Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица - Панарин Сергей Васильевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая

– Точняк. И мы делаем всякую ерунду, болтаем разные глупости только потому, что он заставляет... по-любому...

– Да ладно тебе, Молли, фигня это всё и последствия стрессов, – усмехнулся Проглоттер. – я сам себе хозяин.

Затем он судорожно схватился за горло, прохрипел: «Ну, ни хрена себе!»

...И ...Умер.

Потому что нечего было языком тренькать.

Бывают ли книги, в которых главный герой приказывает долго жить почти в середине повествования? Возможно. Эта – не из их числа. Разумеется, Харри весь не умер, ежели переиначить слова классика. Просто Шаурма начала слишком хорошо усваиваться. Сердечко Проглоттера не выдержало и остановилось.

Но Шаурма совсем не на это рассчитывала, посему она слегка осадила.

Молли сделала Харри искусственное дыхание, и он задышал, закашлялся.

– Ну, ты дал экстренного дуба, я тебе доложу! – хлопнул Проглоттера по спине Джеймс Барахлоу.

– Что случилось-то? – спросила Молли, вытирая рукавом губы.

– Сердце, – прошептал Харри.

– С чего вдруг? С диеты?

– Хуже. – Мальчик понял, молчать о Шаурме нельзя, ведь он в любой момент может умереть, не предотвратив катастрофы. – Вы должны знать, что делать на случай... На случай, если я умру. И простите меня, пожалуйста.

– За какие грехи? – хмыкнул Барахлоу. – Ты съел нашу нескончаемую тушенку?

– Смеешься... А ведь мы идем к Чмошищу из-за меня... – И пухлый маг выложил всё как на духу, хотя и не хотел нарушать обещания, данного Бабаянусу.

– Проглоттер, – сказал хмурившийся на протяжении Харриной истории Джеймс. – у меня есть очень серьезное намерение дать тебе в морду.

– у меня тоже, – присоединилась Козазель.

– Валяйте, только по очереди, – смиренно пожал плечами Проглоттер, глядя на звездное небо. – И ночка-то сегодня прямо какая-то вся из себя Варфоломеевская...

Барахлоу отвел руку для удара.

– Нет, не могу, и всё, – разжал кулак через полминуты Джеймс. – Очки твои жалко, что ли? Или привык к тебе, чувырло ты пузырявое?..

Молли вздохнула:

– Да и Бабаянус тоже хорош, по-любому. Оствил ценный продукт на открытом воздухе... Ладно, Проглоттер, не дрейфь. Придем к Чмошищу, возьмем этот твой, как его, мегапургений, и Добро незамедлительно победит. А сейчас – отбой.

Через час друзья признались друг другу: заснуть не судьба. Собрав вещи, ребята взялись за одну из створок ворот и сообща надавили. Створка поддалась не сразу, двигалась мучительно медленно и скрипела премерзко. Наконец она вовсе захрясла.

– Фух, хватит! – решила Козазель. – Протиснемся. Жаль, коробка с айллбибаксами не пролезет.

Пришлось бросить. Внутри царила тьма, поэтому каждый воспользовался заклинанием «Земля-в-иллюминариум», чтобы зажечь волшебный огонек на кончике своей палочки. Кривулина Харри слегка искрила и дымила, но работала сносно. у Молли и Джеймса огоньки были ярче, и они вошли первыми.

Когда сдавленно бранившийся взмыленный Харри пропихнулся в Обиталище, глубокий голос откуда-то сверху предупредил: «Осторожно, двери закрываются!», и ворота сами собой захлопнулись. Тут же на стенах вспыхнули вечные бездымные лампады, освещая длинный коридор. Между лампадами висели картины.

– Вот это сервис, – пробормотал Барахлоу, гася палочку.

Харри и Молли последовали его примеру. Они оглянулись. С внутренней стороны ворота были идеально гладкими, створки казались подогнанными друг к другу так, что щели практически не оставалось. О ручках авторы здания, видимо, и не думали позаботиться.

– Открывамус! – скомандовала воротам Козазель и взмахнула палочкой.

Заклинание отлетело от заговоренных ворот и срикошетило в голову Проглоттера. Молли не привыкла сдаваться, она сплела более древнее, более мощное заклятие:

– Козлятунум-ребятунум,отворитунум-отопритунум!.. Вашу мать!..

Козазель сдалась, ибо ворота остались безучастными к ее чарам.

– Похоже, у нас типичный оnе way ticket, – резюмировал Джеймс, кивая на коридор.

Троица двинулась в глубь Обиталища, постепенно понимая: внутри оно намного больше, чем кажется снаружи. С портретов на детей смотрели разные злые дядьки и тетьки, корчили рожи, неприлично жестикулировали и грязно матюгались.

– Так вот ты какой, Афедрон Кафедральный! – воскликнул Барахлоу, остановившись возле картины, изображавшей почтенного старца в мантии и парике.

Афедрон Кафедральный создал этикет, а также этику и психологию магической жизни.

– Канай отседа, ублюдок! – заорал на Джеймса Афедрон, размахивая кулаком.

– Эй, этого не было в учебнике! – возмутился Джеймс, проходя дальше.

Примерно через час пути коридор окончился маленькой комнаткой с тремя дверями.

– Привал, – скомандовала Молли.

Сняли рюкзаки, сели посредине комнатки...

– Налево пойдешь... – зевнул Джеймс.

И тут свет погас. На уши давила гнетущая тишина, изредка прерываемая урчанием Шаурмы. Пока джентльмены справлялись с паникой, Молли разожгла магический костер.

– Интересно, надолго свет вырубили? – спросил Харри.

Джеймс сыграл бодряка:

– Какая разница? У нас есть палочки.

Тотчас затух Моллин костер. Она попробовала наколдовать новый, но магия, похоже, перестала действовать.

– Ого, – прошептала Козазель. – Веерные отключения, по-любому.

– Это, которые проводит РАО «ВС»? – Джеймс что-то о них слыхал, но не помнил – что.

– Да, распоясавшийся Абсолютно Орден «Высшие Силы». Наверняка Чмошище за коммуналку не платит...

Согласно социологическому допросу, проведенному Министерством Правды с применением пыток, число сторонников Большого Брата, как стойкого продолжателя дела вольтамордизма, неуклонно росло, а поголовье противников стремительно падало.

Падало оно обычно либо с обрыва, либо связанное и утяжеленное с моста.

Большой Брат любил абсолютную власть. А казалось бы, чего ее любить-то? Сидишь себе на троне и в Недреманное Око за подданными подсекаешь. Ни отпуска, ни личной жизни. Маньяк, наверное.

Именно маниакальное чутье нашептывало Большому Брату: вскоре произойдет страшное. Око разладилось: оно прогнозировало то «Возвращение Будулая» по Первому, то полный крах Империи по всем фронтам. Изредка оно пылко фальцетило о смерти некоего Сталина, чаще предрекало баритоном: «Буря, скоро грянет буря!»

Рожденный ползать не разобьется. Так считал прагматичный Большой Брат. Слишком уж высоко метит Бабаянус... Парадоксально: вместе с этим беспредельщиком могли потерпеть поражение все!

Большой Брат истово желал победы Зла в этом мире, но продолговатый мозг зудил: «Эй, парень! Твое пребывание у власти явно подходит к концу. Победят наши – будет тебе в хозяева Чистое Воплощение. Одержит верх соперник – устроят тебе показательный процесс в Нюрнберге с заслушиванием, повешением и засушиванием. Куда ни кинь, всюду бедному Ванюшке камушки. Куй железо, Корчагин!»

– Лимби-и-ическая система! – матюгнулся Большой Брат, начиная ворожбу.

Сначала предстояло реанимировать Недреманное Око...

Амадеус фон Лохкарт проснулся на хладном трупе волчицы. Маг вскочил, брезгливо отряхиваясь и бормоча. Успокоившись, он осмотрел тело усопшей.

Получалось, он, Лохкарт, ночью выпил ее кровь!

Невзирая на утреннюю прохладу, зверомаг облился потом.

– Я – чудовище! – воскликнул он, намереваясь наложить на себя руки.

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая