Воины преисподней - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 48
- Предыдущая
- 48/90
- Следующая
– Что? Что случилось? Опять тебе плохо?
– Да так… – неопределённо сказал Карсидар, но тут же опёрся о плечи сразу двух человек и прохрипел: – Пить охота.
В самом деле, теперь и во рту пересохло.
– Я сейчас! – воскликнул один из воинов, бросаясь к реке, но тут же остановился и с досадой воскликнул: – Эх, дурья башка! У меня ж даже шелома нету…
– Я принесу, – вздохнул Демид, направляясь в темноту и стаскивая с головы шлем. – Сейчас, Давид, сейчас…
– Нет, – сказал Карсидар. – Лучше отведите меня к воде. Умоюсь, глядишь, и полегчает.
Поддерживавшие его воины повернули назад, за ними увязались ещё несколько человек, переживавшие за воеводу. И вот Карсидар почувствовал, как с каждым шагом боль уходит, свинцовая тяжесть сменяется неприятным, но вполне терпимым покалыванием, а сухость во рту исчезает. В непосредственной близости от воды он отпустил провожатых, сам сделал два последних шага, лёг на живот и с огромным облегчением принялся пить холодную речную воду и умываться. Потом сел, отряхнулся и объявил:
– Вот что. Который из вас не сильно устал, пусть сбегает в лагерь и приведёт ко мне Вячка. Быстро. Также принесите сюда мои вещи. Я, пожалуй, заночую здесь.
Воины непонимающе переглянулись.
– Здесь мне больше нравится, – пояснил Карсидар и обратился к сопровождающим: – Остальные пусть уходят, а вы останьтесь-ка со мной, вчетвером веселее. Пусть принесут и ваши вещи, а вы разводите костёр.
И пока ничего не понимающие воины исполняли его приказание, Карсидар ещё раз всё обдумал и сопоставил ощущения, которые испытывал в течение дня. Сначала он был ранен, но старался не замечать этого, насколько позволяли обстоятельства, просто обломал стрелу и дрался с татарами наравне с другими. Затем вернулся к месту высадки и занялся переправой. Тут самочувствие Карсидара ухудшилось, однако он приписал ухудшение непрерывному беспокойству по поводу притаившегося поблизости колдуна и возможности нового нападения.
А вот когда рубил ветки, собирал камни и хоронил Ристо, усталости и боли в ноге почему-то не замечал. Опять же, это можно было объяснить тем, что Карсидар дал волю чувствам. Горе приглушило болезненные ощущения, которые проявились вполне лишь после возвращения в лагерь. Здесь болезнь окончательно победила его, и даже Вячко не смог ничего поделать.
Так, всё это справедливо. Но как можно объяснить теперешнее улучшение? Да ещё столь внезапное… Покинув лагерь, Карсидар мигом почувствовал себя увереннее, даже смог стоять и передвигаться без посторонней помощи. А едва повернул назад, как болезнь навалилась вновь. И, наконец, удалившись от лагеря ещё больше, выйдя на берег Дона, Карсидар испытал истинное облегчение. И почему так не хочется возвращаться обратно?
Чудеса, да и только!
Чудеса… колдовство…
Объяснить изменения самочувствия можно было двояко: либо дело в самом лагере, либо в ухудшении состояния Карсидара повинен старый ратник, читающий малопонятные заклинания. И пока что подозрение со старика не снималось, наоборот, учитывая слова тестя: «Пропащий это человек, лучше держаться от него подальше», – Вячка следовало проверить прежде всего.
Пока же Карсидар не сомневался в одном: ему становилось хуже всякий раз, как он оказывался в лагере; ему становилось лучше за пределами лагеря; среди русичей было два «колдуна» – сам Карсидар да Вячко… Но если этот последний и в самом деле зловредный колдун, почему Карсидар прежде не чувствовал его тайную силу?..
– Ты звал меня, воевода?
Старый ратник стоял перед ним, озарённый пламенем костра. Тут же вернувшийся из лагеря воин складывал вещи Карсидара.
– Посмотри рану, – коротко приказал Карсидар, подвинул левую ногу к огню так, чтобы она была хорошо видна и одновременно постарался сосредоточиться на пришедшем. Вячко опустился на корточки, стащил с больной ноги сапог, размотал повязку. Ощупав рану, поднял на Карсидара повеселевшие глаза, погладил выпуклое лысое темя и самодовольно изрёк:
– Вот видишь, заклинание – дело верное! Уж если я постараюсь, то непременно всё будет, как надо. Тебе, я вижу, лучше?
– Лучше, – подтвердил Карсидар.
Но что-то в его взгляде насторожило Вячко. Старый ратник выпрямился и спросил:
– Аль случилось чего, воевода? Почто ты на меня так зыркаешь?
– Это пустяки, не обращай внимания, – Карсидар отвёл глаза.
Итак, Вячко здесь ни при чём. Пусть Карсидар не может ясно читать чужие мысли, зато, судя по всему, уже способен хотя бы угадывать настроение и намерения людей. От старого «колдуна» не исходило никакой опасности, это уже было очевидно. Кстати, пока Карсидар сидел здесь, на берегу Дона ниже лагеря, его ни разу не посетила мысль о возможной татарской засаде или возвращении злокозненного колдуна-разведчика… если такой вообще имелся и бежал отсюда, едва вернулись унесённые на плотах русичи.
А вот при мысли о возможном возвращении в лагерь Карсидара охватывала лёгкая паника. И раз так, дело всё же в лагере, то есть в выбранном для него месте. Но что там такого особенного? Ничем не примечательный кусочек берега, на который высадилась часть русского войска. Ну, схватились они утром с татарами, так их теперь и след простыл. Да и что это за схватка была? Так, перестрелка из луков, короткое преследование, три обрубленных паромных каната, вот и всё. Проклятые ордынцы исчезли, убитых отволокли подальше, а…
Вот в этот самый миг Карсидара и озарила внезапная догадка. О боги, о Господи Иисусе… как же он не додумался прежде?! Надо было просто вспомнить, с чего всё началось!!!
– Воевода… Эй, воевода!
Карсидар поднял совершенно безумные глаза на Вячка, который тормошил его за плечо, посмотрел на остальных и прохрипел:
– А ну-ка… сбегайте в лагерь и принесите мне несколько татарских стрел… Живо!
– Да на что они тебе сдались, стрелы эти? – искренне изумились воины. – А ежели тебе стрела нужна, так у нас есть…
– Нет, мне нужны татарские стрелы, а не ваши, – уже спокойнее подтвердил Карсидар. – Их там полным-полно. На берегу поищите, просто на земле.
– Так ведь ночь уже, может, утром…
– Сейчас! – в голосе Карсидара были и боль, и угроза.
Один из ратников мигом бросился исполнять его распоряжение.
– Да объяснил бы ты, в чём дело, – неуверенно попросил Вячко.
– Мог бы и сам догадаться, – сказал Карсидар и добавил насмешливо: – А ещё колдун…
Старый ратник обиженно вскинул голову и воскликнул, сверкая серыми в жёлтую крапинку глазами:
– Я не колдун, я обыкновенный знахарь!
– А, не всё ли равно, – махнул рукой Карсидар, отвернулся и в ожидании ушедшего воина стал вглядываться в темноту.
Вячко хотел вновь наложить ему повязку, но Карсидар обронил:
– Погоди, успеешь, – и замолчал, прислушиваясь, не возвращается ли посланный в лагерь воин.
Похоже, на этот раз он угадал верно. Татары не знали точно, останется ли воевода на правом берегу или в числе первых высадится на левый, поэтому ударили сразу с двух сторон. Но раз они не знали точно, где находится Карсидар, то должны были действовать наугад. И стрелять наугад…
Господи, до чего всё просто! Раз у татарского посла был кожаный амулет, то есть предмет, в котором, как он думал, сосредоточено колдовство, почему бы дикарям не «заколдовать» и другие вещи! Например, оружие. И сам колдун в этом случае не должен принимать непосредственного участия в схватке. Он запросто мог оставаться далеко-далеко, за сотню, за тысячу лаутов отсюда, потому что влиял на Карсидара не он сам, а заколдованные им стрелы…
– Вот.
Вынырнувший из мрака воин бросил на колени Карсидару полдюжины стрел. Тот вздрогнул не то от неожиданности, не то от непонятного испуга, схватил первую попавшуюся стрелу и принялся внимательно осматривать её от наконечника до оперения, поворачивая из стороны в сторону, то поднося поближе к огню, то удаляя в тень. Внезапно на древке на расстоянии примерно ладони от наконечника сверкнул зловещий алый огонёк. Карсидар вновь вздрогнул, подался вперёд, прищурился и присмотрелся повнимательнее. Затем приказал остальным:
- Предыдущая
- 48/90
- Следующая
