Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Голованивская Мария - Страница 21

Влияющее – констатация того, что каждому из выделенных понятий приписывается статус причины, которая имеет тенденцию к ретроспективной оценке. Непосредственным событиям обычно приписывается статус следствия.

Неконтролируемое – констатация того, что действие каждой из выделенных сил происходит помимо воли человека и может проявиться в любой момент. Можно считать, что опасность или риск поддаются контролю, однако и то, и другое вопреки прогнозам способно проявляться с неожиданной стороны и обладать неожиданным качеством. Невозможность стопроцентного контроля связана с неисчерпаемостью ситуации рациональным анализом.

Универсальное означает «действующее на всех», а также то, что след этих понятий мы находим в других понятиях (на это мы каждый раз будем указывать в ходе нашего исследования).

Общие представления о понятии «судьба»

Каждое из выделенных слов трактует некое общее понятие, несколько варьирующееся в зависимости от конкретного обозначающего его слова (в синонимическом ряду внутри одного языка). Понятие это является общим также для двух исследуемых языков, в той степени общим, насколько это возможно, когда речь идет о двух различных, хотя и близко контактировавших культурах. Для обозначения этого общего понятия мы вынуждены использовать русское слово – «судьба», поскольку исследование написано на русском языке, однако в данном случае это русское слово призвано обозначить общее, а не специфическое понятие.

Поговорим подробнее о разработке понятия судьбы в многочисленных мифологических, религиозных, философских и этических системах. Во всех этих системах судьба понимается как некое активное действующее начало, предопределяющее жизнь человека. Применительно к понятию судьбы действуют все приведенные нами общие признаки лексической группы в целом. Судьба – это высшее, внешнее, влияющее, неконтролируемое, универсальное, но вдобавок и имманентное, и главенствующее. Судьба, как правило, является начальницей таких своих «подданных» как случай, удача и риск. «Представления о судьбе принадлежат к наиболее коренным категориям культуры, они образуют глубинную основу имплицитной системы ценностей, которая определяет этос человеческих коллективов, сердцевину жизненного поведения принадлежащих к ним индивидов» (5). Понятие судьбы – не только коренное, но и древнейшее ключевое понятие, которое, несмотря на смену представлений человека о мире, а также и изменений в самом мире, не исчезает из смыслового пространства языков и культур, дает доступ к прояснению картины мира, свойственной этим культурам, и отличается высокой стабильностью и значимостью (6). Это понятие отличается высокой степенью отрефлексированности в общеевропейской культуре, оно обсуждалось всеми без исключения философскими школами и религиозными конфессиями, в частности, по интерпретации именно этого понятия как ключевого и происходили размежевания и сближения. Так, фатализм, признающий действие иррационального и темного начала, противопоставляется рационализму, механистически объективизирующему предопределение и трактующему судьбу как сцепление причин и следствий (7). В кальвинизме и исламе представлена теологическая точка зрения, утверждающая, что судьба происходит от Бога, волей которого все изначально предопределяется, оспаривающаяся, как и предыдущие, провиденциализмом, утверждающим присутствие свободы воли человека и рассматривающим событие как результат сочетания божественной воли и воли человека (8). Несмотря на то, что каждая из перечисленных концепций имеет свою датировку, подобное отношение к судьбе присутствует в различных культурах и по сей день и свободно проявляется не только в философских дебатах, но и в повседневном общении. Анализ имеющихся точек зрения позволяет утверждать, что, по крайней мере в исследованных культурах, нет однозначной императивной точки зрения на судьбу и подход к этому понятию выбирается индивидуально в рамках заданных культурной традицией возможностей, которых, по всей видимости, три:

1. миропонимание, признающее судьбу в качестве самостоятельного начала мира;

2. миропонимание, определяющее судьбу как составляющее других начал;

3. миропонимание, отказывающее судьбе в статусе реальности и допускающее использование соответствующего слова (слов) в метафорическом значении (6).

Важно еще раз отметить, что слова, передающие понятие судьбы, не терминологичны, относятся к общеязыковому фонду обоих исследуемых языков, используются во всех имеющихся речевых регистрах и крайне частотны в своем употреблении.

А о чем свидетельствует естественный язык?

Русское семантическое поле провидение, судьба, участь, доля, рок

По данным славистики, мифологические образы Доли, Лиха, удачи, богатства и пр., отражающие представления о неких абстрактных функциях, образуют единый уровень и являются древнейшим слоем мифологических праславянских понятий. Они представлены рядом мифических существ, среди которых наиглавнейшими являются следующие:

1. Суд (Усуд) – существо, управляющее судьбой. Суд посылает Сречу или Несречу – воплощение счастливой и злой доли. В дни, когда Усуд рассыпает в своем дворе золото, рождаются те, кому суждено быть богатым. Когда же Усуд рассыпает в хижине черепки, рождаются бедные.

2. Суденицы – мифические существа женского пола, три сестры, которые входят в дом при рождении ребенка. Младшей 20 лет, старшей – 30–35. Они бессмертны, приходят издалека, в полночь на третий или пятый день после рождения ребенка, чтобы наречь ему его судьбу. Суд вершит сначала старшая, обрекающая ребенка на смерть, затем средняя, предрекающая ему физические недостатки, и затем младшая, самая милостивая, определяющая, сколько ребенку жить, когда идти к венцу и с чем в жизни столкнуться. Считалось, что они писали судьбу ребенку на лбу, что делает понятным выражение «так ему на роду написано» (СМ).

Понятия доли и судьбы в общем значении (то есть не снабженные дополнительными признаками злая доля, лихо и пр.) рассматривались как производные от деятельности вышеназванных существ. Понятие судьбы, нечастотное в фольклоре (9), понималось либо как приговор суда, который вершит персонифицированный дух Усуд, либо как сам этот дух. Доля персонифицировалась лишь в случае конкретизации ее.

Подытоживая сказанное, отметим важнейшие и специфические, как мы увидим дальше, черты славянских мифологических представлений о судьбе.

1. Судьба определяется путем устной дискуссии и затем записывается на лбу человека. Суденицы разговаривают, в отличие от древнегреческих парок, совершающих свое дело в полном молчании.

2. Определяющие судьбу суденицы, злая, не очень злая и добрая, вступают в конфликт, но именно последнее слово оказывается решающим.

3. Сказанное ими не может быть изменено.

4. Отдельно рассматривается вопрос о богатстве и бедности человека, который решается по прихоти Усуда.

Исследователи в области истории русского языка и культуры (10) отмечают повышенную глагольность лексико-семантического поля судьбы в русском и вообще в славянских языках, то есть связь этих понятий с действием. Все имена судьбы являются отглагольными дериватами: судьба – судить, доля – делить, рок – речь. Слова участь и счастье восходят, по их мнению, через девербатив «часть» к праславянскому глаголу со значением «кусать». Слово жребий восходит к глаголу со значением «резать» (ЭСРЯ). Семантика судьбы включает некоторые специфические глагольные значения: судьба – результат завершенного действия – имеет признаки перфекта, мотивирующего трактовку судьбы как неотвратимого, свершившегося, состоявшегося факта. В связи с этим в описании поведения судьбы присутствуют два аспекта: ее поведение знаково (судьба пишет, чертит, обозначает, назначает, судит, речет, предрекает и пр.) и активно (она делит, отделяет, разделяет, обрекает, заводит, ломает, играет и пр.). Но кто совершает действие деления, суда, разрезания? Сама судьба? Нет. Человек? Тоже нет. Некто. Исторически – те, кого мы назвали. Вчера и сегодня – те, у кого есть власть, боги, Бог, начальники, хозяева.