Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Голованивская Мария - Страница 23

Русское слово жребий в значении судьба употребляется в ограниченных контекстах: кому-то выпал такой жребий, таков уж чей-то жребий, чей-то жребий незавиден. Обычно, по нашим наблюдениям, предпочтительно соотносится с первым и третьим лицом (его доля), негативно окрашен, в образном строе выступает как неодушевленная сущность пассивного свойства (не сочетается с активными глаголами действия, можно сказать только: жребий брошен, глагол бросать в страдательном залоге).

В сочетаемости слова жребий и отчасти слова доля мы видим важный элемент метафорического концепта, объединяющий эти понятия с индоевропейскими прототипами. Мы будем много говорить о том, что представленные во французском мировоззрении когнитивные структуры, связанные с понятием судьбы и случая, ассоциированы в первую очередь с идеей падения-выпадения, восходящей к древним способам определения будущего через гадание и жребий. Трудно сказать, заимствована эта образность у европейцев или степняков, однако в праславянском представлении ситуации, связанной с этими двумя понятиями, таких элементов определенно нет.

Итак, мы проанализировали следующие русские слова, описывающие высшее, внешнее, главенствующее, определяющее человеческую жизнь: судьба, участь, доля, удел, рок, провидение, жребий. Рассмотрим теперь их французские переводные эквиваленты.

Французское семантическое поле fortune, destin, destinée, sort, providence

Аббат де Фелис, француз, автор 26-томной «Энциклопедии, или Универсального словаря», увидевшего свет в семидесятые годы XVII века, отмечал, что «у христиан нет достаточно четкой доктрины судьбы» (11). Действительно, образ судьбы во французском языке представляется достаточно эклектичным и неоднородным, впрочем, не менее эклектичным, чем у русских, что следует, например, из такого высказывания Боэция: «Провидение и судьба, хотя и различаются, однако взаимодействуют между собой. Порядок судьбы возникает из простоты провидения… Бог в своем провидении располагает единственным и непреложным способом того, что должно свершиться. Судьба же, предписанная провидением, направляет относительно времени и места. И не важно, ткет ли она свою нить с помощью духов, близких к божественному провидению, или с помощью мировой души, или послушной ей природы, посредством движения небесных светил, или силой ангелов, или хитростью различных демонов, с помощью чего-то одного из этого или посредством всего этого вместе взятого, очевидно, что провидение есть простой и неизменный образ всего того, что предопределено к воплощению, судьба же представляет собой беспрестанно меняющееся сплетение и временной порядок того, что Бог в своей простоте располагает к возникновению» (12). Из приведенной цитаты очевидно, что французские мысль и образный ряд питались из двух традиций – античной философии и мифологии и христианства. Фортуна бесконечно обсуждается у гуманистов (Альберти, Фичино, Понтано, Макиавелли (13)), то отрицаясь и низводясь, то воскресая и обретая новые статусы. Столкновение судьбы и провидения, описанное и у Монтеня, и у Дидро (14), также свидетельствует о стойкости античных представлений, оставивших богатый след в языке, приведших к сосуществованию в обыденном сознании и языческого, и христианского образов.

В нашем исследовании мы будем неоднократно, как и говорилось в описании метода, обращаться к описанию аллегорий тех или иных абстрактных понятий, канонизированных в Средние века и Возрождения, и хотели бы предварить в небольшом отступлении появление обширных цитат из соответствующих источников (I, СО), дабы показать, что именно мы усматривали в этих аллегориях и какой именно феномен они собой представляют. С нашей точки зрения, наиболее интересные замечания об этом содержатся в знаменитой книге Хёйзенги «Осень средневековья» (15), где рассматриваются отношения между средневековым символизмом и аллегорией. Он рассматривает символизм с точки зрения каузального мышления, которым пытается связать явления в плоскости одновременно целевой и смысловой. Убежденность в такой связи возникает, как только у вещей обнаруживается общее свойство, соотносимое с некими общими ценностями. Всякий реализм в средневековом смысле, утверждает Хёйзинга, это антропоморфизм, «когда мысль, приписывающая идее самостоятельное существование, хочет стать зримой» (Там же. С. 258). Его можно достичь не иначе как через персонификацию, превращая символ в аллегорию. Средневековые аллегории отражают обычай давать всему имена, во всякой вещи искать урок, мораль, нравственное значение, во всяком доказательстве прибегать к ссылкам на тексты, сохраняя неукоснительную веру в силу произнесенного слова. Средневековое мышление характеризуется Хёйзингой как архитектонический идеализм, связанный с потребностью обособлять каждую идею, оформлять ее как сущность, объединять идеи в иерархические сочетания, выстраивая из них своеобразные храмы и соборы. Именно в силу этого мы полагаем, что аллегории оставили глубокий след в образной структуре понятий, превратившись в коннотации или фрагменты их.

В средневековой иконологии (I, Сd) мы находим следующие описания и соответствующие изображения Провидения и Фортуны:

1. «Провидение – женщина с двумя головами, как у двуликого Януса. На одной голове – венок из колосьев, на другой – из виноградных ветвей и кистей. В одной руке она держит два ключа, в другой руль. Поскольку ни один благоразумный человек не может существовать без знания прошлого и будущего, эта фигура изображается с двумя головами. Ключи символизируют недостаточность осязания вещей и подчеркивают необходимость рассуждать. Рассуждения – ключи, помогающие отпереть лабиринты человеческой жизни, преисполненной трудностями. Руль, использующийся на кораблях, показывает, что провидение способно управлять событиями, чтобы помочь достичь богатства и славы, а также и спасти жизнь. Провидение вращает руль, управляя нами и нашими надеждами».

2. «Фортуна представляется в виде женщины с завязанными глазами, парящей над деревом жизни и сбивающей с него длинной палкой принадлежности и символы различных ремесел: орудия, оружие, книги, венцы и пр. Так изображаются Дары. Действия ее связаны со звездами, определяющими склонности человека и направляющими через его чувства его разум. Она изображается слепой, чтобы подчеркнуть, что она не благоприятствует никому в отдельности, она всех в равной степени любит и ненавидит, проявляясь через возможности, которые ей предоставляет случай. Это показывает, что следует простому народу идти только за правдой, которой располагает божественное провидение».

Вот еще одно изображение Судьбы, содержащееся в книге Чезаре Рипа:

3. «Женщина с небесной сферой на голове или стоящая на колесе времени и держащая в руке рог изобилия. Сфера или колесо времени показывают, что она находится в постоянном движении и к каждому по очереди поворачивается лицом, возвышая или унижая человека. Она распределяет блага из рога изобилия, но поскольку все время движется, то и блага постоянно переходят из рук в руки» (I).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.