Львовская гастроль Джимми Хендрикса - Курков Андрей Юрьевич - Страница 76

• Предыдущая
• 76/80
• Следующая

— В хорошем, — быстро исправилась Оксана, поняв, что сказала нечто двусмысленное. — Он просто себя не бережет. А если уж брать мужчину в мужья, надо, чтобы он жил долго и был здоровым! Иначе какой от него толк!

— Мне от него толк не нужен, — проговорила Дарка без улыбки на лице.

— Ой, извините! Я так нервничаю, что я лучше помолчу! — заявила Оксана и заметила, что Дарка, раскрыв рот, пораженно смотрит на ее тарелку.

— Тарас, смотри! Оксана заказала то же самое, что и мы! — проговорила Дарка.

— Ну, это же хорошо, — Тарас пожал плечами. — Это говорит о единстве вкусов… Да и здесь карп — фирменное блюдо.

Оксана тоже посмотрела на своего недоеденного карпа и принялась старательно его поглощать. Разговор прекратился.

Доев, Оксана поспешно поднялась из-за стола.

— Ой, мне надо по делам! — воскликнула она. — Рада с вами познакомиться. — Она одарила Дарку искренней улыбкой. — Извините за болтовню, но я действительно буду счастлива, если возьмете меня свидетельницей!

Дарка кивнула.

— А насчет свидетеля у тебя уже есть какие-то мысли? — спросила Оксана.

— Есть, — ответил Тарас. — Но это пока секрет…

Оставшись вдвоем, они заказали по капучино.

— Странная у тебя подруга, — выдохнула Дарка.

— Понимаешь, она актриса! И всё время боится сфальшивить. А вообще она очень хорошая! Бедным помогает!

— А ты что, бедный? — усмехнулась Дарка.

— Нет, я — счастливый! Но мне она тоже помогала!

— А ты мне что-то обещал! — вдруг оживилась Дарка. — Помнишь?

— Когда?

— Сегодня! Обещал что-то сказать, если я соглашусь стать твоей женой!

Тарас задумался.

— По поводу другой работы, — подсказала Дарка.

— А! — Вспомнил Тарас. — Точно! Я тебе хотел кое-что предложить! Ну, чтобы ты тем же, чем я, занималась, но только с женщинами! Это легко. Я тебе старую иномарку куплю, сдашь на права! Я ведь только с мужчинами работаю…

— Но я ведь мединститут не заканчивала, — засомневалась Дарка.

— Я тоже не закончил. Бросил на третьем курсе! Но для моего «ноу-хау» много образования не надо! Если захочешь, получишь потом лицензию «народного доктора» или что-то в этом роде. Но и так можно. Главное — хорошо водить машину!

— Я подумаю, — произнесла Дарка серьезно. — Это интересно!

Рассвет еще не наступил, а в двухэтажном доме на два парадных зажглись почти одновременно все окна. Хлопнула дверь, и во двор вышел с маленькой собачкой на поводке пожилой мужчина в пижаме, тапочках и зимней шапке-ушанке серого цвета. «Уши» шапки не были связаны на макушке и поэтому торчали вразнобой: одно было направлено вверх, к небу, а второе немного перегнулось в сторону. Он наклонился, отстегнул поводок от ошейника собачонки.

— Ну иди, Филя, побегай! Сделай свои дела! — проговорил он ласково.

Филя бросился к столику, за которым, припав к столешнице, дремали четверо мужчин. Сначала он обежал столик, сохраняя тишину и подробно обнюхивая ноги людей и ножки вкопанного в землю стола. Потом остановился и залаял.

Один из спавших за столом зашевелился, поднял голову. И собака отбежала к хозяину.

— Опять бомжи приперлись! — недовольно пробурчал мужчина и разочарованно причмокнул языком. — Пошли, Филя, к сараям, там уж точно никого!

И он ушел за угол дома. Собачка помчалась за ним следом.

— Эй, товарищи! — Рябцев протер глаза и вытащил свой мобильник, чтобы проверить время. — Подъем! Уже семь утра!

Алик, сидевший напротив бывшего капитана КГБ, вздрогнул. Поднял голову. Тут же рукой нащупал на скамейке свою шляпу и с облегчением вздохнул.

— Чуть не замерз, — выдохнул он. — И голова болит…

Рябцев повернулся к сидевшему рядом Винничуку. Тот еще дремал.

— Пан писатель, — обратился к нему Рябцев. — Общий подъем!

Юрко Винничук промычал в ответ что-то невнятное и отвернулся лицом от Рябцева, при этом не поднимая голову и не открывая глаз.

— Ну да, — закивал сам себе бывший капитан. — Богема так рано не встает!

Видимо, слово «богема» как-то проникло в уши писателя, и он тяжело вздохнул, после чего оторвал голову от рук, на которых она лежала, и обернулся к соседям по ночному застолью.

— Темно ведь еще, — устало произнес он.

— В доме уже все окна горят! — сказал Рябцев.

— А в моем еще темно, — заторможено произнес писатель.

— Юрко, — заговорил вдруг Алик, и его голос зазвучал удивительно свежо и трезво. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— А чего? Хорошо, конечно! — ответил Винничук.

— А вы? — спросил хиппи бывшего капитана.

— Нормально, только гудит немного в голове. А что?

— Так мы ведь все протрезвели, — поделился открытием Алик Олисевич. — И сидим с этим моряком рядом! — Он кивнул на спящего бомжа.

— Ну и что? — не понял сути слов оживившегося вдруг Алика Юрко Винничук.

— А то, что никого из нас не мутит, хоть мы и сидим совсем рядом с ним!

Винничук задумался.

— Да, — сказал он. — Странно!

— Ничего странного! — отмахнулся рукой Рябцев. — Он протрезвел, и мы протрезвели! Видите, он, когда трезвый — не опасный! Если бы он не пил, то никаких бы и проблем не было!

— Точно, — согласился Винничук. — Трезвый и спящий, он не страдает, а значит, и не делится с миром своим страданием. У него сейчас полный штиль! Главное — не дать ему выпить, когда он проснется!

— А у нас есть что выпить? — поинтересовался Алик и, почувствовав, что его макушке стало как-то холодновато, взял со скамейки и напялил на голову свою широкую кожаную шляпу.

— У меня еще бутылка, — сказал Рябцев и глянул под ноги, где стояла спортивная сумка.

— У меня тоже бутылка, — признался Винничук.

— Сделаем вид, что водки больше нет?! — то ли спросил, то ли предложил Алик.

Но сделать вид не получилось. Десять минут спустя моряк проснулся, и в его глазах засветилась недобрым огнем такая жажда, что после первого же его упоминания о том, что надо бы продолжить, Винничук вытащил из внутреннего кармана пальто поллитровку и выставил на стол. Рука моряка быстро и жестко ухватила бутылку за горлышко и потянула к себе. Он снял винтовую крышку, сам налил в свой стакан.

— Секундочку, — остановил его Винничук. — Я сейчас домой побегу своих повидать, а вы спускайтесь к душевой! Найдете?

— Как же мы ее найдем, если мы не знаем, где мы? — спросил Алик.

— По вон той дороге всё время вниз и вниз, а потом будет широкая улица и по ней направо. Там узнаете! — проинструктировал их Юрко и быстрыми шагами стал удаляться по только что рассказанному маршруту.

— А ты когда? — крикнул ему вслед Алик.

— Я к десяти туда приду. Или позвоню!

Алик тяжело вздохнул, и тут его затрусило и затошнило, и сердце закололо, как бывало уже не раз. Он бросил испуганный взгляд на моряка и понял, что тот только что выпил стакан водки. Отступать было некуда. Алик быстро налил себе и Рябцеву. Они выпили поспешно и даже, казалось, не ощутили ни вкуса, ни крепости этой водки. Зато тошнота и боль отступили. Пришло какое-то объединяющее тепло и странное желание оставаться «втроем».

— Ой как мне хреново, — забубнил моряк, оглядываясь по сторонам. — Каждое утро одно и то же! Сушит и сушит!

— Может, закусить надо? — спросил Алик участливо.

— А что-то есть?

Алик бросил взгляд на Рябцева. Тот поднял с земли сумку, раскрыл. Вытащил четвертушку черного хлеба, большую чищеную луковицу, ножик. Порезал луковицу и хлеб.

Бомж вылил в свой стакан остававшуюся в бутылке водку и бросил пустую бутылку под стол. Рябцев нехотя достал свою водку из сумки.

— Ты особо не напивайся, — сказал он моряку. — Мы сейчас пойдем мыться, в душ.

— Одно другому не мешает, — произнес бомж и взял стакан в руку.

Рябцев налил себе и Алику уже из своей бутылки.

— За твой отъезд! — сказал, глядя в мутноватые глаза моряка.

— Куда это я еще должен ехать? — спросил тот недовольным голосом.

• Предыдущая
• 76/80
• Следующая