Двойная ложь - Пирсон Ридли - Страница 47
- Предыдущая
- 47/88
- Следующая
— Хорошо.
Он подошел сзади, взял ее за бедра и развернул лицом к зеркалу. Она аккуратно сняла парик, встряхнула головой и спросила, не хочет ли он расчесать ее. Альварес отказался и помог ей снять куртку, расстегнул крючок и молнию на черной юбке. Юбка упала на пол, и девушка предстала в красном поясе, едва скрывавшем ее прелести. Он не почувствовал в ней ни малейшей нервозности — она привыкла к тому, что ее раздевают. Его же собственное сердце колотилось вдвое быстрее обычного.
— Повесить? — спросил он.
— Да, пожалуйста. — Она поиграла волосами, пытаясь привести их в порядок. — Могу расчесаться, — снова предложила девушка.
— Не надо, — отказался Альварес, цепляя юбку на вешалку. Он снова зашел ей за спину, обнял, прикоснувшись к груди, и начал медленно расстегивать кремового цвета блузку. — Так хорошо.
— Я не хотела бы смывать косметику, — она сбросила блузку. — Как-никак, я старалась стать красивой для тебя, Фернандо.
— Честное лицо мне нравится больше, чем красивое, — пояснил Альварес. И еще мне нужно, чтобы ты была видна в камере, мысленно добавил он.
— Честное лицо? Что ты хочешь этим сказать? — спросила она, явно встревоженная. — Ты хочешь меня обидеть?
— Обидеть? Наоборот, Гейл, я делаю комплимент. Ты ведь совсем непохожа сейчас на настоящую себя, правда? Думаю, что так, совершенно непохожа. И без косметики ты, скорее всего, гораздо красивее. Тебе холодную воду или теплую? — уточнил он, поворачиваясь к ванной.
— Боюсь, это обсуждению не подлежит, — запротестовала она. — Косметика остается.
— Сколько тебе нужно времени, чтобы привести себя в порядок? Час? Я оплачу дополнительное время. — Он извлек на свет пачку купюр. — Наличными.
— Одно полотенце горячее, другое теплое, — сдалась она.
Альварес вернулся с двумя полотенцами, и девушка принялась снимать косметику, слой за слоем — пудру со скул, густую тушь с ресниц.
— Странная просьба, — заметила она риторически.
— Неужели тебя раньше не просили об этом?
— Ни разу. — Испытывая явную неловкость от обсуждения подобных вопросов с клиентом, она все же не стала менять тему. — Правда, иногда меня просят что-нибудь добавить. Некоторые мужчины предпочитают определенную внешность, понимаешь?
— Я люблю, когда женщина такая, какая она есть, а не какой хочет быть. — Альварес постарался говорить так, чтобы четко произносить каждое слово. — Если не считать вечеринок, моя жена никогда не пользовалась косметикой. Никогда. — Он полагал, что девушка захочет услышать продолжение, но ошибся. Сказывалась выучка. — Я говорю в прошедшем времени, чтобы пробудить твое любопытство. — Бюстгальтер оказался из черного сатина. Он расстегнул его и спустил бретельки с плеч. Ни малейших признаков гусиной кожи; ни малейшей реакции с ее стороны. У него застучало в висках. Во рту пересохло. Ее зрачки расплылись под действием кокаина.
— Правда? — спросила она.
— Истинная.
— Значит, я не оправдала твоих ожиданий. Прости, — извинилась девушка. — Наверное, я должна исправиться.
— Она погибла, — перебил ее Альварес. — Все было представлено как несчастный случай, но, на мой взгляд, это было убийство.
— Убийство? — Она нахмурилась, профессиональная отработанная улыбка исчезла. Альварес опустился на колени и осторожно стянул пояс и трусики по длинным загорелым ногам. Взяв девушку за бедра, он развернул ее так, чтобы она предстала перед камерой во всей красе. Теперь, когда она избавилась от косметики, девушка по вызову с тарифом в полторы тысячи долларов за час, с пленительным лицом и соблазнительным телом, исчезла. Она превратилась в Гретхен Гоин.
Она жила, окруженная обожанием и поклонением, осознавая свою физическую привлекательность. Ей нравилось повелевать мужчинами, чувствовать, что они в полном ее распоряжении. В ее присутствии они превращались в мягкий пластилин. Взрослые мужчины. Всегда из самых могущественных — и уж, без всякого сомнения, самых богатых — людей мира. На час или два они возносили ее превыше любой другой женщины на планете. И хотя тот час принадлежал им, большей частью они делали все, чего хотела она.
Альварес знал о Гретхен Гоин почти все, что можно было знать. Она получила образование в Принстоне, ей предоставлялось многое — частные самолеты, президентские люксы в отелях, лимузины, нянечки, воспитатели, кухарки, — о чем остальным детям приходится только мечтать. Когда Гретхен было всего пятнадцать, ее мать умерла от алкоголизма, хотя в прессе смерть представили как результат ракового заболевания. Альварес полагал, что Кит О’Мейли, который исполнял роль главного мусорщика при боссе, сделал все, чтобы информация о пристрастии Лесли Гоин к спиртному и наркотикам не вышла за пределы частных клиник. Некролог в «Нью-Йорк Таймс» был выдержан в сентиментальных, но сдержанных тонах. Альваресу пришлось рыться довольно долго, прежде чем он узнал всю подноготную истории девушки со Среднего Запада, которая вышла замуж за человека, не знавшего ничего, кроме работы, конкуренции и чрезмерного усердия. И еще девочек. Альварес подозревал, что любвеобилие мужа, проливавшееся на других женщин, и подтолкнуло Лесли Гоин к бутылке.
Первый опыт знакомства Гретхен с наркотиками и выпивкой пришелся на первый год обучения в высшей школе — ее на две недели отстранили от учебы, и она воспользовалась этими двумя неделями для того, чтобы махнуть с друзьями в Амстердам. Можно было не сомневаться, что за ней всегда ухаживали, представители мужской половины постоянно выказывали готовность упасть к ее ногам. Возможно, в ней развилась пагубная потребность в их поклонении, оказавшаяся более сильной, чем ее собственная способность к сопротивлению. Наверняка она спала с десятками однокашников, но, если предоставлялась возможность, предпочитала более зрелых, более опытных партнеров. Она научилась доставлять удовольствие. Воспитываемая отцом, занятым в основном своими делами, — она знала, что он загуливает, и часто, — Гретхен стала одержима потребностью в большем количестве партнеров, большем внимании, большем обожании. Как только они успокаивались — даже при малейшем опасении того, что они могут успокоиться, — им тут же указывали на дверь.
Какое-то событие стало толчком для перехода к карьере профессиональной девушки по вызову. Что это было? Одна из устроенных отцом блестящих вечеринок, где пьяный президент богатой компании зажал ее в углу и предложил деньги, лишь бы она молчала? Требовавшее финансирования пристрастие к наркотикам? Секс, в котором что-то разладилось? Шантаж? Тут можно было только гадать, а Альварес в психологии не разбирался. Однако обожающий, богатый и вечно занятый папочка почти наверняка сыграл решающую роль в превращении видной светской дамы в элитную проститутку.
Может быть, психотерапевт (которого Гретхен регулярно посещала дважды в неделю на протяжении почти года) утверждал, что таким образом она своими действиями пытается причинить боль отцу. Как бы там ни было, визиты к психотерапевту прекратились.
Альварес полагал, что где-то летом того года, когда Гретхен собиралась в Принстон, она приняла выгодное предложение стать одной из наиболее популярных и высокооплачиваемых девушек по вызову в Нью-Йорке. Пять лет спустя, в спелом двадцатитрехлетнем возрасте, она некоторое время провела в эксклюзивном «пансионате» — на самом деле медицинском центре — в Аризоне, где, скорее всего, лечилась от наркозависимости. Альварес считал, что все это время ее ангелом-хранителем являлся Кит О’Мейли. Может, О’Мейли и сам делил с ней ложе, может — нет; никаких доказательств существующей связи Альварес обнаружить не смог. Очевидным представлялось лишь то, что О’Мейли покрывал Гоина всегда и во всем, включая и семейные проблемы. Отсюда надлежало сделать вывод о связи между Гретхен и О’Мейли, связи, подробности которой еще предстоит выяснить.
Когда Гретхен Гоин предстала перед ним во всей своей красе, в одних лишь туфельках на высоком каблуке, Альварес на мгновение едва не поддался соблазну воспользоваться своим законным и оплаченным временем. Презирая себя за такую предсказуемость, он оправдывался тем, что на его месте любой мужчина почувствовал бы себя точно так же. Обхватив ее за покатые, соблазнительные бедра, словно собираясь приникнуть к интимным местам в поцелуе, он вдруг повел девушку к кровати и усадил ее на краешек.
- Предыдущая
- 47/88
- Следующая
