Другая жена - Квентин Патрик - Страница 35

— Ты подожди тут несколько минут. Нам с отцом нужно еще поговорить.

Увел меня в прежнюю комнату и усадил за голый деревянный стол. Все прошло гораздо лучше, чем я ожидал, так что я снова начал надеяться. Опознание прошло при свидетелях, и прошло уверенно. Несомненно, теперь Анжелику отпустят. И участие Рикки в процессе, за которое так боялась Бетси и которое было одной из причин нашего отчуждения, будет просто не нужно.

Трэнт с минуту смотрел на меня, а потом с легкой улыбкой сказал:

— Ну, мистер Хардинг, примите мои извинения.

— Теперь вы мне верите?

— Верю, что мисс Робертс была у вас дома в два часа ночи, той ночи, когда произошло убийство, — да, в это я верю.

— И со слов Рикки можете доказать, что Элен лгала, да?

— Да, мистер Хардинг, думаю, что можем.

— Но ведь все дело в этом, так? И Анжелику можно выпустить?

Улыбка исчезла с его лица.

— Сегодня утром мне позвонил окружной прокурор. Назначил дату слушания — через две недели.

Я в ужасе уставился на него.

— Но ведь теперь у вас есть доказательства, они все меняют. Мой Бог, вы их и вправду так боитесь? Старик Кэллингем и тут командует?

— Мистер Кэллингем десятки раз звонил комиссару. И прокурору тоже. Сказал им, что вы опасный психопат, охваченный жаждой мести за то, что он вас за бездарность выгнал из фирмы. Он собирается нанять психиатров, которые подтвердят под присягой, что нельзя верить ничему, что вы будете утверждать. Ну, разумеется, мистер Кэллингем в своем репертуаре. Но… — он помолчал, — не в этом дело. То, что я колеблюсь, ничего общего с мистером Кэллингемом не имеет. Кое-что пришло мне в голову вчера ночью, сразу после вашего звонка.

В лице его не дрогнула ни одна жилка.

— Медицинский эксперт заключил, что смерть наступила между половиной второго и половиной третьего. При этом он исходил из того, что тело лежало у радиатора центрального отопления в холле и что радиатор был горячим. При нашем вчерашнем разговоре я сказал, что ваш рассказ может обеспечить мисс Робертс алиби на два часа ночи. Но потом мне показалось странным, что в таком доме топят вовсю в четыре утра.

Он снова помолчал.

— Решил проверить и выяснил, что никому не пришло в голову выслушать управляющего. Я решил это упущение исправить. И не зря. В ту ночь, когда это случилось, он был в гостях у дочери. Там здорово набрался и ушел уже в третьем часу. Когда вернулся домой, была половина четвертого и котел давно погас. В отличие от многих других управляющих он, видно, человек добросовестный и сразу затопил. Потому-то отопление и раскочегарилось вовсю, когда полиция нашла труп. Но радиатор грел всего полчаса, до этого и он, и вся квартира были совершенно выстужены, что целиком меняет ситуацию. Когда я сообщил об этом эксперту, тот передвинул время убийства на час, а то и на два назад. Лэмб, оказывается, погиб не ранее половины двенадцатого и не позднее часа ночи. Прокурор, разумеется, читал показания, как ваши, так и мисс Робертс. В свете нового медицинского заключения сделал вывод вполне естественный: что ваши показания, даже если они правдивы, не влияют на суть дела. Алиби на два часа ночи уже не алиби на время убийства.

Пока я слушал его, мне казалось, что рушится все вокруг.

— Но Анжелика мне звонила в полночь из бара неподалеку от нас. Перед этим шла пешком от самого своего дома. Она просто не могла в половине двенадцатого быть возле дома Джимми.

— Так говорите вы, мистер Хардинг. Возможно, что именно так сказала вам мисс Робертс. Но откуда вы знаете, что она, например, не взяла такси? Вам же ясно, что эти доказательства ничего не стоят. Мне очень жаль. Вы, сделали, что могли, но…

Он снова уставился на свои руки с той удивительной сосредоточенностью, которую я заметил за ним еще при нашей первой встрече.

— Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Поручили мне это прокурор и комиссар, и мне лестно такое доверие. Судя по всему, весь ход процесса зависит от вас и вы можете выбрать одно из двух. Выбирать — вам.

Взгляд его, скользнувший по моему лицу, был тверд как сталь.

— Разумеется, можете продолжать свои усилия спасти мисс Робертс. Этого вам никто запретить не может. Но я должен предупредить, что из этого вытекает. Мы должны будем разоблачать все попытки покрывать мисс Кэллингем. Вся ее история выйдет на свет, невзирая на то, кто будет замешан, — газеты устроят великолепное родео. Процесс начнется, как и запланировано. Вы и ваш сын будете основными свидетелями защиты. Могу представить, как губительно может подействовать на ребенка в возрасте вашего сына участие в процессе, на котором его мать обвиняют в убийстве, но он ведь единственный ваш бесспорный свидетель — хотя и недостаточный для алиби — и вам придется рассчитывать на его показания. Конечно, вы тоже будете давать показания. Вы будете утверждать, что мисс Робертс пришла к вам сразу после двенадцати, а до этого тащилась пешком с чемоданом в руках с самой Десятой западной улицы. Кроме ваших слов, не будет никаких доказательств. Сомневаюсь, что только своим красноречием вы убедите присяжных.

Снова он уставился на свои руки.

— Честно говоря, мистер Хардинг, не думаю, что это вам удастся. Ведь против вас настроил прокурора сам мистер Кэллингем, который сделает все, на что способны деньги и мстительный характер, чтобы вас дискредитировать.

Но на этом он не успокоится. Как только алиби мисс Кэллингем будет официально отвергнуто, у вашей гувернантки не останется причины лгать. А если вы воспользуетесь показаниями Рикки, ваш тесть добьется, чтобы она заговорила, и она заявит, что через несколько часов после убийства застала вас с мисс Робертс. Вас заклеймят как коварного изменника, и все ваше поведение после убийства, что бы вы ни делали, будет только подтверждать мнение, что вы безумно любите свою первую жену и стараетесь спасти ее любой ценой. Прокурор к тому же может убедить присяжных, что вы ее соучастник и что вы нарочно так условились, чтобы ради алиби она заявилась к вам как можно скорее после совершенного преступления. Несомненно, он их убедит, что вас, ослепленного страстью, мисс Робертс могла использовать как угодно. И если вы решите все же идти до конца, мистер Хардинг, ваш шанс хоть как-то ей помочь будет, по-моему, один на миллион, а то и меньше. И учтите, как это повредит вашему сыну. Не нужно напоминать, какому публичному позору подвергнется ваша жена. А что касается вас, скандал в суде, скорее всего, приведет к тому, что вам долго потом придется искать хоть какое-то приличное место.

Голос его был настолько тих, что я едва различал слова.

— Примерно так все произойдет, если вы пойдете таким путем, мистер Хардинг. Второй же выход прост. Признайтесь, что проиграли. Пусть процесс идет своим чередом, без вас и вашего сына. Приключения мисс Кэллингем не выйдут на свет Божий. Против вас не выдвинут никаких обвинений. А мистер Кэллингем, как было мне сказано, в таком случае готов принять вас на прежнее место или, если вам это больше подойдет, обеспечить подобное положение в другом месте.

Снова взглянул на меня.

— Вот что я должен был предложить вам по поручению прокурора и комиссара. У нас и в мыслях нет повлиять на ваше решение. Мы только хотим его знать. Между прочим, оба они ждут в кабинете прокурора вашего ответа.

Хотя я выслушал его до конца, никакой нужды в этом не было. Как только он сообщил мне новое время убийства, я понял, что Анжелика не сказала мне правды. Да, она могла взять такси. После позвонить мне только для того, чтобы использовать как подставную фигуру в вымышленном алиби. Значит, все мои усилия были напрасны? Я загубил карьеру и мучил жену только для того, чтобы выставить себя смешным, доверчивым болваном, который дал себя провести убийце? Я впал в депрессию, а вместе с ней пришло и сильнейшее искушение. Все еще есть возможность, хотя и мучительно трудная, выбраться из этого. Старик все еще ждет с рекордным призом. Если смириться с мнением, что Анжелика виновна, часы можно отвести назад, словно ничего не случилось. А чтобы это не было так мучительно, могу не возвращаться в издательство Кэллингема, но занять такой же пост где угодно.