Секретное оружие - Овалов Лев Сергеевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/42
• Следующая

“Ребята” поблагодарили полковника за добрые пожелания, проверили приборы, выспались и поднялись в указанное им время.

Друг с другом Хаусон и Джергер попрощались еще на земле, в воздухе не остается времени для выражения каких бы то ни было чувств.

Ночь. Тьма. Самолет парит в высоких слоях атмосферы…

Джергер камнем летит в темную бездну. Беспокоиться не приходилось — сработает автоматическое устройство, парашют раскроется в пятистах метрах от земли…

Беспокоиться действительно не приходилось — если парашют не раскроется, сработает взрывное устройство и при ударе о землю сгорят и парашют, и все “остальное”.

Однако автоматическое устройство не подвело…

Смутно белея в темноте, шелковый купол бесшумно опадает на мокром черном поле.

С этого момента Джергера больше не существует. Мистер Джергер не так-то скоро возродится теперь к жизни.

Темно. Но все-таки можно кое-что рассмотреть. Надо обезвредить взрывное устройство, уничтожить взрывчатку и идти…

Где-то вдалеке урчит мотор. По всей вероятности, трактор. Лучше всего идти в противоположную сторону.

Мрак постепенно редеет, начинается рассвет. Повсюду черная вязкая земля. Он приземлился как раз там, где намечено. Хаусон неплохой штурман. Вокруг ни возвышенностей, ни строений. По-видимому, это и есть степь.

Небольшая ложбинка напоминает воронку от крупного снаряда. Шерстистая прошлогодняя травка. На дне нерастаявший снежок. Самое подходящее место.

Парашют. Кислородный прибор. Маска. Шлем. Комбинезон. Вынуть из прорезиненного мешка костюм, кепи, легкое пальто из шерстяной ткани и отложить в сторону. Мешок в общую кучу. Проверить все на себе. Паспорт. “Александр Тихонович Прилуцкий”. Деньги. Только советские деньги. Корреспондентский билет. Он — корреспондент одной из московских газет. Это только до Москвы. Там он получит от Харбери все, что нужно. Пистолет… Минуту он колеблется, но закапывает и пистолет. Если его вздумают обыскать, оружие может погубить. Есть еще один предмет, который тревожит Джергера: игла с ядом. На тот случай… Но таких случаев быть не должно, и не будет. Такие случаи исключаются. Пусть этими иглами пользуются авторы детективных романов! Джергер втаптывает ее в землю. Он хочет жить и будет жить. Теперь вскрыть баллон с воспламеняющейся смесью, облить и сжечь. Останутся только металлические части, поди разберись в них…

Все происходит как положено. Вещи тлеют почти без пламени. Ткань парашюта, стропы, комбинезон пропитаны особым составом. Все превратилось в рыжую труху. От Роберта Джергера не осталось никакого следа.

Из вещей, которые как-то могут его скомпрометировать, сохранились только компас и карта. Компас и карта, купленные в картографическом магазине в Москве. Компас, сделанный на московском заводе, и карта, напечатанная в московской типографии.

Так вот какая она, южноуральская степь!

Ранняя весна, недавно сошел снег, пахнет свежестью, сыростью, дождем…

Надо еще выждать. Любой встречный заинтересуется, каким ветром занесло его с утра в степь.

Он видит ложбинку, где склоны посуше, и ложится. Просыпается после полудня, когда солнце греет уже вовсю.

Вскоре находит полевую дорогу. Хотя она и немощеная, но сухая, хорошо накатанная, — видно, по ней много ездят.

Вскоре его нагоняет грузовик.

Джергер поднимает руку.

Шофер, молодой парень с хитрыми черными глазами и в синем ватничке, распахивает дверцу кабинки и с интересом рассматривает незнакомца.

— Подвезти?

— Пожалуйста, — говорит Джергер. — Добрый день.

— Садитесь.

Он ждет, пока Джергер сядет, и включает мотор.

— Вы куда? — спрашивает Джергер.

— А вам куда?

— Мне на станцию, — наугад говорит Джергер.

— Куда? — удивляется шофер. — Так это же в обратную сторону!

— А сколько до нее?

— Да километров двадцать!

— Я шел от нее и заблудился, — объясняет Джергер.

— Как так?

— Вылез на станции и пошел. И немножко запутался.

— А куда шли? — спрашивает шофер.

— Куда-нибудь.

— Как “куда-нибудь”?

— Я — журналист, — объясняет Джергер. — Хотелось побывать в этих местах, мне не нужен какой-нибудь определенный пункт.

— И пошли в степь?

— И пошел в степь.

— Эдак можно далеко зайти…

— Не рассчитал… — Джергер достает свой корреспондентский билет. — Вот мое удостоверение.

Шофер даже не взглядывает.

— На что оно мне!

— А вы куда? — снова спрашивает Джергер.

— В совхоз, в Завидово, — объясняет шофер.

— А это далеко?

— Километров двенадцать еще.

— Пожалуй, я выйду, — говорит Джергер. — Я не думал, что так далеко.

— Вы же говорите, вам все равно! Едемте!

— Нет, я не думал, что так далеко, — упрямо повторяет Джергер. — Я не успею вернуться сегодня на станцию.

— Это конечно, — соглашается шофер и останавливает машину.

— Спасибо, — говорит Джергер и протягивает деньги.

— За что? — удивляется шофер.

— Берите-берите!

— Ну спасибо…

В это время на дороге показывается встречная машина. Шофер машет рукой, и она останавливается.

— Генка, ты на станцию? — спрашивает шофер, поглядывая на Джергера.

— Ага.

— Захвати вот товарища.

— С полдороги?

— Да не рассчитал он…

— Пожалуйста!

Вокруг расстилается степь. Еще черная, парная, слегка пригретая солнцем. Это не просто тысячи акров распаханной земли, а живое пространство, имеющее свою неповторимую душу. Здешние русские парни, несущиеся на своих грузовиках, удивительно простодушны и тоже чем-то сродни своей степи. Джергер рассказывает Генке, что он корреспондент, что проездом ему хотелось побывать в Завидове, но вот не рассчитал времени, а Генка, в свою очередь, рассказывает что-то о Завидове и о себе…

Так, за разговорами, они доезжают до станции.

Джергер и этому шоферу дает деньги, приобретает билет на ближайший поезд.

В ожидании поезда он заходит в уборную, рвет карту и бросает обрывки и компас в нечистоты.

Без всяких приключений доезжает до узловой станции, пересаживается в московский поезд и через двое суток вылезает на Казанском вокзале.

Для того чтобы его появление выглядело естественнее, покупает чемодан, и не проходит нескольких часов, как он становится обладателем комфортабельного номера в одной из недавно выстроенных столичных гостиниц.

Все в порядке. Как будто никто им не интересуется. Да и с какой стати стали бы им интересоваться…

Звонить из своего номера опасно. Джергер спускается в вестибюль. Там несколько телефонов-автоматов, но он не решается звонить даже оттуда.

Он выходит на улицу, ищет будку с телефоном-ав­томатом. Если даже разговоры Харбери подслушиваются, пусть попробуют угадать, с кем тот разговаривал!

Джергер набирает номер, который помнит лучше, чем “Отче наш…”.

— Да! — слышит он негромкий, сипловатый голос.

— Мистер Харбери?

— Да!

Джергер меняет интонацию:

— Билл, дружище, здорово! Это говорит Робби… Привет от Чарли!

— Здравствуйте, Робби! — В голосе Харбери тоже появляются приветливые интонации. — Где вы пропали? Жду… Завтра в шесть часов у меня дома…

Они обмениваются еще несколькими незначительными фразами.

Джергер выскальзывает из будки и спешит отойти подальше.

План их первой встречи разработан далеко от Москвы, и Харбери своевременно о нем осведомлен.

По приезде в Москву Джергер звонит Харбери по его домашнему телефону, и тот называет день и час встречи. Место определено заранее. Теперь Джергер должен лишь свериться с расписанием и выбрать поезд, который подойдет к перрону станции Клязьма в названное Харбери время.

Северная железная дорога… Джергер должен находиться в поезде, идущем со стороны Загорска. В третьем вагоне с хвоста, на третьей скамейке от заднего входа, с правой стороны, у окна. В руке он должен держать коробку с папиросами “Казбек”.

Еще месяца за два до появления Джергера в Москве Харбери начал получать предписания: “Окажите полное содействие… Ознакомьте с условиями работы… Обеспечьте успех операции…”

• Предыдущая
• 9/42
• Следующая