Тепло наших сердец (Ключ света) - Робертс Нора - Страница 47

• Предыдущая
• 47/69
• Следующая

Его ключи лежали рядом, в маленькой мозаичной плошке, которую она купила специально для этой цели.

Мэлори прошла через весь дом на кухню и улыбнулась. Он стоял у плиты, укладывая на сковороду ломтики хлеба с маслом. На столе она увидела поднос с кувшином сока, своей любимой чашкой и маленькой вазой с одной розочкой.

Задняя дверь была открыта. С улицы доносился птичий щебет, прерываемый радостным лаем собаки. Счастливая, она медленно подкралась к нему, обвила руками талию и поцеловала в шею.

— Осторожно. Моя жена может проснуться в любую минуту.

— Рискнем.

Он повернулся, и их губы слились в долгом поцелуе. Сердце ее замерло, кровь вскипела в жилах. «Как хорошо! — подумала она. — Лучше не бывает».

— Я хотел преподнести тебе сюрприз. — Флинн погладил ее по спине и слегка отстранился. — Завтрак в постель. Хеннесси Особый.

— Сюрприз будет еще приятнее, если мы вместе позавтракаем в постели.

— Возможно, меня удастся уговорить. Секунду! — Он схватил лопатку и перевернул хлеб.

— Ого! Уже девятый час. Ты не должен позволять мне столько спать.

— Я не дал тебе выспаться ночью. — Флинн подмигнул. — Было бы справедливо, чтобы ты немного поспала утром. Подготовка к выставке, Мэл, отняла у тебя много сил.

— Я почти закончила.

— Потом, когда все будет позади, я собираюсь увезти свою красивую и талантливую жену на заслуженный отдых. Помнишь ту неделю во Флоренции?

Дни, наполненные солнцем, и ночи, наполненные любовью.

— Разве можно такое забыть? А у тебя получится? Я не одна занята делом.

— Найдем время. — Он выложил тосты на тарелку. — Может быть, поваляемся еще часок? Или два…

Из «радионяни» на кухонном столе раздался сонный плач. Флинн посмотрел на прибор.

— Похоже, не поваляемся…

— Я посмотрю. Буду ждать тебя наверху.

Она торопливо поднималась по лестнице, скользя рассеянным взглядом по картинам на стенах. Уличная сценка во Флоренции, морской пейзаж с островов Аутер-Бэнкс[36], портрет Флинна, сидящего за письменным столом в своем кабинете.

Она повернула в детскую. Стены здесь тоже были украшены ее картинами. Волшебные сказки, которые она рисовала во время беременности.

В кроватке с блестящими перекладинами плакал их маленький сын, настойчиво требовавший внимания.

— Ну-ну, радость моя! Мама здесь. — Она взяла малыша на руки и крепко прижала к себе.

«Волосы у него будут как у отца», — подумала Мэлори. Уже становятся темными, с характерным каштановым отливом, особенно заметным в лучах солнца.

Чудесный мальчик. Само совершенство.

Она понесла сына к пеленальному столику, но внезапно у нее задрожали колени.

Как его зовут? Как зовут ее ребенка? Охваченная паникой, она крепче обняла маленькое тельце и резко повернулась, услышав шаги Флина.

— Ты так прекрасна, Мэлори! Я тебя люблю.

— Флинн… — У нее что-то случилось с глазами. Такое ощущение, что она видит сквозь него, что он растворяется в воздухе. — Что-то не так.

— Все в порядке. В полном порядке. Все точно так, как ты хотела.

— Я сплю, да? — Ее глаза наполнились слезами. — Все это не настоящее.

— Но может стать настоящим.

Яркая вспышка света, и она уже стоит в светлой просторной мастерской. Холсты прислонены к стенам и развешаны на мольбертах. Она смотрит на картину — красочную, выразительную. В ее руке кисть, и она уже набирает краску на палитре.

— Получилось, — шепчет она, глядя на холст. Лес, пронизанный мягким зеленоватым светом. Фигура на тропинке. Одна, но не одинокая. В конце тропинки виден дом, и еще осталось время насладиться тишиной и магией леса.

Создано ее рукой. Ее разумом и сердцем. Она чувствует это, как чувствует каждый мазок на каждом полотне в этой комнате.

Чувствует силу и гордость, муки и радость творчества.

— Я могу! — Охваченная безумной радостью, она продолжала наносить маски. — У меня все получается!

Радость была непередаваемой, и она наслаждалась этим чувством. Теперь она знала, какие краски смешать, чтобы получить нужный тон, когда делать широкий мазок, а когда переходить к мельчайшим деталям.

Знала, как создавать свет и тень, чтобы у зрителей сложилось впечатление, что они сами могут пройти по тропинке и войти в дом, который ждет их.

И тут по ее щекам потекли слезы.

— Это не настоящее.

— Но может стать настоящим.

Она резко обернулась. Кисть со стуком упала на пол, разбрызгивая краску.

Он стоял рядом, освещенный яркими лучами солнца, но оставался темным. Черные блестящие волосы рассыпались по плечам и чем-то напоминали крылья. Глаза серые, как гранит. Высокие скулы, впалые щеки, прекрасно очерченные губы.

«Красавец…» — подумала Мэлори. Но разве он может быть красивым?

— По-твоему, я похож на демона? На воплощение ночного кошмара? — Насмешка лишь усиливала его очарование. — Это вовсе не так. Они говорили обо мне плохо, да?

— Ты Кейн. — В ней ожил страх, холодными пальцами стиснул горло. — Ты украл души у трех принцесс.

— Тебя это не должно тревожить, — голос тоже был чудесный — мелодичный, убаюкивающий. — Ты обычная женщина, смертная. Ты ничего не знаешь обо мне и о моем мире. Я не желаю тебе зла. Наоборот. — С грацией танцовщика он прошел по комнате. Ноги в мягких сапогах ступали неслышно. — Это все создала ты.

— Нет.

— Да. И ты это знаешь. — Он поднял холст и стал внимательно рассматривать русалку на утесе. — Ты помнишь, как писала эту картину. И другие тоже. Ты знаешь радость творчества. Искусство превращает людей в богов. — Кейн положил холст на место. — Или их делают богами женщины. В моем мире мы все художники и поэты, волшебники и воины. Хочешь сохранить эту власть, Мэлори?

Она смахнула слезы и снова посмотрела на свои работы.

— У тебя будет все, и даже больше. Мужчина, жизнь, о которой ты мечтала, семья. Я дам тебе их. Помнишь ребенка, которого ты держала на руках? Все это может стать реальностью, принадлежать тебе.

— И какая же цена?

— Совсем небольшая. — Кейн прикоснулся к ее мокрой щеке, и слеза, которую он смахнул, вспыхнула на кончике его пальца. — Тебе нужно остаться в этом сне. Засыпать и просыпаться в нем, гулять, говорить, любить. Все твои желания исполнятся. Совершенный мир — без боли, без смерти.

Она с трудом выдохнула.

— В этом сне нет ключей.

— Ты умная женщина. Зачем тебе ключи и полубогини, дочери земной женщины, которых ты не знаешь? Зачем рисковать своей жизнью и жизнью тех, кого ты любишь, ради глупых девчонок, которые не должны были появиться на свет? Неужели ты откажешься от мечты ради этих незнакомок?

— Мне не нужен сон. Мне нужна жизнь. Я не променяю ее на иллюзии.

Лицо Кейна побелело, а глаза почернели.

— Тогда потеряй все!

Она закричала, увидев протянувшиеся к ней руки, а затем еще раз, от пронзившего тело холода. Потом она почувствовала толчок и проснулась в собственной постели, жадно хватая ртом воздух.

Мэлори услышала громкий стук в дверь и крики. Охваченная ужасом, она вскочила с кровати и, спотыкаясь, бросилась в гостиную. За стеклянной дверью, ведущей во внутренний дворик, она увидела Флинна, собиравшегося разбить стекло стулом.

Мэлори отперла дверь и широко распахнула ее. Флинн отбросил стул.

— Кто здесь? — Он схватил Мэлори за плечи, приподнял и переставил в сторону. — Кто тебя обидел?

— Здесь никого нет…

— Ты кричала. Я слышал, как ты кричала! — Он сжал кулаки и решительно прошел в спальню.

— Мне приснился кошмар. Дурной сон. Я одна. Мне нужно сесть. — Она, еле передвигая ноги, дошла до дивана, оперлась на подлокотник и медленно опустилась на него.

Флинн видел, что у Мэлори дрожат колени. Она кричала так, словно ее рвали на части. Ужас, который он сам испытал прошлой ночью, не шел ни в какое сравнение с чувством, испытанным тогда, когда он стоял по ту сторону запертой стеклянной двери.

• Предыдущая
• 47/69
• Следующая