Сотня - Морган Кэсс - Страница 16

• Предыдущая
• 16/51
• Следующая

– Тогда ладно.

Еле сдерживая слезы, она постаралась улыбнуться.

– Спасибо тебе за все.

Выражение лица Люка слегка смягчилось.

– Удачи тебе, Гласс.

Он начал склоняться к ее лицу, и Гласс ничего не могла с собой поделать, по привычке потянувшись к нему, но тут он подался назад, с почти физическим усилием разорвав контакт между их взглядами. Не сказав больше ни слова, Люк развернулся и бесшумно двинулся туда, откуда они только что пришли. Гласс смотрела ему вслед, и ее губы жаждали прощального поцелуя, которым они никогда не обменяются.

Гласс добралась до своей квартиры и, вскинув кулак, легонько постучала. Дверь отворилась, и из-за нее выглянула мать Гласс, Соня. За какой-то миг на ее лице промелькнула целая гамма чувств – удивление, радость, замешательство и страх.

– Гласс?! – выдохнула она и потянулась к дочери, словно чтобы убедиться, что та на самом деле здесь. Гласс с благодарностью упала в материнские объятия, упиваясь знакомым запахом ее духов. – Я думала, что никогда больше тебя не увижу,– с этими словами Соня втащила Гласс в квартиру и закрыла дверь. Отступив на шаг, Соня посмотрела на дочь.– Я ведь все время считала дни до твоего восемнадцатилетия.– Ее голос упал до шепота: – Осталось всего три недели.

Схватив мать за холодную влажную руку, Гласс увлекла ее на диван и сказала:

– Нас собирались отправить на Землю. Сто заключенных… – Гласс сделала глубокий вдох.– И я должна была стать одной из них.

– На Землю? – медленно повторила Соня, словно стараясь лучше понять смысл собственных слов.– О, боже мой.

– Но перед запуском произошла стычка. Канцлер… – Голова Гласс пошла кругом, когда девушка вспомнила инцидент на взлетной палубе. Она изо всех сил взмолилась, чтобы с Уэллсом все было в порядке, чтобы там, на Земле, он воссоединился с Кларк, а не страдал от одиночества.– Началась суматоха, и я смогла сбежать,– продолжала Глас: в эту минуту подробности были неважны.– Я пришла просто сказать, что люблю тебя.

Глаза матери расширились.

– Так вот как подстрелили Канцлера! Ох, Гласс,– прошептала она, обнимая дочь.

В коридоре раздались звуки шагов, и Гласс вздрогнула, опасливо посмотрев на дверь. Потом она снова повернулась к маме.

– Я больше не могу тут оставаться,– сказала девушка, с трудом поднимаясь на ноги.

– Подожди! – Соня вскочила, схватила дочь за руку и усадила обратно на диван, вцепившись в ее запястья.– Канцлер в реанимации, а это значит, что главный сейчас Вице-канцлер Родос. Так что пока не уходи,– Она помолчала.– У него совсем другой подход к… правлению. Есть шанс, что он тебя помилует. Его можно убедить,– Соня встала и подарила дочери улыбку, которая мало чего добавила к блеску ее глаз.– Подожди меня тут.

– Тебе надо уйти? – тоненьким голоском спросила Гласс. У нее не было сил прощаться. Только не сейчас, когда каждое расставание могло стать последним.

Мать нагнулась и поцеловала Гласс в лоб.

– Я ненадолго.

Девушка посмотрела, как Соня, спешно накрасив губы, выскользнула в еще пустой коридор, а потом подтянула колени к груди и крепко-крепко обхватила их руками, словно стараясь не дать распирающим ее чувствам выплеснуться наружу.

Гласс точно не знала, сколько времени она спала. Когда она лежала, свернувшись калачиком, на диванных подушках, которые еще помнили форму ее тела, ей казалось возможным, что последние полгода были просто кошмарным сном. Не могла же она, в самом деле, провести их в заключении, в камере, в которой не было ничего, кроме двух металлических коек, молчания, буйной сокамерницы с Аркадии и призрачных рыданий, которые оставались с ней даже тогда, когда все слезы давным-давно высохли.

Открыв глаза, она увидела, что мать сидит рядом на диване, поглаживая ее спутанные волосы.

– Я обо всем позаботилась,– мягко сказала она.– Ты помилована.

Гласс вскинула ресницы.

– Как? – спросила она. Удивление прогнало образ Люка, который все еще маячил под ее опущенными веками первые мгновения после пробуждения.– Почему?

– Народ все больше тревожится,– объяснила мама.– За весь прошлый год никто из осужденных подростков не был помилован, и это заставляет людей сомневаться в эффективности системы правосудия. Ты станешь исключением, подтверждением того, что система по-прежнему работает как положено и что тем, кто может быть полезен людям, дается шанс вернуться в общество. Конечно, пришлось постараться, но в конце концов мне удалось убедить Вице-канцлера принять мою точку зрения.

– Мам… я не могу… я… спасибо,– не зная, что еще сказать, Гласс улыбнулась, приподнялась на диване и положила голову матери на плечо. Неужели она свободна? Она почти не могла понять смысл этого слова.

– Не надо благодарить меня, солнышко. Я на все для тебя готова.– Соня заправила за ухо Гласс прядку выбившихся волос и улыбнулась.– Просто помни, что ты никому не должна рассказывать об экспедиции на Землю. Я пообещала это.

– Да, но что с ребятами? С Уэллсом все в порядке? Ты можешь про него узнать?

Соня тряхнула головой:

– Запомни, никакой миссии не было. Важно лишь то, что ты теперь в безопасности. Тебе дается второй шанс,– тихонько прошептала мать,– пообещай мне, что ты не будешь делать глупостей.

– Обещаю,– сказала Гласс, в сомнениях качая головой.– Я обещаю.

Кларк выскользнула из отведенной под лазарет палатки и вышла на поляну. В палатке не было такой роскоши, как окна, но она все равно почувствовала, что занимается рассвет. Небо вдруг наполнилось цветом, а острый аромат воздуха разбередил в ее мозгу какие-то нервные окончания, о существовании которых она раньше даже не подозревала. Ей хотелось бы поделиться впечатлениями с теми двумя людьми, которые когда-то разбудили в ней страстное желание увидеть Землю, но Кларк знала – такого шанса у нее никогда не будет. Ее родители мертвы.

– Доброе утро.

Кларк одеревенела. Почти невероятно, что когда-то голос Уэллса был самым ее любимым звуком во Вселенной. Это Уэллс стал причиной смерти ее родителей, это из-за него их тела дрейфуют в глубинах космоса, все дальше и дальше удаляясь от всего, что они знали и любили при жизни. В момент слабости Кларк доверила Уэллсу тайну, которая ей не принадлежала. И хотя Уэллс поклялся собственной душой сохранить эту тайну, не прошло и суток, как он примчался к своему отцу. Он так отчаянно старался быть идеальным сыном своего отца и сообщества Феникса, что предал девушку, которую якобы любил.

Кларк обернулась и посмотрела ему в лицо. Ничто не удерживало девушку от враждебного выпада, но ей хотелось любой ценой избегать столкновений. Она попыталась, широко шагая, пройти мимо Уэллса, тот схватил ее за руку:

– Подожди секунду, я просто хотел…

Кларк вырвалась и прошипела:

– Не трогай меня.

Уэллс отступил, его глаза расширились.

– Извини,– сказал он ровно, но Кларк увидела боль на его лице.

Она всегда могла сказать, что именно чувствует Уэллс. Он был ужасным лжецом, но обещание сохранить ее тайну в свое время дал совершенно искренне. Просто потом что-то заставило его передумать, и родители Кларк заплатили за это высокую цену.

Уэллс не двигался с места.

– Я просто хотел убедиться, что с тобой все нормально,– тихо сказал он.– Сегодня мы собираемся закончить разбирать обломки. Твоим пациентам что-то нужно?

– Да. Стерильная операционная, капельницы, медицинский сканер, настоящие врачи…

– Ты делаешь гигантскую работу.

– Я делала бы ее гораздо лучше, если бы провела предыдущие полгода на практике в больнице, а не в Тюрьме.

На этот раз Уэллс успел подготовиться к атаке, и его лицо осталось бесстрастным.

Небо становилось все ярче, заливая поляну почти золотым светом, благодаря которому все предметы вокруг выглядели так, будто кто-то всю ночь наводил на них глянец. Трава в блестящих капельках воды казалась еще зеленее. На кустарнике, который еще вчера выглядел совершенно заурядно, распустились пурпурные цветы. Их длинные, заостренные на концах лепестки тянулись к солнцу, волнуясь на ветру, словно танцуя под им одним слышимую музыку.

• Предыдущая
• 16/51
• Следующая