Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень - Гир Александр - Страница 4

• Предыдущая
• 4/63
• Следующая

Он обхватил голову руками, уронил локти на стол и принялся горестно вздыхать. Встревоженный трактирщик бросил взгляд в сторону звездочета и архивариуса. Те поднялись с мест и подошли к незнакомцу.

– Что с вами, сударь? Вам нездоровится? – спросил Бальтазар Букреус.

– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня! – отозвался гость, ни на кого не глядя, и принялся вздыхать еще горестней.

– Сударь, – принялся уговаривать его трактирщик, – не надо так. У вас, должно быть, неприятности? Знаете, у меня их сколько! А я вот, смотрите, бодр и свеж, выгляжу молодцом, хотя мне немало лет. Поверьте моему опыту: все образуется.

– Вы думаете? – спросил юноша, отрывая ладони от лица и с надеждой глядя на своего утешителя.

– Конечно, – улыбнулся Локк. – Горести – что брехливые собаки: привяжутся на темной улице и идут по пятам, но укусить они не посмеют. Хороший дрын, сударь, – и их как не бывало.

– Правда?

– Верьте мне, я пожил на свете. А в качестве дрына осмелюсь предложить вам стаканчик старого традосского вина.

– Охотно, – согласился юноша. – Вы так добры. Знаете, а ведь вы почти угадали мои мысли. Я тоже, как только попал сюда, сразу подумал: все будет хорошо. А расстроился я скорее по привычке.

Локк пошел к стойке, незнакомец же только сейчас увидел стоящих возле него Себастьяна и Бальтазара.

– Ах, господа! – воскликнул он. – Я вас и не приметил. Простите, это все моя рассеянность. Должно быть, я выгляжу ужасно нелепо.

Он быстро поднялся и представился с изящным поклоном:

– Самюэль Карабус, к вашим услугам.

– Очень приятно, – кланяясь, отозвался архивариус. – А я, с вашего позволения, – Бальтазар Букреус, архивариус городского магистрата и хранитель библиотеки Нустернского университета.

– В самом деле?! – вскричал Самюэль Карабус. – Вы архивариус?

– А что тут удивительного? – поинтересовался Бальтазар.

– Ах нет, ничего. Просто у меня есть странное обыкновение: я свожу знакомство со всяким архивариусом, которого встречаю в своем вынужденном путешествии.

– Действительно странное обыкновение, – тихо заметил архивариус, а громче произнес следующее: – Позвольте представить вам моего друга – звездочет Себастьян Нулиус.

Себастьян, давно ожидающий своей очереди представиться, учтиво поклонился.

– Вы правда – звездочет? – оживленно переспросил Самюэль Карабус. Казалось, и это сообщение привело его в восторг. Он так открыто и внимательно посмотрел на Себастьяна, что тот невольно смутился.

– Вы не поверите, как я рад! – воскликнул восторженный гость. – Мне еще ни разу не встречались звездочеты. Случалось, конечно, видеть каких-то ярмарочных астрологов, но настоящего звездочета вижу впервые.

В это время к ним подошел трактирщик с кружкой вина и тарелкой ветчины.

– Господин Карабус, не присядите ли вы к нашему столу? – спросил архивариус и, получив согласие гостя, обратился к трактирщику: – Локк, поставь все это на наш стол.

С подчеркнутой церемонностью, на которую буквально провоцировал всех Самюэль Карабус, уселись за стол. Отпивая вино и жадно закусывая ветчиной, господин Карабус болтал почти без умолку. Он, видимо, хотел поведать сотрапезникам о своих странствиях, но из-за того, что беспрестанно перескакивал с одного на другое, цельного рассказа не получалось. Здесь были Юст и Баргорель, Турон и Сараманто. Даже архивариус, обыкновенно серьезный и сдержанный с незнакомцами, смотрел на гостя с улыбкой. Только Карабус начал говорить об Оргарде, как тотчас оборвал на полуслове и восторженно воскликнул:

– Я так рад, господа, что встретил вас всех! Мне давно не попадались такие милые люди! Напрасно вы, господин архивариус, скептически улыбаетесь. Это не лесть. Если бы вы знали, как много дурного я насмотрелся за время своего путешествия! Но не хочу об этом вспоминать. И только когда я оказался в вашем герцогстве, все вдруг преобразилось.

– А давно, позвольте узнать, вы попали к нам? – спросил Себастьян. Ему чем-то очень нравился этот странный молодой человек.

– Три дня назад я прибыл в Традосс, а вот сегодня – уже в Нустерне. И везде встречаю очень милых людей, вот таких, как вы. Напрасно вы смеетесь, господин архивариус. Впрочем, я, видимо, и впрямь смешон, но говорю правду.

– Я нисколько не сомневаюсь, – ответил архивариус. – Просто мы всего лишь минут десять как знакомы, а вы спешите делать такие далеко идущие выводы.

– Но, господа! – воскликнул Карабус. – Ведь для того, чтобы узнать человека, достаточно одного взгляда. И я уже знаю вас гораздо лучше, чем вы полагаете. Ведь все написано на ваших лицах.

– Ах вот как! – озадаченно заметил Бальтазар.

– Конечно! Вот вы, господин трактирщик, очень добрый человек. Да-да, вас легче огорчить, чем разозлить. Я даже подозреваю, что вы вообще не способны злиться. (Локк порозовел и расплылся в смущенной улыбке.) Вы, господин звездочет, человек очень прямодушный. Для вас легче умереть, чем солгать, и вы от этого часто страдаете. Кроме того, вы большой фантазер и такой же восторженный, как и я. Только вы глубоко прячете свои идеалы и фантазии, копите их для какого-то большого свершения. Такому, как вы, непременно повезет. У вас чистая душа, на ней нет ни единого пятнышка. Просто удивительно!

Бальтазар, видимо, польщенный характеристикой друга, улыбнувшись, посмотрел на Себастьяна. Потом посерьезнел и, глядя в глаза Карабусу, спросил:

– Ну а как насчет меня, молодой человек?

– А вы, господин архивариус, напрасно сдвигаете брови. Вы очень веселый человек, у вас душа юноши. И это удивительно, потому что, судя по вашим глазам, вы познали большую печаль. Но, должно быть, надежда в вас сильнее. Вы часто напускаете на себя суровый вид, но не оттого, что вы суровы, а оттого, что очень много знаете о том мире, в котором живете. Вы вообще очень умны. Вы хранитель огромных знаний, и ваш ум постоянно ищет новой мудрости. Вы необыкновенный человек.

Самюэль Карабус внезапно замолчал и задумался. Неудивительно, что после таких слов наступило молчание. Каждый был несколько смущен характеристикой в свой адрес, но безоговорочно признавал поразительную правоту характеристики другого. Заметив это несколько напряженное молчание, гость поспешно, как бы оправдываясь, сказал:

– О, не подумайте чего! Здесь нет никакого фокуса. Добрый человек прост и открыт, а стало быть, виден. Вы все добрые люди.

Архивариус почел за благо коренным образом переменить тему разговора.

– Скажите, господин Карабус, вы надолго приехали в Нустерн?

Гость как-то рассеяно посмотрел на Бальтазара и, вздохнув, ответил:

– Не знаю, как вам и сказать. Все будет зависеть от обстоятельств. Если и здесь меня ждет неудача, то отправлюсь дальше на север, хотя мне так нравится у вас.

– Дальше на север? – удивленно переспросил Локк. – Да ведь дальше нет дороги, сударь. На севере Красное болото и Дальний лес, который тянется неизвестно сколько. Одно слово – Глухомань.

– Как так? – спросил Карабус. – Совсем нет дороги?

– Так вот, нет, – подтвердил архивариус. – Разве что считать дорогой кабаньи тропы, но ходить по ним небезопасно.

– Еще бы, – подхватил трактирщик, – многие ходили по ним, но не многие возвращались.

Это сообщение привело Самюэля в крайне восторженное состояние. Он вскочил с места и принялся метаться по трактиру.

– Нет дороги! Ведь это замечательно! – восклицал он. – Ведь это надежда! Неужели в этой милой стране мне повезет? Ах, если бы! Если бы она была здесь!..

Восклицания юноши становились все более невнятными, в них даже почудились чужие, незнакомые слова, к которым внимательно стал прислушиваться архивариус. Наконец, восторженный юноша, то ли устав, то ли вспомнив что-то неприятное, остановился. Восторг его пропал так же внезапно, как и появился. Он сел на место и со вздохом попросил еще стаканчик вина.

– Охотно, сударь. – отозвался Локк и удалился к стойке.

– Простите, господа, – проговорил Карабус. – Я выгляжу ужасно глупо. Но если бы вы знали мои обстоятельства, то охотно извинили бы меня.

• Предыдущая
• 4/63
• Следующая