Тепло наших сердец (Ключ света) - Робертс Нора - Страница 38

• Предыдущая
• 38/69
• Следующая

— Ммм… — Мэлори перекатилась на него, игриво куснув плечо, и выдвинула ящик прикроватной тумбочки. — Презерватив. Ящик. Тумбочка.

— Я не говорил, что люблю практичных, подготовленных женщин?

— Хочешь помогу?

Ему пришлось вцепиться в мятую простыню, чтобы не взлететь к потолку.

«У этой женщины умелые руки», — подумал Флинн и прикусил губу, чтобы не застонать.

Чудесные, умелые руки.

Она привстала и тряхнула головой, отбрасывая назад волосы.

— Сейчас.

Быстрым движением он опрокинул ее на спину и пронзил своей плотью.

— Сейчас, — повторил Флинн и вошел глубже.

Он видел, как напряглось ее лицо, чувствовал, как затрепетало тело. Дрожь передалась ему, подводя к самому краю.

Глядя ему прямо в глаза, Мэлори начала медленно двигаться. Подъем и спад, такой плавный, словно скользишь по гладкому шелку. Ее имя эхом звучало в его голове — как песня или молитва. Он цеплялся за это эхо, пытаясь сохранить остатки самообладания, но это было просто невозможно. И незачем.

Она словно распалась на части. О боже, какое волшебное ощущение! Потерять себя, а затем обрести вновь. Мысли путались. Вскрикнув, Мэлори устремилась к последней вершине.

И увлекла за собой Флинна, крепко прижимая к себе.

Ему не хотелось думать. В таких обстоятельствах толку все равно никакого. Для всех заинтересованных лиц будет гораздо лучше, если он выбросит все мысли из головы и просто будет наслаждаться ощущением нежного женского тела, распластавшегося под ним.

Если не думать, ему, возможно, удастся удержать ее в таком состоянии достаточно долго, чтобы испытать блаженство еще раз. А потом опять не думать.

Интересно, долго так может продолжаться? Наверное, бесконечно.

Затем Мэлори зашевелилась под ним — чуть-чуть потянулась. Это была мысль, и она показалась Флинну вполне здравой.

— Воды. — Она погладила его по спине. — Пить хочешь?

— Нет, если для этого в ближайшие пять или десять лет нужно будет шевелиться.

Мэлори легонько ущипнула его за ягодицу.

— А я хочу. Так что шевелиться придется.

— Ладно. — Однако он не торопился, уткнувшись в волосы Мэлори. — Сейчас принесу.

— Не надо. — Мэлори слегка отодвинулась и выскользнула из-под него. — Я сама.

По дороге на кухню она остановилась у шкафа, и Флинн увидел, как ее восхитительное тело окутывает что-то прозрачное и шелковистое.

Может, он спит? Может, все это плод его фантазии, а на самом деле он лежит в собственной постели и на полу храпит Мо?

Нет.

Флинн сел, потер ладонями лицо и стал думать, хотя делать этого не следовало. Он пришел к Мэлори потому, что был взбудоражен, разозлен и смущен сценой, которая разыгралась между ними в его кабинете утром.

И вот теперь сидит голый в ее постели после невероятного секса. Причем она была пьяная. Ну, если не пьяная, то не совсем трезвая.

Ему не следовало оставаться. Нужно было найти в себе силы и уйти от обнаженной, охваченной желанием женщины, у которой под действием алкоголя отказали тормоза.

Он что, святой?!

Когда Мэлори вернулась, такая очаровательная в коротком розовом халатике, он хмуро уставился на нее.

— Я человек. Мужчина.

— Да. Думаю, теперь у нас в этом не осталось сомнений. — Мэлори присела на край кровати и протянула ему стакан с водой.

— Ты была голая. — Он взял стакан и сделал большой глоток. — Набросилась на меня.

— И что ты хочешь сказать? — Мэлори вскинула голову.

— Если ты жалеешь…

— С чего бы это? — Она отобрала стакан и допила остатки. — Я хотела тебя и получила. Я, конечно, была не совсем трезвой, но понимала, что делаю.

— Тогда ладно. Ладно. Просто после того, что ты сказала сегодня утром…

— Что я в тебя влюбилась? — Мэлори поставила стакан на поднос, лежавший на тумбочке. — Да, я тебя люблю.

Флинна захлестнула волна чувств, такая жаркая и стремительная, что разобраться в них не было никакой возможности. Но на поверхности был страх — липкий, противный.

— Мэлори…

Она продолжала пристально смотреть на него, молча и терпеливо, и страх начал подбираться к горлу Флинна.

— Послушай, я не хочу, чтобы ты страдала.

— Вот и хорошо. — Она ободряюще сжала ему руку. — На самом деле у тебя больше причин для волнений, чем у меня.

— Неужели?

— Да. Я тебя люблю и, естественно, рассчитываю на взаимность. Я не всегда получаю то, чего хочу, но обычно добиваюсь своего. Почти всегда. Так что в конце концов тебе придется меня полюбить, а поскольку эта мысль тебя пугает, у тебя больше причин для волнений, чем у меня.

Мэлори провела ладонью по его груди.

— Для человека, проводящего день за письменным столом, ты в отличной форме.

Флинн схватил ее руку, не давая спуститься ниже.

— Не будем отвлекаться. Боюсь, любовь — это не для меня.

— Тебе просто не повезло. — Она наклонилась и поцеловала его. — Такое без следа не проходит. К счастью для тебя, я могу быть терпеливой. И нежной, — прибавила Мэлори и села к нему на колени. — А еще очень, очень решительной.

— Черт! Мэлори…

— Может быть, просто ляжешь и насладишься моими ласками?

Возбужденный, взволнованный и благодарный, Флинн позволил ей опрокинуть себя на спину.

— Пожалуй, с этим трудно спорить.

— Пустая трата времени. — Мэлори развязала пояс халатика, тут же соскользнувшего с ее плеч. Потом провела ладонями по груди Флинна, обхватила его лицо ладонями и еще раз поцеловала. — Я намерена выйти за тебя замуж, — шепнула она и рассмеялась, почувствовав, как он вздрогнул. — Не волнуйся. Ты привыкнешь к этой мысли.

Он пытался протестовать, но Мэлори, продолжая смеяться, запечатала ему рот поцелуем.

«Боже, как хорошо! И дело не только в сексе», — подумала Мэлори, напевая под душем. Хотя и в сексе тоже. У нее всегда улучшалось настроение, появлялись уверенность в себе и решительность, когда она видела перед собой конкретную, ясно очерченную цель.

Загадка ключа была такой неопределенной, что вызывала скорее растерянность, чем прилив сил, но убедить Флинна Хеннесси в том, что они созданы друг для друга, — эта цель абсолютно конкретна. И достижима.

Мэлори не знала, почему влюбилась в него, и это свидетельствовало об искренности ее чувства.

Флинн явно не соответствовал ее представлениям об идеальном мужчине. Он не владел в совершенстве французским языком (или итальянским), не проводил все свое свободное время в музеях. Не носил сшитые на заказ костюмы и не читал стихи.

Мэлори планировала полюбить мужчину, обладавшего хотя бы одним из этих неоспоримых достоинств. И разумеется, он должен был ухаживать за ней, очаровывать ее, соблазнять, а затем признаться в вечной любви — в самый подходящий момент для этого, в романтической обстановке.

До Флинна Мэлори всегда анализировала, даже препарировала свои отношения с мужчинами, выискивая самые мелкие изъяны, и обнаруживала десяток громадных дыр.

Хотя какая разница, что было до Флинна?

Искать изъяны в отношениях с ним она совсем не хотела. Мэлори чувствовала, что ее сердце растаяло, причем в самый неожиданный момент. И ей это нравилось.

Кроме того, ей нравилось, что Флинн испугался. Получается, что к переменам стремилась именно она, и это было новое ощущение. Оказывается, приятно стать агрессором и откровенностью выбить мужчину из колеи.

Когда Флинн наконец сумел выбраться из ее постели — часа в три, не раньше, — она почувствовала его страх и растерянность. И желание остаться.

«Пусть немного понервничает», — решила Мэлори.

Она не могла отказать себе в удовольствии и позвонила в соседний цветочный магазин, попросив доставить одиннадцать роз в кабинет Флинна в редакции газеты.

На встречу с Джеймсом Мэлори отправилась, едва сдерживаясь, чтобы не закружиться в танце.

— Вид у тебя сегодня решительный и дерзкий, — заметил Тод, когда она вплыла в «Галерею».

• Предыдущая
• 38/69
• Следующая