История одной судьбы - Овалов Лев Сергеевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/66
• Следующая

На вокзале уже был порядок, всюду подметено, прибрано, только креозотом пахло еще резче, чем в прошлом году.

Анна трижды прошла платформу из конца в конец, асфальт проминался у нее под ногами, душно было и в тени. Нетерпение все сильнее овладевало ею, и, когда вдали появился попыхивающий паровоз, она с трудом удержалась, чтобы не побежать навстречу.

Четвертый вагон…

Вот и тетка с чемоданами в обеих руках, позади какая-то женщина с Женечкой.

Ох, до чего ж она худа да бледна! Совсем заморыш. В зеленом плюшевом пальтишке. Такого у нее не было. Мала не по возрасту. Не в отца и не в мать. Спать хочет или в девочку вселилось такое равнодушие, что его уж ничем не истребить?

Тетка сразу увидела Анну.

— Ну, здравствуй, здравствуй. Доехали. Бери чемодан, одной трудно. Носильщика не надо, справимся.

Анна схватила Женечку, прижала к себе.

— Дочуня, узнаешь?

Женечка молчала, но как будто узнала мать, тоже прижалась к ней испуганно и доверчиво.

Тетка засмеялась.

— Своя кровь!

Сама тетка раздобрела, помолодела, на ней габардиновое пальто и цветастая шелковая косынка, узлом стянутая на затылке.

Теткина попутчица приветливо посмотрела на Анну и застенчиво произнесла:

— Вот и свиделись…

— Бывайте здоровеньки, — вдруг сказала ей тетка. — Ходите. Теперь мы сами уже…

Тетка ничего не сказала обидного, но точно отбросила женщину от себя, та постояла с минуту и пошла прочь.

— Что — знакомая? — спросила Анна.

— Какое там, — безразлично отозвалась тетка. — Смотрели друг дружке за вещами… — Попутчица ее уже не интересовала. — Ну куда, Нюра? Показывай. Как ты тут, обжилась?

Одной рукой Анна прижала к себе Женечку, другой взяла у тетки чемодан — чемодан был тяжел, точно набит камнями, — и пошла к выходу.

За оградой ждала машина — грузовик из Сурожской МТС. Шофер должен был получить в Пронске железо, но директор МТС сказал, что железо можно и не получать, возьмут в следующий раз.

Анна из уважения посадила тетку рядом с шофером, отдала ей Женечку, хоть и не хотелось отдавать, а сама с чемоданами забралась в кузов.

— Анна Андреевна, я захвачу человек двух? — небрежно обратился к ней шофер.

Анна понимала, вопрос задается только ради проформы.

Он ушел искать пассажиров.

Вскоре в кузов набилось столько людей, что Анне пришлось потесниться.

— За железом не поедем, — решительно заявил шофер. — Ребенка мотать нечего…

Шофер был в хорошем настроении — не зря сгонял в Пронск машину — и всю дорогу назад гнал грузовик с ветерком.

Платных пассажиров высадил при въезде в Сурож, довез Анну до квартиры и помог даже внести в дом чемоданы.

Тетка вошла в комнатушку Анны и поморщилась.

— Тесно…

Комнатушка и впрямь была тесна, тесна и бедна; и узкая железная кровать, и колченогий стол с подоткнутой под одну из ножек дощечкой, и жалкий комодик с флаконами из-под одеколона — все подчеркивало скудость средств и неустроенность обитательницы комнаты.

Анна обвела комнату взглядом, как будто увидела ее заново.

— Не все сразу, — сказала она. — Будут и хоромы, бог даст.

Тетка сразу почувствовала себя хозяйкой. Сняла пальто, повесила на гвоздь, полезла в комод, сама нашла простыню, занавесила пальто, достала из чемодана сало, лук, домашнюю колбасу.

— Угощай, Нюра, гостей, — весело сказала она. — Русские люди на пустой желудок не калякают.

Анна накрыла на стол, принесла самовар, пригласила к столу хозяйку.

— Тетя Клава, тетя Дуся, — познакомила она тетку с хозяйкой.

Тетка толстыми ломтями кромсала сало.

— Кубанское сальцо, угощайтесь!

В Суроже жили небогато, люди еще еле-еле оправлялись после войны, сало, да еще вдосталь, было в диковину.

Евдокия Тихоновна, натерпевшаяся и голода и холода за войну, выбрала ломтик потоньше, осторожно положила на хлеб.

— Благодарствуйте, приберегу сыну.

— Да мы и сыну отвалим, — великодушно ответила тетка. — Вот привезла внучку…

Она опять критически оглядела комнату.

— Где же ты ее поместишь? — спросила тетка. — Тесно.

— В тесноте, да не в обиде, — недовольно возразила Евдокия Тихоновна. — Нам в Суроже не до жиру.

— Не скажите, — возразила тетка, наевшись сала. — Ребенок требовает ухода.

Женечка сидела рядом с матерью и лениво жевала сало.

— А теперь по чашечке, — сказала тетка.

Она опять слазила в чемодан, достала кулек с урюком, щедрым жестом высыпала угощенье на стол.

— Угощайтесь, угощайтесь, с чаем очень пользительно. — Наложила сушеных плодов в стакан, подала стакан Анне. — Плесни-ка кипяточку. Распарятся, самый смак будет. — Подвинула стакан Женечке. — Угощайся, внучка.

Напившись чаю, тетка принялась выкладывать из чемодана подарки.

— Я вхожу в положение. Вот сальце. Поболе килограмма. Чернослив. Не уступит сочинскому. Килограмма два. Урюк…

Она выкладывала кулек за кульком, горделиво поглядывая на хозяйку квартиры — мол, вот я какая!

— Прибери, — приказала она племяннице. — Тебе с твоей простотой без поддержки не обойтись, я ж понимаю.

Выложив подарки, тетка снова села к столу. Распаренная, сытая, уверенная в себе, она ласково смотрела на собеседниц.

— А как тут у вас с сухофруктами? — вдруг спросила она, не обращаясь ни к кому порознь. — Как тут у вас с сухофруктами, спрашиваю?

— С какими сухофруктами?

Анна удивилась, а Евдокия Тихоновна вовсе не поняла вопроса.

— Ну, компот, компот, — нетерпеливо пояснила тетка. — Есть на базаре сухофрукты? В ваших местах сухофрукты должны быть в цене!

Носком туфли она притронулась к чемодану.

— Полтора чемодана привезла, расходы оправдать.

Евдокия Тихоновна задумчиво посмотрела на гостью.

— Нет у нас сухофруктов, — скучным голосом сказала она. — Детский продукт…

— А ты, Нюра, не примечала? — обратилась тетка к племяннице.

Анна отрицательно покачала головой.

— Не хожу я на базар.

Тетка решительно встала, оделась.

— Пойду сама погляжу.

Анна убирала со стола. Почему-то стало неудобно перед хозяйкой. Анна насыпала на тарелку урюк, положила сала.

— Возьмите, тетя Дуся.

Хозяйка кивнула на выходную дверь, испытующе взглянула на квартирантку.

— Не заругается?

— Берите, берите.

Тетка вернулась под вечер, довольная и веселая.

— Все лавки обошла, хоть шаром покати, — похвасталась она. — Не поступает сухофрукта в продажу, по детским домам да по больницам расходится. Соскучился народ по фрукте, выноси на базар — с руками оторвут. Не знаю только, почем продавать. Урюк, конечно, подешевле, а вот курагу…

Она вслух прикидывала, по какой цене продавать свою сухофрукту, подсчитывала прибыль, говорила о черносливе с такой теплотой, будто чернослив этот был предметом ее самой пылкой любви.

— Я тебе, Нюра, посылки буду сюда посылать с фруктою. Я тебе найду здесь людей, самой, конечно, как агроному, неудобно на базаре стоять, а вечером посчитаешься честь честью, себе процент возьмешь и мне переведешь. А то, еще лучше, что из промтоваров пришлешь, я тебе напишу что…

Легли спать, а она все говорила и говорила, и даже тогда, когда ее речь сменилась монотонным посвистыванием, Анна долго не могла заснуть.

Тетка проснулась спозаранок, но Анна была уже на ногах.

— Чуть не проспала… — Тетка зевнула, потянулась. — Пойду…

— Нет, Клава, — жестко сказала Анна. — Никуда вы не пойдете.

— Как не пойду? — удивилась тетка, садясь на кровати. — Меня люди ждут!

— Не пойдете, — повторила Анна. — Незачем.

— Ты мне не указчица! — вспылила тетка. — Сама знаю, что делать.

— Нет, Клава, — сказала Анна. — Я здесь агроном, мне людей совестно, думаете — не станет известно, кем вы мне приходитесь?

— А ты уж и засовестилась? — язвительно спросила тетка.

Анна посмотрела на тетку.

— А что ж вы думаете?

• Предыдущая
• 5/66
• Следующая