Возвращение к любви - Гувер Колин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/48
• Следующая

Воскресенье, 22 января

…Я думаю. Наверное, сейчас еще вечер субботы. Да какая разница! Какая, к дьяволу, разница?!

Лейк… Лейк, Лейк, Лейк, Лейк. Я бы горы свернул, а потом выпил бы еще рюмку. Я так тебя люблю! Да, наверное, выпью еще текилы… И еще мне нужен колокольчик. Я тебя люблю, прости меня, пожалуйста! Нет, я не хочу пить! Но я же не хочу есть, я хочу пить. Но я больше никогда не буду пить чизбургеры! Боже, как я тебя люблю!

Эдди беременна. Гевин в панике. Я отпустил Лейк. Больше про вчерашний вечер я ничего не помню.

За окном противно сияет солнце. Вылезаю из-под одеяла и иду в туалет. Кое-как доползаю до двери, но она заперта. Какого черта кто-то заперся у меня в туалете?! Cтучусь в дверь – ощущение ужасно странное: стучаться в собственный туалет, когда, кроме меня, в доме никого не должно быть!

– Секундочку! – раздается чей-то бодрый голос. Мужской голос. Это не Гевин. Что, черт побери, тут происходит?! Я заглядываю в гостиную: на диване лежат одеяло и подушка. У входной двери стоят ботинки, а рядом с ними – чемодан. Я пораженно чешу затылок и резко поворачиваюсь на звук открывающейся двери туалета.

– Рис?!

– Доброе утро!

– Ты что тут делаешь?

– Ты что, издеваешься? – смущенно взглянув на меня, спрашивает он и садится на диван.

Почему сразу издеваюсь? Мы с ним больше года не виделись, с какой стати мне над ним издеваться?

– Вовсе нет! Что ты тут делаешь? Ты когда пришел?

– Уилл, ты вообще ничего не помнишь? – в шоке переспрашивает Рис.

Я сажусь и пытаюсь напрячь мозг. Так, Эдди беременна… Гевин в панике… Я отпустил Лейк. Все. На этом мысли заканчиваются… По моему растерянному выражению лица Рис понимает, что ему придется напомнить мне, что случилось.

– Я вернулся в прошлую пятницу – мама выставила меня из дома. Вчера мне нужно было где-нибудь переночевать, и ты сказал, что можно остаться у тебя. Ты правда ничего не помнишь?

– Прости, Рис, не помню, – сокрушенно качаю я головой.

– Ничего себе, чувак! – смеется он. – Это ж сколько надо было выпить!

Мысленно подсчитываю рюмки с текилой, вспоминаю про таблетки, которые дала мне Шерри…

– Думаю, дело не в алкоголе…

– Слушай, если я мешаю, то уйду… – внезапно засуетившись, выпаливает Рис.

– Да нет, что ты! Просто я и правда ничего не помню… Первый раз у меня такой провал в памяти.

– Ну да, когда я пришел, ты лыка не вязал… все время говорил что-то про какие-то звезды и про озеро. Я решил, что ты таблеток нажрался. Но ты ж не употребляешь, правда?

– Да не употребляю я никаких таблеток, – смеюсь я. – Просто это самые отстойные выходные в моей жизни… Хуже мне еще не было. Нет, не хочу даже говорить об этом!

– Ну-у-у… Если ты и правда ничего не помнишь про вчерашний вечер… Ты мне сказал, что я могу у тебя пожить месяц-другой. Не помнишь? – приподняв бровь, спрашивает Рис.

Вот поэтому я не люблю много пить: вечно соглашаюсь на то, на что в жизни бы не согласился на трезвую голову… Никакого предлога отказать ему мне не придумать: гостевая спальня у нас в доме есть, он почти что жил у нас, когда мы учились в школе. Мы не виделись со времени его последнего приезда в отпуск из армии, но я все равно считаю его своим лучшим другом.

– Живи сколько нужно. Но я сейчас не самая приятная компания. Тяжелая выдалась неделя.

– Да я уже понял…

Рис берет чемодан, ботинки и идет по коридору в сторону гостевой спальни. Я подхожу к окну и смотрю на дом Лейк. Машины нет. Куда это она уехала? Обычно по воскресеньям она сидит дома и смотрит кино, поедая попкорн, чипсы и прочую гадость.

– Слышь, у тебя в холодильнике мышь повесилась, – раздается голос вернувшегося Риса. – Жрать хочется ужасно. Что купить?

– Да у меня абсолютно нет аппетита, так что покупай что хочешь. Может, попозже и сам съезжу. Завтра Колдер возвращается, так что все равно надо в магазин.

– А где этот проказник?

– В Детройте.

Рис обувается, натягивает куртку и выходит из дома. Я иду в кухню варить кофе, но на столе уже стоит дымящийся кофейник. Что ж, во всем есть свои плюсы…

Едва я выхожу из душа, как хлопает входная дверь. Это либо Рис, либо Лейк! Я быстро натягиваю штаны и выбегаю в коридор. Так и есть: она уже направляется к двери с вазой в руках и, заметив меня, прибавляет шаг.

– Черт побери, Лейк! – кричу я, бросаясь ей наперерез и загораживая выход. – Не смей! А то я ее вообще от тебя спрячу!

– Ты вообще права не имеешь держать ее у себя, Уилл! – пытаясь обойти меня, кричит она. – Ты лишь ищешь повод, чтобы я к тебе заходила!

Она права, совершенно права, но мне наплевать.

– Неправда! Просто я тебе не доверяю: если ты ее заберешь, то откроешь все сразу!

– Кстати, насчет доверия! Ты сюда ничего по тихой не подкладываешь?! Чтобы я прочитала, растрогалась и простила тебя? – сердито глядя на меня, спрашивает она.

Наверное, мама дает ей крайне разумные советы, раз она решила, что я мухлюю!

– Может быть, тебе стоит прислушаться к тому, что думает твоя мама, Лейк? – смеюсь я.

Она упрямо пытается протиснуться мимо меня, поэтому я вырываю вазу у нее из рук, но Лейк дергает ее к себе с неожиданной силой, ваза падает на ковер, и из нее высыпается несколько десятков крошечных звездочек. Лейк плюхается на колени и лихорадочно начинает собирать их. Только вот складывать их ей некуда – на брюках нет карманов. Тогда она решительно оттягивает воротник рубашки и засыпает звездочки прямо туда.

– Лейк, перестань! – кричу я, хватая ее за запястья. – Ты ведешь себя как десятилетний ребенок!

Я поднимаю вазу и лихорадочно собираю в нее звездочки. Лейк тем временем упорно набивает их за пазуху, и мне не остается ничего, кроме как залезть к ней под рубашку и вытаскивать их оттуда. Она бьет меня по рукам и пытается отползти подальше. Я хватаюсь за край рубашки, Лейк не останавливается, и в конце концов рубашка соскальзывает через голову и остается у меня в руках. Лейк быстро подбирает с пола еще несколько штук и бежит к двери, прижимая звездочки к лифчику.

– Лейк, ты не выйдешь на улицу в таком виде! – кричу я, но спорить с ней бесполезно.

– Еще как выйду! – кричит она в ответ.

Бросившись к ней, я хватаю ее за талию и оттаскиваю от двери, собираясь толкнуть на диван, но тут распахивается дверь и в дом входит Рис с набитыми едой пакетами. Он замирает в холле и смотрит на нас широко открытыми глазами.

Лейк пытается вырваться у меня из рук, совершенно не обращая внимания на то, что какой-то незнакомый человек наблюдает за ее истерикой. Я же не могу думать ни о чем, кроме того, что другой парень видит ее в одном лифчике! Приподняв ее повыше, я все-таки кладу ее на диван, но она тут же вскакивает и пытается прорваться мимо меня к выходу, однако наконец-то замечает стоящего в дверях Риса и кричит, шлепая меня по рукам:

– А ты еще кто такой?

– Э-э-э, меня зовут Рис… я тут как бы живу… – неуверенно отвечает он.

Лейк перестает драться и со смущенным видом складывает руки на груди, пытаясь скрыть наготу. Пользуясь случаем, я выхватываю у нее бульшую часть звездочек и кидаю их в вазу, а потом поднимаю с пола рубашку и протягиваю ей:

– Оденься!

– Черт! – произносит она сквозь зубы, натягивая рубашку на левую сторону и роняя остатки звездочек. – Ну и сволочь же ты, Уилл! Ты не имеешь права держать их у себя! И с каких это пор у тебя появился сосед? – спрашивает она, глядя на Риса.

Рис ошарашенно смотрит на нее, не говоря ни слова и явно не понимая, что происходит. Лейк забирает из вазы несколько звездочек и бросается к выходу. Рис едва успевает отскочить в сторону. Мы смотрим, как она бежит к дому, дважды останавливается, чтобы поднять вывалившиеся на бегу звездочки, и Лейк хлопает за собой дверью. Рис поворачивается ко мне и восхищенно произносит:

• Предыдущая
• 22/48
• Следующая