Ловушка - Квентин Патрик - Страница 25

Кошмар снова надвинулся на него. Реальным оставался лишь голос Вики. Ничего не чувствуя, он сказал:

— Спасибо, Вики. Я приеду.

— Скорее!

Он положил трубку. Внизу на дороге раздался автомобильный гудок, его подхватил другой, третий, пока они не слились в сплошной рев. На мгновение им полностью овладел страх, парализовал, лишил способности действовать. Он только бессмысленно вертел головой, стараясь избавиться от рева гудков. До машины ему не добраться. Значит, ничего сделать нельзя. Придется остаться. Все было как в том сне. Первая машина блеснула на дороге за кустами. Это встряхнуло его. Бежать через лес — к Вики! Добраться до Кэри. Казалось, другой цели не было в жизни. А что потом — не имеет значения.

Когда он бежал через яблоневый сад к заросшему склону, ведущему в лес, позади него на дороге раздался пронзительный вопль. Только тогда он догадался, что, пересекая лужайку, обнаружил себя — его заметили не из первой машины, а из тех, что шли в хвосте. Берег там опускался, и не было ни кустов, ни деревьев, чтобы заслонить его.

За первым криком раздался второй. Гудки смолкли. Ему было слышно, как захлопали дверцы машин…

Он не оглядывался. Увидеть маленькие темные точки, бегущие через луг за ним, — значило вернуться к паническому страху, сделать реальным тот сон, которого он больше всего боялся, — сон об охотниках и преследуемых.

Но это и был тот самый сон. Солнечный свет казался желтее настоящего. Листья, травы, бабочки — все, что он видел, пролетая через заросший луг, было пугающе ярким, будто он никогда раньше этого не встречал, а сейчас смотрит глазами раз в десять более зоркими, чем человеческие.

Сзади кто-то залаял, подражая гончей. Или это ему почудилось, как часть сна, в котором люди скакали за ним галопом на четвереньках?

Наконец показались молодые сосенки, росшие на опушке. Он добежал и нырнул в заросли. Иголки хлестали его по щекам, как тонкие кнутики. Пробился сквозь них и оказался у ручья, журчащего в своем каменистом ложе. Прыгая с камня на камень, пересек его и оказался в лесу. Вокруг был неведомый мир — огромные стволы, кусты, поваленные деревья, проникающий солнечный свет. Сосны скрыли его. Не теряй голову! Ты же знаешь этот лес. Ты знаешь точно, где надо повернуть влево и спуститься к озеру, к Вики. Ты намного опередил их.

И тут он услышал крики сзади, из-за сосен. Может, опять игра воображения? Не могли они так быстро добежать до дальнего поворота. Потом вдруг, с ужасом догадался — те, в первых машинах, что были около дома, заметили, как все остальные кинулись через луг, и бросились в погоню от дома.

Его преимущество уменьшилось вдвое.

Впереди, между деревьями, за переплетениями кустов ежевики, виднелся ствол бука. Слепо повинуясь инстинкту, он прикинул: туда, к буку. Хотя это и слишком близко к дому Джонсов, за буком — крутой спуск вниз, в небольшой овражек, заросшей порослью тсуги. Там можно спрятаться.

Побежал вперед, огибая ежевику. Из-под самых ног вылетела куропатка, оглушительно захлопав крыльями. Добрался до бука и, сбегая со склона вниз, услышал крики, раздавшиеся неожиданно близко. А что, если у них с собой собака? Он вспомнил остроносого белого пса с пушистым коричневым хвостом.

Он достиг подножья и снова побежал, петляя влево и вправо, судорожно переводя дыхание. Впереди виднелись заросли тсуги, темная плотная стена, окаймляющая обнажения скал. Ринулся к ним, но прежде чем успел нырнуть под прикрытие перистых ветвей, услышал, как кто-то издалека сразу завопил:

— Вот он!

Ветки тсуги переплелись между собой и росли до самой земли. Он оказался как в клетке из темных перистых, гибких ветвей. Споткнувшись на бегу, упал, поднялся снова, столкнулся с решеткой из веток, такой же непроходимой, как если бы она была железной. Бросился влево, упал на колени, попытался протиснуться под низко нависшими ветвями, рванулся и только обессилел от напряжения. На какую-то долю секунды страх перед тсугой стал сильнее страха перед преследователями. Тонкие закрученные прутья сплелись вокруг него, зелень лезла в рот. В полном отчаянии он стал пробиваться вперед напролом и вдруг вывалился из зарослей в неясном просвете — прямо у отвесной скалы. Упал и даже не попытался удержаться на ногах. Лежал неподвижно вниз лицом и судорожно, с рыданием глотал воздух.

Сзади раздались крики — слева и справа. Он поднялся. Стал ощупью двигаться вперед вдоль скалы, касаясь рукой холодной поверхности камня. Каменная стена поворачивала вправо вместе с зарослями тсуги. Он тоже повернул и тут увидел перед собой какую-то неясную фигуру. Это была Эмили. Она прижала к губам палец.

Они стояли, не проронив ни звука, глядя друг на друга. Потом, оторвав палец от губ, она протянула руку. Он машинально подал ей свою, и она тихонько повела его вперед, отклоняя ветки, выбирая дорогу. Он следовал за ней, механически проделывая все то же самое. Она вела его вдоль каменной стены, и, казалось, они шли в тупик. Подойдя к кустам, Эмили опустилась на четвереньки и исчезла среди веток. Он тоже присел и снова оказался в клетке из веток тсуги. Смутно, как под водой, он увидел впереди себя Эмили. Она резко свернула вправо и исчезла — прямо в скале.

Он достиг того же места. Ее маленькая бледная рука высунулась из скалы. И тут он заметил полукруглую дыру — не больше двух фунтов в диаметре. Прижавшись к земле, он скользнул сквозь отверстие в сумрачную, тенистую мглу. Эмили потянула его вверх, показывая, что он может встать.

Он поднялся на колени, потом встал осторожно. Ее рука тащила его вперед, глубже в пещеру. Теперь, когда его глаза привыкли к темноте, он смог оглядеться вокруг. В пещере не было полной тьмы, лишь полумрак.

Взглянув вверх, он заметил тонкую щель в каменном потолке.

— Здесь спокойно, Джон. — Слабый шепот Эмили был похож на шорох морской раковины. — Никто не знает про это местечко. Никто, кроме меня и Энджел. Это — тот самый секрет.

Он стоял рядом, будто в ней была его безопасность. Он дрожал, но болезненное царапанье в груди уменьшалось. Крики раздавались вокруг. Он слышал треск от пробирающихся сквозь заросли тел, словно их не каменная стена разделяла, а тончайший листок бумаги.

— Не бойтесь, — сказала Эмили. — Они нас не услышат. Мы с Энджел проверяли. Тут какой-то фокус в этой пещере. Внутри можно кричать, а снаружи не слышно ни звука. Так что все в порядке. Слышите, они уже уходят… Когда я уехала от вас, — продолжала она, — я пришла сюда, чтобы побыть одной. И я услышала крики и как люди бегут, и поняла, что это значит. И нашла вас.

Напряжение ослабевало, и нарастала усталость. Он чувствовал, что у него подгибаются ноги. Эмили тронула его за руку:

— Вам нужно лечь. Сюда… Мы называем это кроватями, но тут просто одеяла, а под ними сосновые иголки.

Он вытянулся, утонув в мягких сосновых иглах. Да, преследователи уходили вправо — спускались по оврагу.

— У нас есть тут мебель, — говорила Эмили. — Ящики из-под апельсинов, свечи и все прочее. Это наш дом. Мы приходим сюда почти каждую ночь. Мама ничего не знает. Вылезаем через окно и возвращаемся к рассвету. А Луиза живет здесь все время.

Эмили скользнула в сторону. Затем чиркнула спичкой. Он обернулся и увидел, что она стоит с горящей свечкой, вставленной в бутылку из-под кока-колы, и с большой старой куклой в соломенной шляпке.

— Это Луиза. Она…

— Погаси свечу, Эмили. Они могут вернуться.

Она постояла, серьезно глядя на него, потом задула свечу.

— Ну вот. Это — Луиза. Она королева всех кукол Энджел. Я-то считаю, что куклы — чепуха, но делаю вид. Понимаете, это Энджел нашла пещеру. — Она подошла и присела на корточки рядом с ним. — Так что, наверное, это пещера Луизы.

Весь этот мир детской пещеры казался ему таким же нереальным, как его паническое бегство через лес. Потрясение, пережитое им там, в коровнике, жгло, как свежая рана. У него не было сил строить какие-либо планы. На какое-то время он в безопасности, — казалось, только это и имеет значение. Но теперь он попытался задуматься о будущем. Итак, он бежал, а бежав, как бы признал свою вину. Они истолкуют это именно так, потому что им хочется так истолковать. Того, что там в коровнике, достаточно, чтобы погубить его. Что же ему делать? Попытаться добраться до Вики и спрятаться у них до приезда полиции? А потом отдаться в их руки?