Воины преисподней - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/90
• Следующая

Выслушав признание татар, Карсидар долго молчал, борясь с отвращением, затем отвёл в сторону Михайла и чистосердечно признался, что ошарашен всем случившимся. Податливость татар не могла не вызвать подозрения. Ордынцы только что собрались сжечь Киев, покорить Русь и расквитаться наконец за позорную смерть Бату – как вдруг при появлении Карсидара впадают в настоящую панику!

– Но ты сам хотел их напугать, – возразил Михайло. – И по всему видать, татарва струхнула знатно. Да ежели всё это правда, ты наоборот должен радоваться, что одно твоё имя заставило нечестивца Тангкута повернуть оглобли к своему поганому Сараю!

– А зачем уменьшать и без того недостаточно сильное войско, которое только и способно противостоять нам?! – не сдавался Карсидар. – Это же явная глупость: ослабить конницу! До этого и у нас, и у татар конников было примерно поровну, а сейчас наших больше! Теперь про пехоту. Сражаться верхом в городе не станешь, там развернуться негде. Значит, и здесь преимущество за нами, пеших воинов у нас заведомо больше. И даже если татарские всадники спешатся, то почти не выиграют в количестве. Выходит, ещё вчера наши армии могли биться на равных, а теперь мы получаем перевес.

– И что в поле, что в городе, а кругом наша взяла… Ну, Тангкут и прежде ошибался, – философски заметил Михайло. – Пожалуй, сейчас самое время ударить по татарве, и войне конец.

– Так-то оно так, да можно ли верить этим собакам, – с сомнением сказал Карсидар, который терпеть не мог ордынцев и ожидал от них только лишь коварных подлостей.

Но подлость – подлостью, война – войной, ненависть – ненавистью, а речи насчёт жён и детей чрезвычайно смутили Карсидара. Слишком уж по-человечески звучали эти просьбы из уст дикарей. Чувствовалось, что они действительно напуганы. Значит, татары уже похоронили мысль о победе… Так что, в самом деле война подходит к концу?

– А вот тут, любезный зятёк, я тебе не советчик, – развёл руками Михайло.

– Опять же, решать только тебе. Скажу одно: верить ордынцам, конечно, не след, но… как ни верти, а слова их лживые ты не проверишь.

Михайло немного помолчал. Скорее всего, в данный момент он всё-таки жалел, что любимый зятёк лишился дара читать мысли и таким образом выведывать самые сокровенные тайны. Затем вздохнул и подытожил:

– Остаётся один-единственный верный способ узнать истину. С самого утра выступай в поход, нагони их рать да убедись, так ли они тебя боятся, как говорят. Только будь осторожен, смотри в оба, как бы татарва в самом деле какую пакость не учинила. И никто тебе большего не присоветует. Такие дела, Давидушка.

Карсидар и без того знал, что завтра русичам придётся нагнать отступившие татарские отряды, схватиться с ними, а тогда… Нет, завтра, всё решится завтра!

Сопровождаемый тестем Карсидар вернулся к покорно ожидавшим его решения татарам и объявил, что принимает «живой подарок» и постарается избежать кровопролития, насколько это возможно. Затем велел ордынцам сложить оружие, а своим воинам – препроводить сдавшихся на его милость в обоз и стеречь их, уделяя особое внимание связанному Карагаю. Татары одобрительно залопотали, побросали наземь оружие, кто какое имел. Один лишь темник, понятное дело, остался недоволен. Когда двое русичей подхватили его под мышки и за ноги, чтобы отнести в обоз, он принялся истошно вопить, брызгая слюной ругаться на нечистом своём наречии, извиваться всем телом и даже пытался брыкаться, но это, разумеется, не помогло. Предавшие своего командира татары отвечали ему бранью и, как пояснил толмач, обвинениями в том, что Карагай вместе с Тангкутом готов был умертвить всех ради собственной прихоти.

Остаток ночи прошёл тихо. С рассветом двинулись в путь, соблюдая те же предосторожности, что и накануне. Ближе к полудню разведчики наскочили на нескольких конных татар, которые при встрече бросились наутёк. А ещё через полчаса обе армии сошлись лицом к лицу… Хотя назвать армией две, от силы две с половиной тысячи ордынских всадников вряд ли было возможно.

– Где же остальные? – процедил сквозь зубы Карсидар, усиленно теребя бороду.

– Нечистый их разберёт! Может, засаду устроили, а может и поразбежались со страху, – проворчал Михайло. – Давай-ка, Давидушка, обождём разведчиков.

Ещё около часа татарская конница и русское войско стояли друг против друга на расстоянии выстрела из лука, выстроившись в боевые порядки. Когда Карсидар в сопровождении толмача выехал перед строем и предложил решить исход боя поединком между ним и сильнейшим татарином, среди ордынцев не нашлось ни одного желающего драться.

После переправы Карсидар неоднократно экспериментировал с красными камешками, хранившимися у Вячка, и постепенно научился чувствовать их присутствие. Теперь он напряг все остатки «колдовских» сил и попытался определить, есть ли это средство у татар. Безрезультатно…

Наконец разведчики доложили, что никаких признаков засады поблизости не обнаружено. И хоть получалось, что в ненайденной засаде могло схорониться от трёх до шести тысяч ордынцев (если Тангкут не увёл с собой часть воинов, и все россказни перебежчиков были частью плана хитроумного хана), Карсидар решил атаковать дикарей.

Для начала две большие группы пеших лучников выбежали вперёд и принялись обстреливать татар. И пока ордынцы отвечали тем же, из прохода между пехотинцами ринулась на врага конница. Ещё два отряда всадников заходили с боков. Таким образом, Карсидар рассчитывал, что его воинам удастся окружить татар и одновременно рассечь их боевой порядок посередине. Ну и не следовало забывать о возможности засады: все, кто не участвовал в атаке, внимательно поглядывали по сторонам, а разведчики продолжали рыскать по степи. Но вокруг всё было спокойно.

Тем временем русская конница уже сошлась с татарской. Казалось, битва и дальше будет разгораться, но не прошло и нескольких минут, как татары дрогнули, подались назад, а затем обратились в настоящее бегство, пытаясь не дать окружить себя.

– Смотреть по сторонам!!! – крикнул Карсидар, привстав в стременах, и пока сражавшиеся передавали предостережение воеводы дальше, бросил вперёд новые силы. Теперь татар точно ветром сдуло: через пару минут вражеская конница рассыпалась по степи, и только убитые и раненые ордынцы напоминали о том, что ещё до полудня на этом месте находился противник.

– Ну это вообще ни на что не похоже! – возмущался Карсидар. Он приказал прекратить преследование и собраться, опасаясь, как бы русичи поодиночке или мелкими отрядами не угодили в ловушку, а сам спрыгнул с седла, подобрал и сломал несколько татарских стрел. Зловещих кроваво-красных камешков не оказалось ни в одной. Тогда он подозвал толмача и с его помощью узнал у раненых, что после мятежа телохранителей и исчезновения Карагая половина татар разбежалась, остались лишь настроенные наиболее решительно. Однако не имея командира, они запаниковали и дрогнули при первом же натиске. Тем более, что против них ополчился сам Харса-колдун… Теперь путь на Тангкут-Сарай открыт.

На военном совете было принято решение как можно быстрее двигаться вперёд и осадить город, пока находящиеся там во главе с великим ханом татары не получили подкрепления. Поэтому отпустив всех ордынцев, сдавшихся ночью на милость Харса-колдуна (чтобы не стесняли движение войска), Карсидар оставил их заботиться о раненых соплеменниках, и русичи продолжили поход. Правда, Михайло пробовал мягко настаивать на допросе Карагая (разумеется, уж этого-то не отпустили), поскольку темник мог рассказать что-нибудь интересное и важное о плане обороны Тангкут-Сарая. Но Карсидар, который теперь не слишком доверял допросам, угрюмо бросил:

– Это всегда успеется, – и больше не пожелал слушать тестя.

За два с половиной дня, которые понадобились армии русичей для ускоренного перехода к Тангкут-сараю, ничего примечательного не произошло. Иногда на горизонте возникали одинокие татарские всадники, но приближаться к русскому войску они не рисковали. Ни единой засады ордынцы также не устроили. К середине третьего дня русичи спокойно вышли на берег Итиль-реки и к вечеру достигли цели похода.

• Предыдущая
• 60/90
• Следующая