Прогулки по Москве - Коллектив авторов - Страница 36

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая

Кто-то находит в доме живое прошлое. Крупнейший наш искусствовед М. В. Алпатов, выступая на юбилее К. С. Мельникова в декабре 1965 года, говорил: «Мне было очень приятно входить в эти каменные цилиндры. Почему-то вспоминались башни Антониева монастыря в Новгороде и чудилось, будто я плыву на каком-то корабле… Здесь бросается в глаза, что из этих, казалось бы, самых практических и прозаических предпосылок возникает какой-то новый ритм, новые пропорции, новые комбинации и новые формы».

И опять это утверждение искусствоведа перекликается с одним из давних высказываний Мельникова: «Ближе нужно к земле, она родная мать, но дети ее бешеные, трезвых мало, и еще меньше благородных. Чем научнее (нахальнее), тем меньше становится на земле любви, слабеет сила красоты, замирают искусства, чахнет природа лесов, полей, аромат нежных ее цветов и свежего блеска бодрых лучей восхода. Творчество – тайна, и как бы красноречиво мы ее ни объясняли, она не объяснится и навсегда останется тайной, к нашему счастью».

Дом Мельникова весь пронизан творческой энергией, насыщен атмосферой прошлого, благотворных воспоминаний. Он будто живое существо, творящее постоянные положительно заряженные поля. Каждая часть его пространства создает свое настроение, свою мелодию. В гостиной на втором этаже будто звучат торжественные аккорды. В спальне вы попадаете во власть сонных грез. В мастерской на третьем этаже криволинейные очертания стен, шестиугольные окна сразу выводят за пределы обыденного.

«Воздействие дома удивительно, – говорит Виктор Константинович Мельников, талантливый художник, сын архитектора, – он прекрасно влияет на самочувствие, создает ощущение постоянной новизны, желание творить».

Изучая интерьеры дома, его планировку, понимаешь, насколько он удобен и рационален. Мастерски использовано свойство цилиндрической формы – зрительное перетекание смежных пространств. Великолепно решено естественное освещение. Шестиугольные проемы в стенах образованы сотовой архитектурой кладки. Особенно сильное впечатление производит мастерская, где по периметру стен от пола до потолка 36 окон создают неповторимое ощущение открытости внутреннего пространства, наполненного мягким, рассеянным светом. Здесь нет падающих теней, что крайне необходимо для работы архитектора и художника.

В спальне окна расположены с таким расчетом, чтобы их ритмическое чередование создавало атмосферу сна. «Одну треть жизни человек спит, – писал архитектор. – Если взять 60 лет – 20 лет сна, 20 лет путешествий в область загадочных миров без сознания, без руководства, касаясь неизведанных глубин, источников целительных таинств, а может быть, и чудес… В проекте 1930 года „Зеленый город“ на огромной, богатой природой, территории площадью 89 км² близ Москвы мною запроектировано пять видов спален: физических (влажность, давление), химических (ароматы лугов, полей), психических (шум листьев, морского прибоя, музыка, соловьи, гроза). Идея проекта забавила врачей, но в настоящее время медицина приближает свои методы к сну как к целебному источнику. И я верю, что я не так уж далек от правды со своим проектом, что скоро к науке с техникой придут на помощь поэт и музыкант и завершат мою мечту построить СОНную СОНату».

Всю жизнь Константин Степанович Мельников писал книгу «Архитектура моей жизни». Только небольшая часть ее опубликована. Приведем некоторые отрывки из этой книги.

К. С. Мельников. Автопортрет

К. С. Мельников в мастерской

«Наш дом, что соло личности, гордо звучит в гуле и грохоте нестройных громад столицы и, будто суверенная единица, настраивает с волевой напряженностью ощущать пульс современности. Я один, но не одинок: укрытому от шума миллионного города открываются внутренние просторы человека», – писал в своих воспоминаниях К. С. Мельников.

«Архитектурное искусство, как и все прочие искусства, служит только духовным сторонам жизни…

Для архитектора нет неархитектурных тем. Чисто архитектурные темы: „Любовь и ненависть“, „Перерождение врагов в друзей“, „Форум нации“…

Архитектура – это не целесообразность. Архитектура – это Красота, другой архитектуры нет и не может быть…

Претворять нежные грезы в мощную действительность – это и есть профессия архитектора…

Произведения архитектуры – сокровищница сокровенной силы, в которой минувшее так же ново, как настоящее…

Архитектура в игре пространств, а не в объемах пространств – внутреннем и наружном…

Я почувствовал в диагонали чудо…

Музыка конструкций есть архитектура…

В строительной конструкции таится душа. Уметь ее вызвать – значит создать Архитектуру…

Решить идею – нарисовать красоту…

Красота есть высшая практическая польза…

Чтобы быть архитектором, и чтобы им быть по-настоящему, нужно не только красиво рисовать, но и красиво чувствовать, красиво думать и красиво жить и работать…

Много тайн внутри нас, людей, они обнаруживаются искусством и любовью, и глубина их, протяженность их равна Вселенной…

Бесценно то, что создано духом человека, не руками и даже не мозгом…»

Эти глубокие образы-мысли еще раз подтверждают старую аксиому: Архитектура создается только большим Человеком.

«Звонили колокола по скончавшемуся императору Александру III, и в это же время отходила одна московская старушка. И, слушая колокола, сказала: „Хочу, чтоб оставшееся после меня состояние пошло на богоугодное заведение памяти почившего государя“… С этих-то старушкиных тысяч и начался музей», – так, по воспоминаниям Марины Цветаевой, начинал ее отец, Иван Владимирович Цветаев, рассказ о Музее изящных искусств.

Мечта о нем родилась намного раньше, возможно, в ту минуту, когда в 1875 году Иван Владимирович Цветаев, недавний выпускник Петербургского университета, 27-летний магистр римской словесности и доцент Варшавского университета, впервые ступил на землю Италии, «той благословенной страны, видеть которую для человека, занимающегося изучением античного мира, всегда составляет венец желаний».

Но еще раньше, в 20-е годы XIX столетия, мысль о таком музее увлекла княгиню Зинаиду Волконскую. Проведшая большую часть жизни в Италии, воспитанная в духе энциклопедистов XVIII века, широко и разносторонне образованная, она мечтала создать в Москве эстетический музей – в те времена он мог бы стать одним из первых в мире музеев такого рода. Вместе с Шевыревым и Погодиным княгиня Волконская даже представила докладную записку в Совет Московского университета, но ей отказали, и «прекрасная греза» княгини тихо угасла…

«Думала ли красавица, меценатка, европейски известная умница, воспетая поэтами и прославленная художниками, княгиня Зинаида Волконская, что ее мечту о русском музее скульптуры суждено будет унаследовать сыну бедного сельского священника, который до 12 лет и сапогов-то не видал…» – скажет Иван Владимирович 31 мая 1912 года на открытии Музея изящных искусств имени Александра III.

Но до этого счастливого дня еще долгие, долгие годы. А пока молодой филолог занимается научной работой, защищает докторскую диссертацию, преподает. В 1890 году занимает кафедру теории и истории изящных искусств Московского университета. Авторитет профессора Цветаева в научном мире высок – он действительный член Московского археологического общества и почетный член Петербургского университета, Российская Академия наук наградила его медалью «За усердный труд на пользу и славу Отечеству».

• Предыдущая
• 36/40
• Следующая