда медик, во время спасательных работ следивший по монитору за ее состоянием, заметил, что пульс у нее частит несколько больше, чем ему бы хотелось, Эва лишь улыбнулась ему загадочной улыбкой сфинкса и бросила многозначительный взгляд на Ника, маячившего поблизости. Встретившись с ним глазами, она поняла, что он догадался о ее мыслях, а может, и сам думает о том же.

Наконец Эву извлекли из машины, предварительно надев ей спасательный воротник и пристегнув ее к доске – на всякий случай, из предосторожности. Потом заботливо, как если бы она была сделана из сахарной ваты, уложили на носилки.

– Ну как она? – спросил Ник у медиков в сороковой раз.

– Похоже, все обошлось, – ответил старший. – На первый взгляд нет никаких серьезных повреждений. Но с полной уверенностью ничего сказать нельзя, пока ее не обследуют по всем правилам в стационаре.

– Со мной будет все хорошо, – бодро сказала Эва Нику. Потом перевела взгляд на медика. – Вот только как вы спустите меня вниз?

– Первым классом, если уж на то пошло, – ответил ей медик с жизнерадостной улыбкой. – Надеюсь, вам нравится летать. Нас сюда доставили на вертолете.

– Я полечу вместе с ней. Ошеломленный взгляд Эвы встретился с решительным, немигающим взглядом Ника. В списке вещей, которые он навсегда исключил из своей жизни, полеты значились под первым номером.

– Это совсем не обязательно, Ник.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Взгляд его заблестевших глаз был полон любви и решимости.

– Нет, обязательно.

Слова эти были произнесены с такой убежденностью, что Эва поняла: он сейчас испытывает на крепость не только их отношения, но и себя самого. Эти два дня она воодушевляла его на небольшие рискованные шаги. Но есть и такой риск, на который люди идут лишь по собственной воле. Сейчас они полетят, и решил он это сам.

Они совершили восхождение к парковочной площадке почти в полном молчании. Ник поддерживал носилки у изголовья, чтобы можно было держать ее за руку.

Ник вздрогнул лишь один раз, когда ожили лопасти винта. Но когда он поднялся в вертолет и сел возле нее, его лицо выдавало только напряжение, страха на нем не было.

Пока вертолет содрогался, набирая обороты перед взлетом, Ник ритмично сжимал ее руку, словно перекачивал в нее свою кровь.

– Теперь остается потерпеть совсем немного. Почти все уже позади, малышка. Поверь мне.

• Предыдущая
• 24/25
• Следующая